Бравус устремился за ним.
– Кому? – переспросил он.
– Секретарю Небесного Суда. Уж кто-кто, а она точно по манере поведения раскусит тебя в два счета, так что ей лучше сразу сказать всю правду. К тому же, она всегда поможет.
– Уверены?
– Уверен. Она единственная кому я, помимо тебя, полностью доверяю, так что и ты ей можешь полностью доверять. Понял?
– Понял.
– Тогда в чем сомнения?
– Никаких сомнений, просто решил уточнить. Кстати, почему вы решили, что она меня вот так вот легко раскусит?
Смерть остановился.
– Потому что с ней… с ней… – Он замялся. – В общем, с ней я вел себя чуть иначе, нежели с остальными.
– Ай-я-яй, Ваша Честь, – расплылся в улыбке слуга.
– Ой, Бравус, завали! – фыркнул Смерть, недовольный еще и тем, как нелепо смотрится на нем улыбка, и возобновил шаг. – И веди меня уже в Службу Реинкарнации.
Слуга поспешил за хозяином, по-прежнему широко улыбаясь. Он однозначно дал ему понять, что не намерен развивать эту тему, но почему бы молча не посмущать его своей довольной физиономией.
– И, к твоему сведению, я так глупо никогда не улыбаюсь!
– Как скажите, Ваша Честь, – отозвался Бравус, продолжая радоваться своей проницательности.
За что душа тут же ткнула его в бок:
– Ты чего такой довольный?! Совсем страх потерял?
– Вы такой забавный, когда злитесь, – не придавая этому значения, отозвался Бравус.
– Забавный? – последовал новый тычок.
– Ну да, – с прежней невозмутимостью ответил Бравус и немного ускорился.
– Когда злюсь? – нагнал его очередной тычок.
– Ну да, – перешел на совсем быстрый шаг Бравус.
– Я тебе сейчас покажу забавный!
– Не надо, Ваша Честь, я пошутил! – задорно воскликнул Бравус и, подобрав полы судейской мантии, пустился наутек.
Но не пробежав и десяти метров остановился. Шаги за спиной прекратились, поэтому он обернулся и позвал резко помрачневшего хозяина:
– Ваша Честь…?
– Не называй меня больше так, – отрезал Смерть, не отрывая взгляда от одного из немногочисленных зеркал, висевших в коридоре. – Теперь Ваша Честь это ты, то есть вы. Привыкай…те.
– Ваша Честь… – сделал шаг в его направлении Бравус.
– Ты слышал, что я тебе сказал! – повысил голос Смерть.
– Да, Ваша… Простите… А как мне теперь вас называть?
– Как хочешь.
– Простите?
– Что простите?
– Я вас не понимаю.
– Не понимаешь, как меня называть?
– Да.
– Ну хочешь, можешь называть меня смешным, а хочешь, никчемным.
Сократив разделяющее их расстояние, Бравус по-отечески (в силу того, что в новых реалиях он был на две головы выше) приобнял Смерть в облике души за плечи:
– Зачем вы так, Ваша Честь?
– Не знаю, – словно извиняясь, ответил тот. – Наверное, стресс.
– Если вам станет легче, мне, как и вам, также некомфортно в своем новом образе.
– Да, чтобы свыкнуться с этой мыслью требуется время, – тяжело вздохнул Смерть.
– Которого у нас нет, – напомнил Бравус.
– Которого у нас нет, – задумчиво покачал головой Смерть, после чего в его настроении произошла очередная резкая смена. – Ну что, идем? – довольно весело воскликнул он и устремился на выход. – Хуже-то все равно уже не будет!
Слуга проследовал за ним, очень сильно в этом сомневаясь. Тем не менее личное мнение на этот счет он решил оставить при себе. Ему не хотелось лишний раз ненароком расстроить хозяина, учитывая его эмоциональный дисбаланс. При этом он поймал себя на мысли, что если сейчас на выходе с крыши на них что-нибудь будет падать, например, сейф или рояль, то черта с два он сдвинется с места. Поскольку это будет прекрасным, а главное, быстрым окончанием самого тяжелого и самого нескончаемо длинного дня в его жизни, несмотря на то, что солнце еще даже не достигло зенита. В общем, ему тоже требовалась эмоциональная перезагрузка.
В связи с чем всю дорогу по пути к Службе Реинкарнации Бравус шел молча, слушал все, что до него пытались донести, и кивал.
Смерть же, наоборот, взбодрился. То ли потому, что, оказавшись на улице, подвергся благоприятному воздействию свежего воздуха и первых дружелюбных лучей утреннего солнышка, то ли потому, что взял себя в руки перед последними наставлениями приемнику. Понимая их важность и чувствуя свою ответственность в правильной, не столько передаче, сколько подаче этой информации: и о правилах ведения судопроизводства, и о Ежегодных Собраниях Высших Сил, и о статусе Судьи, а также с кем и в каких он отношениях, как служебных, так и личных. И главное, какая роль во всем этом отводится Клариссе. Каждый блок информации имел свои определенные нюансы, которые порой проще было донести правильной интонацией. Что Смерть и делал – в полголоса, несмотря на то, что улицы в столь ранний час были пустынными. Самые последние инструкции он посвятил совсем уж малозначительным, по мнению слуги, но никак не его самого, деталям, ибо никто не знает, какая информация в какой момент пригодится.
Все так, но Бравус переживал, хватит ли у него свободного места в мозгу. И терпения. Раз не перечить, то хотя бы разложить все услышанное по полочкам. Поскольку до спасительного аншлага из душ, дожидающихся своей очереди на попадание в Чистилище, а также группы сопровождения в виде ангелов, демонов и мрачных жнецов возле здания Небесного Суда, где любые разговоры теряют конфиденциальность, им предстояло еще топать и топать. Благо, фонтан информационного изобилия заткнулся значительно раньше.
Откуда ни возьмись, перед ними вырос судебный пристав. Тот самый, о котором буквально несколько минут назад зашла речь. Косвенно, в контексте того, что нет ничего страшного в том, что их увидят вместе, поскольку в последнее время Судье частенько приходится самостоятельно сопровождать некоторые души на реинкарнацию, не столько в силу загруженности пристава, в чьи обязанности это входит, сколько для того, чтобы проветрить мозги перед очередным заседанием. И в целом Бравус уловил, что бояться этого товарища не стоит. Но его внезапное появление заставило его вздрогнуть.
– Доброе утро, Ваша Честь, – поздоровался пристав. – Что-то вы рановато.
Смерть, в отличие от Бравуса, со своей новой ролью справился мгновенно, и умиротворенно парящая душа никакого интереса у пристава не вызвала. Тогда как реакция Судьи его удивила.
– Ваша Честь, с вами все в порядке? – улыбнулся он.
Смерть, понимая, что пауза затягивается, тихонько пнул растерявшегося Бравуса ногой, очень надеясь, что данное действие останется незамеченным.
Судья перевел взгляд на душу.
Та сделала легкий кивок в сторону пристава с мысленным посылом: «Да твою ж родительницу, Бравус, ты чего творишь?!»
Но Бравус и без того понимал, чего от него хотят, просто никак не мог вспомнить имя пристава. Пытаясь безуспешно извлечь его из забитой под завязку памяти:
«…Сириус… Сифилис… Синтаксис» – Наконец, ему это удалось: «А! Синеус!»
Судья с невозмутимым видом ответил:
– Все в порядке, Синеус. А что?
– Да ничего, – пожал плечами пристав.
Смерть выдохнул.
– А что за душа рядом с вами?
Выдохнул рано. Поскольку этот вопрос прозвучал для него словно гром среди ясного неба. О том, что нет ничего страшного, если их увидят вместе, он Бравусу сказал, а о том, что это касается всех кроме пристава – забыл. Стало быть, о том, что вести себя в таком случае нужно совершенно иначе, тот не в курсе.
Смерти поплохело.
– Эта? – Судья подхватил душу за шиворот и приподнял, как нашкодившего котенка.
Пристав вздрогнул от такого бесцеремонного отношения к бесценной крупице мироздания, равно как и пожалел, что вообще об этом спросил, но кивнул.
– Да шальная какая-то! В парке встретил по дороге сюда. Главное, иду себе никого не трогаю, смотрю – между деревьев что-то скитается, присмотрелся – а там вот – она. Ну, думаю, может, потерял кто. Я по сторонам-то огляделся – никого…
Почувствовав тычок в колено, Бравус интерпретировал это как хороший знак: Смерть просит его закругляться, но главное, что он вышел из полуобморочного состояния.