В городке вновь появились дурак И Ши и Ань Гоминь. Их обоих освободили досрочно. В тот день, когда И Ши вышел из тюрьмы, ему как раз исполнилось тридцать лет. В ту пору, когда возвратился И Ши, городской репродуктор целыми днями передавал модную в то время новую песню со словами: «В октябре доносятся громы, восемьсот миллионов жителей Поднебесной поднимают драгоценные кубки. Это радующее сердце вино с насыщенным вкусом прекрасно, можно выпить десятки тысяч чарок и не опьянеть». После возвращения старшего сына Чудовище И целыми днями ходил навеселе и возражал репродуктору: «Да будет хвастаться! Ишь ты, “можно выпить десятки тысяч чарок и не опьянеть”! А как по мне, так тебе меня не перепить, от пяти стаканов свалишься, а еще про десятки тысяч чарок заливаешь!»
38
Вдова паралитика Ваня уже шесть лет блюла верность почившему мужу и замуж за другого не выходила. И Ши сидел в тюрьме уже десять лет, но всё это время душа вдовы не знала покоя. Она чувствовала немые упреки и стыд, терзалась и зачастую не смела на публике поднять голову. Возвращение И Ши принесло ей новые страдания и страхи. Вдова боялась, как бы И Ши и другие братья из семьи И не решили свести с ней счеты. Она сочувствовала И Ши, но при этом не хотела жить с таким дураком. Но Вань Жэньтэн был сыном И Ши, этот секрет все в городке знали. Она ни в коем случае не могла позволить семейству И отобрать у себя сына, ведь он был для нее единственным утешением в жизни. Вань Жэньтэн не только любил рассказывать причудливые смешные истории, но и мастерски травил анекдоты, от которых люди хохотали до упаду. Хоть ему было всего десять лет, говорил он гладко и отличался быстрой реакцией. Он сочинил множество анекдотов про то, какие глупости творил И Ши в детстве и какую ерунду тот болтал, включая и широко известную историю о том, как И Ши, считая братьев, заодно посчитал и своего отца – Чудовище И. Вернувшись домой, И Ши уже больше не слонялся где ни попадя, а каждый день поднимался спозаранку и принимался мешать раствор и лепить заготовки из глины. Всегда, кроме тех случаев, когда он ел, спал, или на улице шел дождь, он занимался одной и той же работой.
И Бай после той памятной неудачи с Бай Вэйхун, любовные отношения с которой у него вроде бы и состоялись, а в то же время вроде бы и не состоялись, погрузился в чтение книг и девушками больше не увлекался. Он стал замкнутым и отрешенным, не интересовался ни крупными, ни мелкими событиями, происходившими в городке, и, казалось, совсем не замечал их, а к чужим радостям и восторгам часто относился с пренебрежением. Многие жители городка стали и его тоже называть Чудовищем И, говоря, что он еще более чудаковатый, чем его отец. Вдова паралитика Ваня, не совладав с терзавшими ее муками совести, в конце концов всё же пришла с сыном Вань Жэньтэном к дому семьи И. Она решила выйти замуж за И Ши, чтобы отблагодарить его и компенсировать несправедливо выпавшие на его долю унижения и страдания. И Ши не обратил на нее внимания и продолжал складывать высохшие кирпичи. Поступок вдовы паралитика Ваня растрогал всех в семье И от мала до велика, и они велели И Ши проявить участие к этой женщине и ее сыну. Дурак И Ши сказал:
– Кто она такая? Как мне на ней жениться, если я с ней не знаком?
Вань Жэньтэн со слезами сказал:
– Папа, я же твой сын!
И Ши легонько погладил ребенка по голове и ответил:
– Эх ты, постреленок. У меня ведь жены нет, откуда же сыну взяться?
39
Братья И Бай, И Цянь, И Вань одновременно поступили в университет – эта новость произвела в городке эффект разорвавшейся бомбы. Ее принесли отнюдь не сплетницы, которые стирали в излучине реки одежду, а городской репродуктор, через который транслировали радиоэфир. Из города специально приехал журналист взять у Чудовища И и трех братьев интервью и сделать их фотопортрет. Фотоаппарат у него был не обычный, а с длинным-предлинным объективом. И Ши, стоявший в сторонке и смотревший на длинный объектив фотоаппарата, внезапно, словно что-то осознал, сказал журналисту:
– Да ведь это у тебя «самец»!
Семья И оказалась первой и единственной во всём Хулучжэне, кому восстановление системы единых государственных экзаменов принесло выгоду. В то время жители городка еще не осознавали, какие далеко идущие последствия это событие повлечет за собой. И Бай, И Цянь и И Вань выбрали в качестве специальностей философию, морские перевозки и ветеринарное дело; старика И несколько разочаровало то, что никто из них не захотел выучиться на бухгалтера. То, что третий и четвертый сын занялись морскими перевозками и ветеринарным делом, не вызвало у него возражений, но то, что второй сын, И Бай, выбрал философию, поставило его в тупик. Когда И Бай поступил в университет, ему было двадцать восемь лет. И Цянь и И Вань начали учиться уже после того как женились.
Сунь Чжишу по прозвищу Яичная Скорлупка благодаря каким-то своим связям пробился на службу в полицию. Сперва, когда уездная полицейская часть отправила за ним машину, горожане подумали, что полиция раскрыла дело о том, как «Драчуны» во главе с Сунь Чжишу довели учителя Цуна Большую Челюсть до «самоубийства во избежание наказания». Женщины из излучины реки сказали: «Так ему и надо! Пусть поплатится за свои злодеяния! Теперь-то Яичную Скорлупку наверняка расстреляют, ведь на его руках кровь человека!» Кто бы мог подумать, что не пройдет и нескольких дней, как Сунь Чжишу на полицейской машине вновь вернется в Хулучжэнь, да еще одетый в форму – белую рубашку, синие штаны и фуражку с козырьком. Жители городка сказали: «Опять Яичной Скорлупке черти подсобили». Его полицейская форма выглядела куда внушительнее, чем форма, которую носил Ню Цзогуань, будучи почтальоном.
40
И Цянь и И Вань отправились в город Ухань. Ню Юньван вместе с И Баем поехал в Пекин, в университет. Ню Юньван сказал, что хочет проводить И Бая, но на самом деле он хотел вернуться в университет, где прежде учился, чтобы оформить справку о незаконченном высшем образовании. Благодаря этому документу Ню Юньвана отправили работать преподавателем в уездную среднюю школу, а его жена Албания и их близняшки вслед за ним тоже получили городскую прописку и превратились в настоящих городских жителей.
Вдова паралитика Ваня так и не сумела повторно вый ти замуж, хотя то и дело наведывалась в дом семьи И, обшивая и обстирывая И Ши. Вань Жэньтэн, закончив среднюю школу, пошел служить в армию и тоже надел форму. Потом он научился исполнять сатирические диалоги и стал образцовым членом художественного ансамбля у себя в военной части. И Ши говорил о сыне, что тот «зарабатывает клоунадой».
Красные кожаные сапоги начальника производственного отряда Ван Личжэна на удивление хорошо сохранились и достались по наследству его сыну. И теперь уже его сын ходит под Новый год в этих сапогах по дворам и поздравляет всех с праздником. В глазах горожан эти сапоги были символом власти и высокого статуса, подобно императорскому парадному халату и яшмовой печати: кто их носит, тот, конечно, обладает всей полнотой власти. Поэтому на выборах старосты они проголосовали за сына Ван Личжэна. Многие жители покинули городок. Одни пошли в армию, другие поступили в университеты, третьи отправились на заработки, а четвертые ездили в долговременные командировки и занимались торговлей.
Здание клуба, некогда знакового места Хулучжэня, продолжало существовать, но пришло в негодное состояние и нуждалось в ремонте. В городке построили несколько новых караоке-холлов, а вот количество поющих и играющих на музыкальных инструментах сократилось. А театральный коллектив творческой самодеятельности (творческая агитбригада), который вел свою деятельность полвека, уже давно бесследно сгинул. Та излучина реки, которую считали Рекой женщин, теперь круглый год стояла без воды, и ее забросали мусором. Женщины городка лишились райского места для своих встреч. Народившееся в городке молодое поколение отказалось от политического пыла своих предшественников, и традиция собираться по три – четыре человека и совместно обсуждать государственные дела ушла в прошлое. Больше никто не сидел вокруг стариков и не слушал их бредни – истории про чудовищ, а такие образцы народного творчества Хулучжэня, как история про ароматный пердеж, и вовсе оказались позабыты.