ПРОНСКИЙ. Ты можешь меня выслушать… как будто мы просто люди и войны нет. Сидим мы с тобой и говорим.
СЫРОМЯТНЫЙ. Лясы точить нет времени, да и я представить не могу, что войны нет… Но всё равно давай, валяй. Только по ускоренному, как офицерские курсы.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-русски). Будь я проклят! Дважды слышал голос – Томас спасён. И дважды не имел веры, а имел сомнений. Русский поклон, князь!
СЫРОМЯТНЫЙ. Давай, давай, рожай что-нибудь. Или комплименты выслушиваешь? Поклоны принимаешь?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Есть аристократ – есть народ. Нет аристократ – подонки, быдло, море кровь. Россия есть аристократ. Ленин стрелял, Сталин стрелял – не убил дух, честь.
ПРОНСКИЙ (Сыромятному, вдруг). Должен признаться… Хотел убить и не смог. Несколько раз замахивался. А этот мальчишка обернётся ко мне и что-нибудь спросит. Будто кто-то его одёргивает в этот момент… И в глаза мне смотрит. Взгляд глупый, как у сумасшедшего или блаженного. Не хотел ему в глаза смотреть – он сам. И говорит глупости… То под яблоней убить просит, то на берег свести, но потом обязательно в листву зарыть. Чтобы тепло было.
СЫРОМЯТНЫЙ. А ты и раскис?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Гитлер не стрелял аристократ, эмиграция не имел место, а дух германской аристократ – капут.
СЫРОМЯТНЫЙ. Закрой рот! Я тебе кляп вставлю!
ПРОНСКИЙ. Мальчишку нельзя убивать, Сыромятный. Я это понял.
СЫРОМЯТНЫЙ. Спелись, князья-бароны, сговориться успели. Вот где проявилась твоя настоящая натура.
ПРОНСКИЙ. Мне нужно с тобой сговориться. Я не предатель, и Родину не продавал, наоборот… Мне важно, чтобы ты тоже понял. Не смог же ты убить его? Не смог. И врёшь, что мне это дело оставил. Конечно, можешь написать в бумагах, как я тебя уговаривал отпустить пленного и подвергал опасности операцию, но мне сейчас стало всё равно. Смерш, НКВД, трибунал… Нет, я жить хочу. Только у меня нет выбора, в любом случае мне теперь труба. Вся надежда на тебя, старшина. Согласишься ты отпустить мальчишку, спасёшь и себя и меня.
СЫРОМЯТНЫЙ. Предлагаешь мне разделить ответственность напополам? Повязать меня? Чтоб я жил и не дёргался?.. Лейтенант, а я привык жить честно и открыто. Думаешь, только у вас, князей, честь? У нас тоже есть чем гордиться… Самое главное, я не против – пускай пацан живёт. Другое дело, не уплыть нам отсюда, если его оставим. Он же чокнутый! Куда ты его денешь? Видал, назад вон прибежал. Хорошо, на патруль не напоролся, нас бы уж тут обложили и выкуривали…
ТОМАС (по-немецки). Отец, я тебя развяжу. Я освобожу тебе руки.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Не нужно этого делать, Томас. Теперь я готов жить и со связанными руками.
СЫРОМЯТНЫЙ. Не знаю, лейтенант, время вышло, и так больше часа канителимся, а на той стороне нас ждут.
ПРОНСКИЙ (вспомнил). Мы дошли до забора, пропустили патруль, а он вдруг говорит о вечерней жертве…
СЫРОМЯТНЫЙ. О чём?
ПРОНСКИЙ. О жертве вечерней.
СЫРОМЯТНЫЙ. Как это?..
ПРОНСКИЙ. Сегодня день такой… Ну, есть день в пасхальной неделе, когда Богородице воздаётся вечерняя жертва. Бескровная жертва…
СЫРОМЯТНЫЙ. Слушай, Серёга, у тебя на почве религии крыша едет. Ты дальше туда не ходи, нельзя. Был у нас один такой, по ночам втихушку молиться стал, а потом целый день ходил, улыбался и всем фиги показывал. Забрали и увезли.
ПРОНСКИЙ. А древние иудеи когда-то возносили своему богу кровавые жертвы. И Господь наслал на них Навуходоносора, чтобы покарать за кровь.
СЫРОМЯТНЫЙ. Серёга! Лейтенант?
ПРОНСКИЙ. Сегодня нельзя проливать кровь. Веришь ты в Бога или нет, но нельзя, понимаешь? Всё же происходит помимо нас, над нами. А мы слепые, не видим, не чувствуем, кажется, ничего особенного, война же… Только кровь-то имеет магическую силу, сакральную.
СЫРОМЯТНЫЙ. Не сходи с ума, лейтенант! Ты что, этого полудурочного генерала наслушался? Вместе с его придурком сыночком? Куда тебя потянуло-то?
ПРОНСКИЙ. Воздадим кровавую жертву, Господь и на Россию нашлёт Навуходоносора, как на иудеев.
СЫРОМЯТНЫЙ. Чего ты несёшь? Ты бы ещё потоп вспомнил!
ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Тебя отпустили Томас, уходи. Обо мне не волнуйся, я выживу. Я под Перемышлем выжил.
ПРОНСКИЙ. В этот день нельзя ни капли проливать… Всё будет воспринято, как кровавая жертва. Даже если случайно. Мне бабушка говорила, я вспомнил. Навуходоносор явится один в трёх лицах, так что его сразу и не узнаешь. Но есть приметы у каждого. Первый будет горбатый и с пятном, второй – беспалый, а третий – рыжий. Самая страшная ипостась – рыжая, дьявольская…
СЫРОМЯТНЫЙ. Всё, всё, лейтенант. Ты успокойся, главное, успокойся. Ничего же не случилось, пока всё в порядке. Никаких Наву… ход… Ново… В общем, никаких пока горбатых, беспалых и рыжих. Скоро войне конец. Там будет мир, домой поедем, и так заживём, лейтенант! В гости друг к другу приедем, и будем вспоминать, как сидели в костёле в тылу у фрицев и дурью маялись. Вот посмеёмся!.. Чего переживать?
ПРОНСКИЙ. Я отпущу мальчишку. А ты будешь молчать, как рыба, понял?
СЫРОМЯТНЫЙ. Да, я понял. Что я, злодей, что ли?.. Думаешь, мне охота? Надо чего-нибудь придумать и всё, а ты про всяких Ново…соров. Бабушкины байки, верно?
ПРОНСКИЙ. Верно.
СЫРОМЯТНЫЙ. Ну вот, ты же не кликуха, а советский лейтенант, два ордена, медали «За отвагу». Приказывай, что делать. Отпускать – значит отпускать.
ПРОНСКИЙ. Просто так отпускать опасно…
СЫРОМЯТНЫЙ. И я говорю – опасно.
ПРОНСКИЙ. Останусь здесь, с ним. А вы сейчас же с генералом плывите к нашим. Я подстрахую.
СЫРОМЯТНЫЙ. Ты что, сбесился?
ПРОНСКИЙ. Понимаешь, у генерала тогда не будет сомнений, он даст показания. Слышал, что говорит? Если не отпустим сына, откусит язык. Ну, если и не откусит, то слова не добьёшься, это точно. Никакие уговоры и пытки не помогут. Надо, чтобы он верил.
СЫРОМЯТНЫЙ. Он и так поверит. (Косится на фон Вальдберга.) Ему только немного загнуть по поводу Богоматери и прочих святых…
ПРОНСКИЙ. Я остаюсь здесь.
СЫРОМЯТНЫЙ. А что я скажу командиру? И тому, из Смерша?.. Нет, лейтенант, так не пойдёт. Из-за какого-то сопляка, гниды, башку свою подставлять? Сначала здесь, а потом – там… На кой тебе ляд?
ПРОНСКИЙ. На день укроюсь где-нибудь. А ночью на бревне уплыву к своим.
СЫРОМЯТНЫЙ. В такой воде? На бревне?.. До середины не выгребешь.
ПРОНСКИЙ. Выгребу, с Божьей помощью.
СЫРОМЯТНЫЙ. Серёга?!. Утром хватятся генерала! Тут такое начнётся!..
ПРОНСКИЙ. И вам будет лучше в этой душегубке вдвоём. Если что – прикрою. Запасные диски и гранаты оставь…
СЫРОМЯТНЫЙ. Но что я скажу?!
ПРОНСКИЙ. А скажи – лодка течёт, спускает, ненадёжная. Потому пришлось разделиться. Про мальчишку молчи, ни звука.
Пауза. Сыромятный начинает молча метаться. Вдруг.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Прошу иметь внимание, Архангел Гавриил, Архангел Михаил. Я понял… мысль Господа. Он просит мой сын Томас, как жертва. Он послал вас дать мне разум, послал испытание веры… Томас не больной, Томас жертвенная овца. (По-немецки.) Агнец Божий, жертвенная овца. Поэтому он большой, жирный. (По-русски.) Господь давал испытание патриарх Авраам, Исаак, сын Авраам, взял хворост, отец взял нож и имел желание убить свой сын, жечь на огонь – давать жертва Господу. Доказать свой истинный преданность и вера.
СЫРОМЯТНЫЙ. Что он мелет? Что мелет?.. Совсем с ума сошёл?
ПРОНСКИЙ. Нет, старшина… Это библейская легенда об Аврааме.
СЫРОМЯТНЫЙ. Так он, вроде, говорит – сына в жертву? Сам убить хочет?
ПРОНСКИЙ. Так сделал Авраам…
СЫРОМЯТНЫЙ. Ну и фашист! Своего сына?.. Ни хрена себе…
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Имею желание доказать любовь Господу и Дева Мария. Прошу дать нож. Прошу развязать рука и дать нож.
СЫРОМЯТНЫЙ (пятится). А ведь зарежет!.. Чую… Лейтенант, я же как зверь чую… Убьёт!
ПРОНСКИЙ. Господь не позволит приносить кровавую жертву. Авраам не убил Исаака, только занёс нож. Архангел остановил руку.
СЫРОМЯТНЫЙ. Может, тот Авраам и не убил. А этот… Ты посмотри в его глаза!
ПРОНСКИЙ. Это испытание любви и веры к Богу.