2
В то время как Смерть обустраивался на новом месте, на его старом приютились 5000 новоиспеченных мрачных жнецов. И за тот объем работы, за который он испокон веков отвечал единолично, теперь стала отвечать целая Служба. Когда Смерть об этом узнал, то чуть не рухнул со стула. Хорошо, что он в этот момент стоял.
Однако стул все-таки пострадал. Вернувшись после непростого рабочего дня домой, Смерть швырнул именно этот предмет мебели об стену. Доламывал он его уже об пол со словами:
– Почему… мне… не пришло… в голову… уточнить… подробнее… о каких… именно… надежных… руках… идет… речь?!
Чем до смерти перепугал слугу:
– У вас все нормально, Ваша честь? – ворвался он в его покои, вооруженный шваброй.
– Все нормально! – рыкнул на него Смерть. Увидев швабру, он указал на обломки: «Прибери здесь». – Сам же вышел подышать свежим воздухом.
Довольно скоро Смерть пришел к выводу, что никому на его месте такое не пришло бы в голову. Не в смысле разнести вдребезги стул, а уточнить на счет приемников. Вернее, их количественного состава.
«Я думал, их будет двое-трое, максимум пятеро. Но не столько же! – размышлял он уже про себя, дабы не привлекать внимание окружающих. – Зачем?! Каждой человеческой душе по персональному жнецу? В этом их расширенный функционал?! Это же безумство какое-то!»
Усугубилось все тем, что по прошествии самого незначительного периода времени, неоправданное количество жнецов отошло на второй план, на первый вышло, что у них всех не из того места растут руки. Практически с первых дней функционирования новой Службы доставка душ почивших на Небеса начала происходить с задержками, отчетность сдаваться с ошибками, а по мелочам так и вовсе набегал целый список нарушений, дочитав который до конца, забываешь, что было в начале и приходится перечитывать заново. Притом что в голове, если вникать в суть прочитанного, оно укладываться всячески отказывалось. Получалось, Смерть веками выстраивал имидж профессии мрачного жнеца, а наспех собранные сотрудники в одночасье обдискредитировались.
Естественно, он не мог оставаться в стороне. Однако все его рационализаторские предложения как будто никто не слышал. А если слышал, то не понимал. Либо понимал, но как-то неправильно. Словно бьешься-бьешься, наконец-то, пробиваешься сквозь стену безразличия, а за ней изможденную голову ждет новая стена – стена умственной ограниченности. Еще более крепкая и на ней табличка: «Долбить можно круглосуточно: хоть в тихий час, хоть в выходные, хоть ночью». Все без толку! А самое неприятное – ему намекнули, что волнует его вовсе не то, что должно волновать: теперь он – Судья, все остальное – дела давно минувших дней, как бы сильно к чему-либо он бы там не прикипел. Система! Либо ты в ней, либо она в тебе.
Окончательно тучи сгустились, когда Смерть получил известие о назначении Главой Службы мрачных жнецов Сира Орхуса. Он знал его еще со времен их совместного обучения в Небесной Академии, но лучше бы не знал вообще. Более наинедостойнейшего кандидата не сыскать. Холодный, расчетливый, скользкий и изворотливый, одним словом, ползучий гад; с характерным раздвоенным языком, символизирующим раздвоение его мыслей.
Однако на личности Смерть переходить не стал, у него и без того хватало причин бойкотировать такое назначение. К примеру из-за того, что данный персонаж, пусть и являлся самым толковым среди жнецов, чего он, кстати, и не отрицал, но иными необходимыми для успешного руководства качествами не обладал, даже в зачатках. Да и в остальном от своих подчиненных, чьи индивидуальные и, что еще хуже, коллективные несогласованные действия, уже стали наглядным образцом вопиющего непрофессионализма, отличался не сильно, а стало быть, достаточных оснований для его назначения на такой ответственный пост не было.
Тем не менее, вопреки всем справедливостям этого мира, такое назначение состоялось. И на бумаге реформа Небесного судопроизводства считалась завершенной. Смерть же, получив на свои прямые вопросы не менее прямые советы их не задавать, вынужденно свернул «антисироорхусовскую» пропаганду и с головой погрузился работу.
На самом деле он терпеливо дожидался, когда жнецы облажаются настолько сильно, что ему, как Судье, будет предложено это оценить. Чтобы оставшиеся – Смерть понимал, что раз Служба мрачных жнецов вплетена в нить Мироздания, то всем воздать по заслугам ему не дадут – пережившие реорганизацию, реконструкцию или еще какой соус для массовых казней, сделали правильные выводы и прочувствовали хоть какую-то ответственность за свои ошибки.
И этот замысел имел бы хорошие шансы на успех, если бы ошибки жнецов не начали негативно сказываться на выполнении его собственных служебных обязанностей.
3
По статистике за то время, что Смерть стоял во главе Страшного Суда, души почивших чаще направлялись в Рай, нежели в Ад. Но случались и реинкарнации, когда «чашу весов» не удавалось склонить в какую-либо сторону. Тогда человеческая душа получала второй шанс на еще одну земную жизнь, прожив которую, должна была «определиться», какое поведение ей все-таки ближе: праведное или грешное.
Отправлять души на реинкарнацию Смерть не любил. По причинам того, что, во-первых, такие судебные процессы отнимали наибольшее количество времени и сил; во-вторых, не приводили к логическому, в его представлении, завершению; и, в-третьих, всегда сулили дополнительную бумажную волокиту с рассылкой копий судебного решения всем заинтересованным сторонам. Причем обязательно с сопроводительными комментариями, что считалось самым унизительным, поскольку одним ему приходилось доходчиво объяснять, почему душа не попала в Рай, вторым – почему избежала Ада, а третьим…
В принципе, третьим Смерть ничего объяснять не должен был: Службе мрачных жнецов вполне хватало обычной копии судебного решения о том, что душа направляется на реинкарнацию. Но это его больше всего и выбешивало, поскольку их Глава, научившись перевирать практическую пользу от подобных документов, стал лично отслеживать их поступление и хранить как зеницу ока. Не столько, чтобы предъявлять оные в качестве редких свидетельств профпригодности подчиненных, сколько лишний раз подчеркнуть в этом личные заслуги, а то и вовсе прикрыть ими пятую точку.
Хотя нельзя сказать, что Сиру Орхусу, как руководителю, было совсем наплевать на тех, кто был ниже его по рангу, лишь бы самому выслужиться. Непутевых сотрудников он защищал не хуже чем себя: с завидным постоянством находя в их действиях то благие намерения, то отсутствие злого умысла, то рациональное зерно, по максимуму сводя допущенные ими ошибки к их относительной неопытности. Но такой – что это дело поправимое, и все предпосылки для скорейшей нормализации работы Службы имеются. Что довольно долго позволяло ему выпрашивать для подчиненных вторые, третьи и последующие шансы на реабилитацию. А вместе с тем и для себя, поскольку он плыл с ними в одной лодке.
Однако иногда, для того чтобы оставаться на плаву, от Сира Орхуса требовалось чуть больше, нежели умение красиво опорожнять мочевой пузырь в доверчивые уши собеседника. К примеру, дать клятвенное обещание, что такое больше не повторится… а оно все повторялось и повторялось; или самолично для этого во всем разобраться и по совести наказать особо виновных… а оно все повторялось и повторялось; или провести массовую аттестацию, переаттестацию, любое иное мыслимое или немыслимое мероприятие, нацеленное на избежание повторения ошибок в действиях мрачных жнецов при исполнении ими служебных обязанностей… а оно все повторялось и повторялось. Естественно, вечно так продолжаться не могло. И когда Глава мрачных жнецов крайне остро почувствовал, что лимит доверия к нему у членов Ежегодного Собрания Высших Сил вот-вот пробьет напольное покрытие и устремится в подвальные помещения, и вопрос встанет не только в сохранении им кресла, но и головы, он быстренько поменял механизм принятия управленческих решений.