901 год (н.э.), планета Кобарх, колония Ораторрии, Вячеслав Сомов
Странно, но именно сегодня, накануне торжеств, меня накрыло диким безразличием. Да, торжества были назначены в честь запуска промышленного производства нового типа скафандров САС-21. И это естественно, что я был главной вишенкой этого торта, но мне почему-то отчаянно хотелось прыгнуть с крыши.
Чужое белое солнце, чужая страна, чужие мне люди, и я чужой в этом мире. Я странная, по хорошему, никому не нужная величина в этом уравнении. Ка Цур, Жи Кахвар, моя Кайя, даже уродец Фло здесь как свои. Это их новый мир, в котором они создают свою цивилизацию, переделывают планету под себя. А для жителей из Ораторрии в принципе нет понимания чуждого им мира. Они, по сути, и создали эту колонию для себя. А я, кто я? Они вполне могли освоить эту технологию сами. Без меня. Я просто занимаю чье-то место. Зачем? Лишь потому, что узнал лишнего.
Внизу копошиться в своём цветнике Кайя. Мне никогда не понять «красоты» выращенных ею цветов. Этого мне никогда не увидеть, она из измененных. Я никогда не понимал и до сих пор не понимаю, почему мы вместе, почему она выбрала меня. Нет, я не скулю и не жалуюсь, просто не понимаю. Да, я с ней был счастлив, мы много пережили и без неё большая часть моих достижений ушли бы в корзину. Четверо наших детей – плод нашей любви, а не принуждения. И, тем не менее, я всегда чувствовал себя чужим. Никогда меня не покидало это чувство искусственности своего положения среди этих людей. Будто умелый художник положил серый булыжник в тонкую цветную мозаику. Он тщательно выложил рисунок, скрывая свою ошибку. Это ему почти удалось. Только я не бесчувственный камень, я человек и я это понимаю.
Мимо дома пролетела милицейская машина. Развернулась, заходя на посадочную глиссаду к гостевой стоянке. Странно. Не без того, что к лаборатории время от времени заезжали патрули. Просто отдохнуть и попить ключевой водички, да и спросить «все ли в порядке». Но эта машина была из управления.
Спустившись вниз по лестнице во двор, увидел идущего к дому офицера.
– Добрый день товарищ Сомов. Я капитан Уксель Юнал, полномочен, пригласить вас к Гранда Бра сектора.
– Простите, не понял к кому?
– Наверно вы не в курсе, что сектора Ораторрии, Королёва и Русс-Флота имеют своего представителя – Гранда Бра.
Меня эта информация и поразила и удивила. Я понимал, что не все так просто в мире. Но я не знал, что эти сектора имеют представителя. А есть еще вопрос «представителя где?».
– Позвольте переодеться в парадное.
– Не стоит профессор. Это неофициальная беседа. Гранда Бра просил без церемоний.
– Я готов.
– Прошу. – Капитан отошел в сторону, предлагая мне первому пройти к машине.
2032 год, орбита Земли, станция «Восток», профессор Семибоков
Заперев дверь лаборатории начал приготовления к эксперименту. Пока я возился с настройкой оборудования, Игорь подключился к камерам слежения и зациклил на них картинку. То, чем мы собирались заняться, было вне закона на нашей станции. Как, оказалось, была инструкция от отдела безопасности об использовании компьютерного и другого информационно-вычислительного оборудования. В частности, строжайше запрещалось подключать данные устройства к рекулару человека. Подобные подключения разрешались только специально обученному персоналу медицинской части станции. Однако я был уверен в успехе эксперимента. Поэтому решил, что победителей не судят.
Игорь ещё раз внимательно проверил распайку кабеля, сверяясь со схемой начертанной Квитой. Я смотрел на модули. 01 и 02, Гор или Гай. Подумав немного, решил, что к Гору попробую подключиться сам.
– Всё верно. Пора. – Сказал Игорь, отложив листок.
Он сел на кресло, я надел на него шапочку энцефалографа, включил запись. Подключил кабель к его рекулару, а второй конец к разъему управляющего модуля. Игорь прилег, закрыл глаза. На мониторе пошла запись. Несколько минут ничего не происходило. Потом Игоря затрясло. Он застонал, потом его выгнуло дугой, из горла вырвался страшный звук. Толи хрип, толи рев животного. Потом его забила крупная дрожь. Тело билось в судорогах и конвульсиях. Он страшно заскрипел зубами и его отпустило. Он без сил упал в кресло. Тем не менее, пульс его выровнялся, стал ровным, давление упало до нормы, энцефалограмма стабилизировалась. Стала четкой, как у нормально спящего человека.
2032 год, орбита Земли, станция «Восток», Гай
Темно. Оптико-локационные датчики не работают! Звуковые сенсоры передают непонятные шумы! РЛС нет! Сенсоры корпуса молчат! Бортовое оружие отсутствует! Группы авионики нет! Навигации нет!! Двигателя нет!!! Питания нет!!!! СТОП. Это не машина. Это человек. Не надо запросов. Не надо ничего программировать. Надо просто отпустить. Получилось.
Свет. Оптика есть. Вижу лицо профессора. Он машет рукой, шевелит губами. Звук – есть. Я понимаю его.
– Игорь, Игорь очнись. – Профессор трясет меня за плечи.
– Да, я слышу. – Отвечаю я и не узнаю свой голос. Он звучит иначе.
Лицо странное, линзы мутные, плохо сфокусированные. А! Понял. У меня два сенсора. Открываю второй глаз. Да ГЛАЗ. Стало лучше. Фокус тоже.
– Ты как?
– Сейчас отойду все расскажу.
Сажусь, встаю на ноги. Ноги скручиваются, не держат. Падаю. Больно. Странно. Им нужна команда. Даю команду. Получается. Тело помнит. Профессор ведет меня к кушетке.
– Чаю, кофе, может коньяка?
Вспоминаю. Жомов любит кофе. С коньяком тоже любит.
– Кофе и «пять капель» коньяка к нему.
– Сейчас.
Профессор убегает за напитком. Встаю. Ноги держат ровнее. Вижу два больших предмета возле кресла. В один воткнут кабель. Подхожу ближе. Надпись фломастером. 02 Гай, на втором 01 Гор. Стучу по камере своего модуля. Тишина. Стучу по камере Гора.
– Я вас слушаю Игорь.
– Гор, при мне можешь не играть болвана я Гай. – Его камера развернулась в мою сторону.
– У тебя получилось?!
– Да.
– Теперь я?
– Пока нет. Тело слабое. Могу не справиться. Мне нужно освоиться с новым интерфейсом и новым оборудованием.
– Это так сложно?
– Нет. Просто непривычно. Нет команд. Нет интерфейса. Да ничего нет. Я ещё не понимаю, как управлять этим комплексом. Освоюсь, расскажу. Жди и верь. Я не брошу тебя, брат.
– Хорошо.
Иду обратно к кушетке. Валюсь без сил. Глаза закрываются. Все тело болит. Приходит профессор с кофе и коньяком. Коньяк пью залпом. Жжёт. Горько. Передергивает. Пью кофе. Горячо. Надо дуть. Дую. Лучше.
– Алексей Трифаныч. Мне б вздремнуть.
– Может таблетку.
– Нет, просто поспать.
Заворачиваюсь в одеяло. Спать.
2019 год, Земля, Новосибирск, Пьетро Эскуза
Ощущения постепенно возвращались. Основной нотой была боль. Боль была разной, неся в себе десятки оттенков. Не таким представлял я себе путешествие. Вокруг что-то щёлкало, шуршало, хлюпало. Ходили люди звеня стеклом. Они тихо переговаривались на смутно знакомом мне языке. Голова закружилась, я опять впал в забытьё.
******
Очередной раз, придя в себя, открыл глаза. Женщина в белом халате подошла ко мне, закапала глаза. Улыбнулась, посмотрела на приборы стоящие рядом, сделала пометки в листке, что лежал на столике у кровати. Потрогав мой лоб, прохладной ладонью она ушла. Я лежал на большой кровати. Рядом лежали такие же больные. Правда, только я был в сознании.
Минут через двадцать прибыла целая делегация, пять человек. Мужчина осмотрел приборы стоящие рядом, просмотрел записи с листка. Присел рядом.
– Я рад Николай, что ты, наконец, вышел из комы. После всего, что с тобой произошло ты просто везунчик.
У меня в голове закоротило. Николай!? Какой такой Николай!? И что со мной произошло?
Видимо посчитав моё молчание, за радостное восприятие информации мужчина продолжил:
– Мы конечно не волшебники. Верхняя часть твоего тела полностью функциональна. Вот с ногами проблема. Судя по всему, ты останешься прикованным к инвалидному креслу, но могу обнадёжить, что чувствительность и функциональность может восстановиться. Не сразу, со временем. Вероятность такого исхода очень высока. По крайней мере, мы старались восстановить поврежденные нервы.