И Цянь теперь работал в компании трансокеанских перевозок. Еще не успев закончить университет, он уже развелся с женой, но вскоре образовал новую «ячейку общества»; его теперешняя жена училась с ним в одном университете. И Вань жил в городе, жена благодаря стараниям мужа тоже стала городской жительницей, и жили они неплохо. Пятый брат, И И, унаследовал отцовское дело, стал бухгалтером, воплотив в жизнь возвышенные идеалы Чудовища И. И хоть он и не носил под мышкой счеты, волосы его всё равно были масляными, хотя он их точно не мазал рапсовым маслом. Старик И был еще вполне бодр и жил вместе с дураком И – своим старшим сыном И Ши. Второй сын семьи И – И Бай – доучился до докторской степени, но так и не женился. Закончив обучение, он остался преподававать в университете. Не прошло и нескольких лет, как он стал профессором. С тех пор, как И Бай поступил в университет и покинул Хулучжэнь, он так ни разу и не приезжал домой. Он говорил, что, по его мнению, Хулучжэнь – это всего лишь точка на карте, существующая только в восприятии живущих в ней. Кроме И Ши, никто не понимал его слов.
Часть вторая
1
У Хулучжэня не было истории. Или, если сказать точнее, у него не было письменно задокументированной истории. Это вовсе не означало, что былая жизнь городка походила на сплошное белое пятно. Помимо безымянных могил в каменном ущелье горы Сишань и выстроившихся в два ряда вдоль центральной улицы ветхих и убогих жилых домов, славное прошлое Хулучжэня хранили в воспоминаниях старики, а в фантазиях – молодежь.
Утратив историю, горожане жили очень вольготно. Они сосредоточились на современном положении вещей, а не влачили свое существование, задыхаясь под тяжелым бременем минувших лет. У местных не было склонности докапываться до сути вещей, и события, происходившие в далеком прошлом, их тоже совершенно не интересовали.
Проживающий в Хулучжэне простой люд в основном получал важную информацию о внешнем мире двумя путями. Первым были четыре установленных на крыше городского дома культуры (прежде его называли клубом) репродуктора, обращенные в разные стороны света. А вто рым – излучина реки, которая разделяла городок на две части и служила местом неофициальных встреч женщин городка.
Высокочастотные репродукторы, установленные на вершине дома культуры, были символом официальной пропаганды; ежедневно по расписанию они передавали разные новости, касавшиеся жизни в городке и за его пределами, в Китае и за рубежом. Многие, особенно мужчины, могли с легкостью озвучить имена некоторых иностранцев, с которыми никогда не были знакомы: например, Ли Сын Ман, Трумэн, Энвер Ходжа, Хрущев, а также король Сианук и премьер-министр Пенн Нут[10]. Эти имена были известны не только детям и женщинам, но и были в ходу у таких дураков, как И Ши: их употребляли так же часто, как прозвища «Собачье Отродье», «Тухлое Яйцо», «Цун Большая Челюсть».
Благодаря репродукторам жители городка крепко уверовали в то, что «обогнать Англию и Америку можно менее чем за двадцать лет», и поняли, что на том участке планеты, где они живут, «редкостные по красоте пейзажи» и замечательная обстановка – «не просто хорошая, не очень хорошая, а замечательная». Американские империалисты, советские ревизионисты и другие враги день за днем хиреют, а у них всё постепенно налаживается, и все они пляшут от радости, хотя им и невдомек даже, в каком направлении от Хулучжэня живут эти бедствующие страны. Всё равно они искренне сочувствуют претерпевающим невыносимые страдания людям.
Чтобы «не терпеть страдания во второй раз» и «не сносить повторно муки», чтобы противостоять ревизионизму, «вечно защищать красный революционный Китай», чтобы стоять насмерть за «революционный курс Мао Цзэдуна», чтобы «быть готовыми к войне и голоду» – чтобы ответить на все призывы, раздающиеся из репродукторов, народ городка готов был отдать все свои душевные силы с переполняющим каждого энтузиазмом. Очищая ряды пролетариата, хулучжэнцы приняли участие во множестве критических собраний, присяг, мобилизационных митингов, а также разоблачили Цуна Большую Челюсть, коварно прикрывавшегося личиной учителя средних классов, Ню Цзогуаня, носившего до создания Нового Китая форму почтальона (чем заслужил прозвище Ню Униформа), Чудовище И, работавшего в городке счетоводом и мазавшего голову рапсовым маслом, начальника производственного отряда Ван Личжэна, который на каждый Новый год надевал привлекающие всеобщее внимание красные кожаные сапоги и обходил все дворы с поздравлениями, и прочих «помещиков, богачей, ревизионистов вместе с другими враждебными и правыми элементами». Они самостоятельно организовали маоистскую творческую агитбригаду, круглый год трудились и в доме культуры, и в поле, и даже голодными ходили от двора ко двору, давая представления. И революционные песни, и образцовые спектакли не обошли стороной этот провинциальный городок, затерявшийся на карте Китая. То разгорающиеся, то затухающие звуки песен, смеха, плача, барабанов и лозунгов непрестанно сопровождали повседневную жизнь простого народа в Хулучжэне.
Жители городка не только «ухватились за революцию», но и «стимулировали производство». Они строили плотины, отделяя землю для сельскохозяйственных угодий от морской воды, добывали горные богатства и проводили водопровод, всю плодородную почву с зерновых полей они без остатка бросили в море и срубили все без исключения фруктовые деревья в садах, создав на их месте террасированные поля дачжайского типа. А еще они, в соответствии со спущенными сверху директивами «углублять подземные ходы, увеличивать запасы продовольствия, не сдаваться гегемонии», днями и ночами без остановки рыли подземные убежища на случай авианалетов, чтобы защититься от внезапной агрессии империалистических государств… Практически вся их деятельность была связана с вещанием тех четырех больших репродукторов, установленных на крыше дома культуры.
Что же касается информации, исходящей из излучины реки, то ее «тайно» распространяли женщины во время стирки белья. Это были досужие домыслы, содержание которых ограничивалось всякими мелочами вроде частной жизни соседей и перемыванием косточек то одному, то другому: у одних ребенок животом мается, там мужик в окно залез, тут женщина в потаскухи подалась, у одной девушки грудь плоская, у другой живот надулся, а у того парня в штанах затвердело, и так далее; всё, что касалось самых интимных сфер жизни, здесь открыто обсуждалось и предавалось огласке. В излучине реки каждый день толпились женщины, и она превратилась в специальный уголок, куда приходили все желающие почесать языком.
Разные данные, распространявшиеся из больших репродукторов и из женского собрания в излучине реки, переплетались между собой, превращаясь в «общественное мнение», которое стало важнейшим элементом жизни Хулучжэня на протяжении нескольких десятилетий. Независимо от того, ложными или достоверными были эти сведения, как правило, люди верили во всё, что им рассказывали. Некоторые отщепенцы пытались найти себе третий источник информации, но в результате жестоко за это поплатились – как, например, Ань Гоминь, который играл в агитотряде на баяне. Из-за того, что он тайком «слушал вражескую радиостанцию», его судили и посадили. Это было крупным политическим событием городка.
2
Пятерых сыновей старого счетовода городка – Чудовища И – звали И Ши, И Бай, И Цянь, И Вань, И И. И Бай, И Цянь и И Вань в один год поступили в университет. Второй брат, И Бай, учился на факультете философии, университет его находился в Пекине. Третий брат, И Цянь выбрал для себя университет морского транспорта, а четвертый, И Вань, отправился в архитектурный университет в Ухань.