– Роберт, ты сума сошел? Я там картошку сварила, иди поешь – тихим плаксивым голосом сказала она.
– Ай, отстань со своей картошкой, нам нужно попасть в больницу. – после он подошел к кастрюле вытащил картошку с кулак и проглотил.
– Роберт, ты хочешь стать вором? У государства…?, Ни за что! Я костьми лягу …
– Румия, хватит! Слушай, мне уже надоело тебе что-либо говорить, слушай и молчи. – она судорожно кивнула, – мне нужно попасть туда как пациенту, я буду ходить кушать, а там и тебе перепадет. Я даже придумал как это сделать. Нужно сломать палец или руку.
– Чтобы обворовывать государство? Ни за что! Ты понял меня? Ни за что! Да и со сломанной рукой там не лежат, ставят гипс и вуаля – домой. Забудь.
– Да? Эх, жаль. А с чем лежат?
– Роберт, не надо.
– Румия, нет вообще работы, этот старый хач отказался платить. Сказал, что потом – засунул руку в карман и сжал деньги.
– Как? Я купила там продуктов, но этого нам не хватит до следующей пенсии. – Она села и уставилась в стену.
Уговоры ничего не дали.
На протяжении двух недель Роберт проходил мимо больницы, чтобы убедиться, что там кормят.
Так бывает, что человеческая мысль, долго вертевшая в голове может стать явью.
Ранним утром, Роберт побрел на шабашку разгружать муку. Для него день был похмельным и последних два дня ел плохо. Роберт залез в кузов камаза и стал подавать мешок за мешком. Работал он медленно, прерывисто. Хозяин грузовой спешил и все время ругался с лентяем. Очередной раз, когда Роберт стоял, прислонившись к мешку, хозяин грузовика дернул мешок чтобы напугать и взбодрить, Роберт не удержался и упал на землю.
Вошел домой. Каждое его движение было плавным, лицо бледным, рот открыт и скрючен. Он медленно присел на кровать, не раздеваясь охая лег. Румия, наблюдавшая за Робертом, подошла, выдвинула нос вперед себя и вдохнула. «Вроде не пахнет» – пробормотала она. Через час, когда Роберту стало чуть легче, он рассказал все Румие. Первый ее вопрос был:
– А ты не врешь? – боязливо проговорила, вспомнив недавний разговор.
– Дура. – хотел крикнуть, а только прошипел.
– Может ты специально.
– Свали, а. – он попытался перевернуться на бок, но от боли закричал.
– Может в больницу – поверив ему сказала Румия.
– Ах да, иди к Машке позвони, пускай едут – он говорил долго растягивая каждое слово.
Приехала скорая и забрала Роберта. К вечеру Роберт вошел в комнату, Румия сидела за столом.
– Иди, там за такси надо заплатить. – Сказал Роберт, махая рукой в сторону двери.
– Откуда денег то взять, Роберт, ты что? – на глаза поступили слезы. – Откуда Роберт, Роберт откуда? – говорила она.
– Не знаю, займи иди, у тебя должны быть. – При этих словах он лег и уснул.
Румия пошла занимать.
Проснувшись, Роберт рассказал, что у него трещина в ребре, и как бы он не просился, его не положили в больницу, сказали нет мест. Да и травма его не опасна.
Роберт от скуки каждый день пел одну и ту же песню.
– Ой, Румиюшечка моя, хочется чебурека, жирного мясистого. Эх. – он говорил таким голосом, что у Румии у самой текли слюни, успевала только проглатывать.
– Какой чебурек, надо за квартплату платить, долг отдать теть Маше. Ждет, наверное.
– Эх – он вздыхал так жалобно насколько мог – вот сейчас чебурек – это лучшее лекарства, вот мне надо хорошо кушать, чтобы выздороветь и пойти работать, и вкусный чай с сахаром. Эххх. Аххх. А потом я пойду работать и все выплатим.
– Не знаю. Из тебя работник то… Упал на мою голову. – Ей стало дурно, как она представила, что не заплатит за этот месяц.
– Так вот Румиюшечка, нужно кушать чтобы выздороветь, и идти на работу, – он жалобно стонал, – Румия тебе нравится как я стону? Ты изверг, просто изверг! Эх, изверг… – последние слово он сказал обиженно.
Румия не ответила. Налила в чайник кипятка. Заварка в чайнике была заварена больше десяти раз, так она экономила на чае. Смотрела в окно, и думала, может Роберт говорит правду. А если нет, что тогда. Эти мысли мучали ее до вечера.
В день пенсии, Румия встала в очередь к оплате за квартплату. Она подумала про Роберта, «Если он не поправится, если он будет всю жизнь лежать и стонать как вчера, еще и помрет, зараза такая. Две тысячи на двоих. Ой, как мало! Его надо срочно ставить на ноги. Так он хотя бы хоть какие-то деньги приносил». Подошла ее очередь платить, она по привычки протянула деньги, но быстро отдернула дрожащей рукой, сминая купюры заснула в карман и выбежала с твердым решением заняться здоровьем Роберта.
Румия вошла в комнату с покупками, Роберт спал. На стол она выложила чай, сахар, чебурек, картошки и кусочек сала. После перечитала деньги, и спрятала их во внутренний карман пальто. Она хотела сделать Роберту приятное и разбудить его под запах чая с чебуреком. Румия взяла упаковку чая и хотела разрезать пленку. Вдруг, ей стало дурно, бросило в жар, руки задрожали, грудь сдавило и дыхание стало взволнованным, ей померещилось что она стоит перед судом.
– Подсудимая Румия Давлетшина, вы проговариваетесь к семи лет строго режима – судья встал подошел к присяжным, они долго беседовали. Судья сел за стол, постучал молотком – Румия Давлетшина, переговорив с присяжными мы приняли другое решение: за неуплату квартплаты, за вранье государству вы проговариваетесь к смертной казни. Вы будете посажены в камеру без еды и питья, и смерть вас настигнет.
Из зала кричали «С такими так и надо», «Мало, голодом морить, повесить», «Пристрелить как собаку». Проходя мимо зала, увидела всех знакомых, соседей, родственников они зло глядели на нее. Когда она уже выходила из зала, к ней подошел Роберт и сказал: «Можно пенсию, эт самое, мне будут давать, ты поговори, тебе не понадобится, там» и Роберт посмотрел на потолок «Я хоть за квартплату заплачу».
Придя в себя в холодном поту. Положила покупки в пакет. «Нужно вернуть деньги» – шептала она. Проходя мимо Роберта, она хотела огреть его за такие слова, но прошипев сквозь зубы прошла мимо к двери, повернулась к нему он мучительно вздыхал. Тут она оказалась на его похоронах. В тот момент, когда люди просили денег для того, чтобы закапать тело, она начала рыться в пустых карманах. Замотала головой, потрогала лоб нет ли температуры, не бредит ли. Ей стало совсем дурно. «Нет, смерть – это дорогое удовольствие, месяц и потом пойдет работать» – решила она.
Она накормила Роберта. От волнения в этот день она ни к чему не притронулась, а только залила кипятком ту старую заварку.
Поняв всю ситуацию и прелесть происходящего, Роберт затаил в мыслях план. В первые месяцы он просил овощной суп, во-второй месяц суп с мясом, в третий суп и второе.
Думая достучаться до его совести, Румия со всей важностью, которую только могла создать, садилась рядом к постели Роберта и начинала рассказывать сколько они должны за квартплату, в этот момент Роберт становился слепым и глухим. Один раз Румия пыталась накричать, и пригрозив что перестанет его кормить, он жалобно простонал, взывая к сочувствию. В такие моменты Румия ругала себя за слабый характер.
Так продолжалось полгода. Роберт уже давно вставал и мог бегать, только Румия об этом не знала.
Роберт смотрел исподлобья как Румия собирается в магазин. От бессилия она собиралась долго. Минут пять надевала кофту, потом в прихожей еще дольше натягивала сапоги, которые были ей малы. Она вышла вздыхая, он дождался, пока несчастная женщина исчезнет за углом. Роберт положил в тарелку картошечку, пару помидорок и маленькую котлетку в которой было больше хлеба, чем мяса.
За углом Румия вспомнила, что забыла пакеты и пошла обратно, проклиная все на свете.
Они бы встретились на первом этаже, если бы Румию не окликнула соседка, которая из вежливости спросила, как у нее дела. Румия только пожала плечами. Войдя в комнату, ворча искала пакет, она привыкла что на кровати есть кто-то, и поэтому не посмотрела в ту сторону, перед дверью опомнилась и оглядела всю комнату, пусто. Она села на угол кровати и тяжело выдохнула.