Женщина лежала в изломанной позе, ее белая плоть высохла, в лице не осталось ни кровинки, а в глазах потух свет. Нет, она не превратилась в старуху, но когда все же нашла в себе силы повернуться к зеркалу, увидела, что наконец выглядит на свой возраст. Такой ее обнаружил Филипп – распростертой на липком полу, сломленной и постаревшей. Он в ужасе опустился на колени и склонился над женой:
– Что случилось, Элси?
– Вот и все, дорогой, – выдохнула Элеонора и дотронулась до его лица обескровленной рукой, – все кончено.
А тем временем в далекой Румынии Эдгар так же стоял на коленях перед кроватью, где лежала Лаура в светлом ореоле окровавленной невинности. Раны на ее запястьях затянулись, и шрамы стали как будто отполированными. Эдгар с облегчением прижал ее руки к губам и произнес, как заклинание:
– Во имя нашей общей крови, скрепленной веками, что связала и разъединила нас во времени! Во имя всей пролитой крови, что теперь иссушена и забыта, которой ты питалась в материнской утробе! Во имя твоей собственной крови, что сейчас поддерживает мою жизнь! Воскреси в себе жажду жизни, чтобы восполнить ее свежей кровью! Живи, Лорелия-Вирджиния!
Дальнейшая судьба Элеоноры Эдгара не заботила – он не был уверен, что та умрет, но видел, что жертва принесена не напрасно. Эдгар, пожалуй, с радостью избавился бы от нее, уж слишком она утомительна. Он брезгливо поморщился, отгоняя воспоминание об Элеоноре, и обратил все свое внимание на ее дочь.
Эдгар приготовил ванну, раздел Лауру и погрузил в воду обнаженное тело. Она выглядела мертвой, бледная и холодная как мрамор. Эдгар аккуратно смыл запах костра с ее волос и следы крови с бедер. Обрядил Лауру в белое атласное платье, расчесал ее длинные волосы и уложил на кровать. До утра он сидел в кресле и не сводил с нее взора, опасаясь пропустить малейшее изменение в чертах.
Когда небо за окном начало светлеть, Эдгар осторожно прилег рядом, оберегая ее покой. Заря погрузила его в оцепенение, на несколько часов превратила в мертвеца, такого же, каким сейчас являлась Лаура. Когда же солнце взошло и убийственный рассвет отступил, вампир пробудился ото сна и продолжил следить за состоянием любимой. Она была первой жертвой, обращенной им, и Эдгар переживал, удалось ли ему осуществить свою мечту, не уничтожил ли он ее душу. Последующий день прошел в томительном ожидании воскрешения, пока Лаура неподвижно лежала в саване сна.
Стемнело, и в комнату через готическое окно вошла луна. Она залила стены рассеянным серебристым светом, добралась до кровати, где покоилась Лаура, и тронула ее сомкнутые веки. Девушка шевельнулась и судорожно поднялась, как манекен. Эдгар сидел на краю постели и смотрел на Лауру томным взглядом, мерцающим в полумраке, но в нем уже не отражалась страсть – она была утолена. Затем он подался вперед, очутился в полосе лунного света и медленно повернул к Лауре свое красивое лицо – сначала в профиль, потом вполоборота и, наконец, в анфас, давая возможность рассмотреть его. Эдгар должен был проверить, что осталось от ее личности после долгих минут пребывания за гранью смерти.
– Попробуй встать, – без предисловий велел он.
Лаура попыталась, но ей это не удалось – она свесила ноги с кровати и выжидающе посмотрела на Эдгара пустыми глазами.
– Хорошо, – печально вздохнул он. – А теперь постарайся дотронуться до кончика носа. Одной рукой и другой.
Лаура выполнила его приказание, а затем рывком встала на ноги. Она ощущала странную скованность во всем теле, невесомую слабость и какую-то затуманенность сознания, как во сне. Голова закружилась, живот скрутило болезненным спазмом, и девушка зажала руками рот, беспомощно глядя на Эдгара. Он все понял и показал:
– Ванная там.
Лаура вбежала туда на негнущихся ногах, захлопнула за собой дверь, и ее вырвало всем съеденным и выпитым накануне. Какое-то время она стояла на коленях, опустошенная, прижавшись лбом к холодному краю ванны, и постепенно к ней возвратилась ясность разума. К ее удивлению, в замке помимо ванной оказался водопровод и даже раковина с краном. Лаура умылась, прополоскала рот и вернулась в спальню со словами:
– Какой явственный сон.
– Быть может, потому, что это и не сон вовсе? – ответил Эдгар и с облегчением улыбнулся. – С пробуждением, Белоснежка.
Лаура медленно оглядела замковую комнату с камином, большую кровать с резными столбиками, стрельчатое окно и самого Эдгара в призрачном свете луны. Сегодня он облачился во все черное: старинный шелковый камзол из прошлых веков, и даже рубашка с пышным жабо была черная.
– Я бывала здесь раньше, – задумчиво проронила Лаура.
– Да, только во сне. Теперь ты вступила в вечность, прелесть моя. Ты больше не человек.
– Как это? – глупо спросила она.
– Ты мертвая, разве не чувствуешь?
Эдгар сел рядом, взял ее руку и повернул ладонью вверх. Рука Лауры казалась неживой, вены не отливали оттенками синего и зеленого, а были полыми. Запястье пересекала аккуратная ниточка шрама.
– Отныне все жизненные силы у тебя – заемные, – пояснил Эдгар. – Ты не будешь стареть и никогда не умрешь. Точнее, убить тебя можно, но это очень непросто. Ты вампир, душа моя.
Она поверила Эдгару сразу и безоговорочно, возможно, потому, что он исподволь готовил к этому Лауру всю ее короткую жизнь.
– Что же мне теперь делать? – пробормотала девушка в растерянности, чувствуя свое бессилие и абсолютную безысходность ситуации, в которой оказалась.
Эдгар пожал ее холодные пальцы, в глазах его призывно засиял свет луны, а по губам скользнула улыбка падшего ангела, манящего в бездны запретных наслаждений.
– Следуй за мной и слушайся во всем, Лаура, – изрек он повелительным и в то же время завораживающим голосом. – Я позабочусь о тебе и подарю целый мир. Ты станешь сильной, неуязвимой и никогда больше не почувствуешь боли. Никто на этом свете не сравнится с тобой. Тебе понравится, обещаю. Я научу тебя жить, покажу настоящую жизнь.
В тот момент Лаура не могла и не хотела противиться многообещающему очарованию Эдгара. Она находилась полностью под его влиянием, словно пребывая в дурманном сне, и в душе не шевельнулось даже намека на протест. Непривычное европейское звучание ее имени, с ударением на первый слог, смутно отозвалось в памяти Лауры. Она точно слышала, как он звал ее этим именем, но не могла вспомнить, когда это было.
– Мне нравится, как ты меня называешь, – сказала она Эдгару, когда он вел ее за руку по коридору, и сумрачно улыбнулась, – по-моему, это красиво.
Они вышли из замка на край скалы, где была выложена камнями смотровая площадка, которая наверняка понравилась бы туристам. Внизу простиралось озеро, над ним клубился густой туман, а чуть в стороне белел силуэт «Магдалы».
Лаура, осознав намерения Эдгара, пугливо попятилась от края.
– Подожди, я боюсь высоты.
– Отныне и вовек ты не должна ничего бояться, – ласково возразил ей Эдгар. – Со временем ты сможешь сама подниматься в воздух и даже летать, когда захочешь. Если боишься, закрой глаза. У нас слишком мало времени, чтобы ходить пешком.
Лаура зажмурилась, обняла его за шею, и их ноги оторвались от земли. Эдгар крепко держал свою ношу, его руки источали тепло, а от камзола веяло изысканным, чуть старомодным ароматом жасмина. Близость Эдгара волновала Лауру, она положила голову ему на плечо и поневоле доверилась своему учителю. Постепенно тело расслабилось в его надежных объятиях, и Лаура осмелилась открыть глаза. Ощущение полета поневоле захватило ее, стоило лишь забыть, что под ногами пустота. Полная луна сияла над ними, а внизу серебрилось озеро, на глади которого сквозь туман Лаура различила белые лилии и желтые кувшинки – ее зрение стало острее.