Он встал, подошел к окну, достал сигареты.
– Давай, устрой мне тут пожар, – заявил Орлов из-за стола.
Гуров промолчал. Курил он редко, хоть и постоянно таскал в кармане пачку сигарет. Иногда они помогали разрулить сложные ситуации. Если не ему, то кому-то другому.
– Да пусть его. Дым мигом выветрится, – заявил Стас. – Слушай, Петр Николаевич, я насчет клея для обоев хотел спросить…
Гуров облокотился о подоконник, выдохнул сигаретный дым. Тот мгновенно спутался с ветерком и исчез.
Лев Иванович внезапно вспомнил вчерашний вечер, поздний телефонный звонок и растерянное лицо Марии. Все произошло внезапно. Гуров так и застыл на пороге кухни с тарелкой в руках. Кто-то умер, что ли? Что вообще происходит?
Мария прикрыла глаза и сказала своему собеседнику:
– Да, конечно, я согласна. Даже так? А во сколько? Ну, если это никого не напрягает, то буду благодарна. Спасибо.
Мобильник лег на стол. Гуров ждал.
– Все в последний момент, Лева, – извиняющимся тоном произнесла жена. – Уже послезавтра вечером съемки. Меня утвердили, а позвонить забыли. Все не как у людей.
– Куда на этот раз? – с тяжелым вздохом осведомился Гуров.
– В Берлин. На месяц.
– Долго, – протянул Лев Иванович. – И очень уж неожиданно. Во сколько за тобой приедут?
– В половине седьмого утра.
– В половине, прости, чего?! – Гуров аж поперхнулся.
– Седьмого. Утром.
Такое было уже не раз. О его жене-актрисе режиссеры и прочие продюсеры часто вспоминали, стоя одной ногой на трапе самолета. Маша никогда не отказывала им. Она всегда понимала всю суть новой роли и воспринимала ее как очередной шанс получить вполне заслуженное признание.
А вот Гуров каждый раз расстраивался. После подобных звонков начинались гонки по вертикали. Они включали в себя беготню по магазинам, столкновения в коридоре, раздраженное Машино: «Лева, посиди, пожалуйста, на одном месте» и прочие нервные моменты.
Лев Иванович никогда не обижался на жену. Он ничем не мог помочь ей, однако знал, что она и сама справится с этими делами.
Только вот как быть в данном случае? На улице почти ночь, машина приедет практически на рассвете, и жена попросту не успеет собраться.
Но в этот раз Маша, похоже, не планировала переживать по этому поводу.
– Наверное, это тот самый крайне редкий случай, когда я смогу обойтись без сборов, – с улыбкой проговорила она.
– Как так? – удивился Гуров. – Ты что, заранее знала о том, что тебя позовут?
Жена шагнула к нему, обняла руками за шею и сказала:
– Ничего я не знала. Просто подумала так. Каждый раз бегаю, собираюсь словно в космос, а на деле беру с собой одно и то же. Вот и приготовила все заранее.
Гуров в долгу не остался.
Он отставил от себя тарелку с остывшими макаронами, поцеловал Машу в лоб, с наслаждением ощутил запах ее волос и тихо спросил:
– Значит, ты выкроила для меня время?
– И для себя тоже, – сказала она.
Потом, уже где-то в половине второго ночи они сидели прямо на полу перед открытой балконной дверью, поедали бутерброды с бужениной, запивали их пивом. Если Мария и переживала о чем-то, то только о ремонте, который целиком ложился на плечи любимого мужа.
– Я, может, впервые в жизни захотела вместе с тобой стены выравнивать, – с набитым ртом сказала она. – Прямо извелась вся, размечталась.
– Охотно верю, – сказал Гуров. – Даже не знаю, получится ли у меня что-то без тебя. Слушай, ты так резво согласилась на гастроли, что я весь в сомнениях.
– А я знала, что меня позовут, – с умным видом заявила жена. – Просто знала, да и все. Пусть и не наверняка. Скорее, догадывалась.
– Так оно и вышло, – закончил ее мысль Гуров. – Стало быть, я могу тебе верить? Ты не будешь наставлять мне рога?
– Не в этот раз, – твердо ответила Маша.
– Вот черт, а так хотелось!
Сентябрь был очень теплым. Люди до сих пор ходили в летней одежде. Температура воздуха опускалась по ночам всего на пару градусов. Супруги ночевали с открытым балконом, и о такой ерунде, как простуда, даже не вспоминали.
Гуров ткнул сигаретой в пепельницу и вернулся за стол.
Крячко и Орлов в это время уже обсуждали недавний футбольный матч, который закончился потасовкой между болельщиками соревнующихся команд. Она стихийно переросла в массовую драку с активным участием случайных граждан, решивших поначалу примирить противников. В итоге двадцать два человека были задержаны, а четверо отправлены в больницу. Получили травмы и несколько сотрудников полиции.
– Как-то давно в наряде был на каком-то матче, – ударился в воспоминания Крячко. – Там наши с треском проигрывали. Но после все спокойно разошлись по домам. Даже в метро не буянили.
– Это когда было-то? – встрял в разговор Гуров. – Лет двадцать назад? Сравнил.
– Да, нынче в головах у людей что-то поломалось, – заявил Орлов. – Да и со всей Вселенной что-то явно не так. Я и представить себе не мог, что когда-то буду распивать в собственном кабинете с подчиненными. – Он поднял взгляд на Крячко. – Подай-ка колбаски, Стас. Давайте выпьем за то, чтобы вы с Гуровым на сей раз отдыхали хорошо и спокойно, а не так, как всегда.
Едва трое старинных друзей оказались на улице, алкоголь мигом выветрился из их голов, оставил после себя усталость и сонливость. Гуров и Крячко проводили машину, на которой отправился домой генерал-лейтенант, немного постояли на улице.
– Как представлю, что дома творится!.. – сказал Крячко и тяжело вздохнул.
– Думай о результате, – посоветовал ему Гуров. – Вызову-ка я такси. Поедем вместе?
– Давай.
Машина, за рулем которой сидел парнишка среднеазиатской наружности, подошла быстро.
Перед тем как сесть в салон, Гуров по профессиональной привычке бегло осмотрелся.
За спиной у него располагалось здание главного управления уголовного розыска. Не Кремль, конечно, но тоже солидное место, хотя и одиозное в определенных узких кругах. Не все в восторге от общения с теми людьми, которые здесь работают. Есть персонажи, которые могут и старые обиды припомнить, прийти к воротам, дождаться и предъявить претензии. А вот отблагодарить стражей порядка за их нелегкий труд никому и в голову не приходит.
Крячко долго и шумно устраивался на переднем сиденье, после чего опустил стекло и откинулся на спинку.
– Как представлю!.. – повторил он и прикрыл глаза.
Такси тронулось с места. Оно тут же запнулось о неприметный ухаб на дороге, однако Гуров этого не заметил. Он не сводил взгляда с черного автомобиля «Хендай», припаркованного на противоположной стороне улицы. Как только господа полковники оказались в салоне, эта машина тут же снялась с места, нарушая все правила дорожного движения, сделала разворот и оказалась позади такси. Лев Иванович оглянулся. Водитель черного автомобиля заметил это и тут же придвинулся к спинке своего сиденья, тем самым пытаясь максимально спрятать свое лицо.
«Только этого нам не хватало», – подумал Гуров.
Такси неслось по многолюдной неоновой Москве, и сыщик уже знал, что их со Стасом кто-то сопровождает. Прокрутив в голове недавние события, связанные с работой, он так и не смог вспомнить что-то, что могло бы привести к слежке. Лев Иванович всегда был готов ко всему, но прекрасно понимал, что не сможет до конца влезть в мозг другого человека, в котором могло быть спрятано все, что угодно. В очень редких случаях это было что-то хорошее, светлое, доброе типа желания пообщаться. Не к водителю же такси у этого субъекта был интерес.
– Езжай-ка по Садовому, – сказал Гуров таксисту.
– Так это нам назад придется возвращаться, – с недоумением проговорил тот. – Зачем?
– Тебя как звать?
– Захим.
– А я Лев Иванович. Развернись, Захим, будь другом. Поехали в обратную сторону.
– Зачем? – повторил таксист.
– Так надо. Мы тебя не обидим, – успокоил парня Стас, понявший, что что-то пошло не так. – Ты не переживай, мы люди хорошие. – Он обернулся, сперва с беспокойством взглянул на Гурова, потом – на дорогу за его спиной.