СЮЗАННА. И он постоянно одалживает нам деньги. Это непристойно. За кого он себя принимает?
ЛЕ ФАНЮ. Он думает, что он – мой брат.
БРАТ. Я – его брат.
СЮЗАННА. Джозеф, ты нужен мне здесь. Я не могу молиться. Что-то внутри меня сопротивляется молитве. Ночью мне снится, что я – маленькая девочка, которую положили в гроб и похоронили живой. У меня есть кусок мела, и я пытаюсь написать об этом на крышке гроба. Я вижу лица, которые смотрят на меня из зеркал. И ты хочешь оставить меня одну, выдувать воздух мимо надгортанника с моей сестрой.
ЛЕ ФАНЮ. Ладно. Я останусь дома.
СЕСТРА. Отпусти бедного человека в Корк. Он достаточно скоро вернется, чтобы совокупиться с тобой. Да и что плохого в том, что твой муж время от времени флиртовал со мной в переписке?
СЮЗАННА. Так ты признаешь, что он флиртовал?
ЛЕ ФАНЮ. Я не флиртовал.
СЕСТРА. Немного ты флиртовал.
СЮЗАННА. Добропорядочный человек не флиртует. Особенно с сестрой жены.
СЕСТРА. Но твой муж – не добропорядочный человек. Он – писатель. Писатели не добропорядочные. Писатели ненормальные. Писатель по определению никто. Он становится тем, с кем говорит. Если мы проткнет ему голову, из дыры хлынет лавина лопочущих кукол-марионеток.
ЛЕ ФАНЮ. В моей голове никаких марионеток нет.
СЕСТРА. Ты вскрывал свою голову и заглядывал в нее? Потому что я уверена, в ней ты найдешь марионеток. Но стыдиться тут нечего. Это понятно, что писатель должен отождествлять себя с другими разумами.
СЮЗАННА. Только не моей сестры.
ЛЕ ФАНЮ. Сюзанна…
СЮЗАННА. Уходи. Уходи. Не прикасайся ко мне. В этом месте больше никаких прикосновений. Или в любом другом месте. Особенно прикосновений мужчины с марионетками в голове, который изменяет мне за моей спиной.
Примечания
1
Здесь и далее ударение на первом слоге.