Ураган тут бывает, только если его проплатили.
Поставив флайер на платную стоянку, мужчина и юноша глядели на этот дворец издали и снизу вверх.
– Похоже на сказочный замок.
Рубен кивнул.
– Где драконы, – сказал он, – там и принцессы. Или наоборот, но не суть важно.
– Когда встречаемся? И где?
– Здесь, – решил отец. – Утром, само собой. Мать просила приглядывать за тобой, но лично мне всегда казалось, что плохому Эстергази превосходно обучаются сами.
Брюс смущенно хмыкнул.
– Плохое тут ни при чем. У меня назначена встреча.
– Само собой. Полфлакона моего «Атаско» и свежая футболка, а дальше я и сам могу посчитать, не маленький.
– Фью. А как действуют «большие» космические волки, когда у них нет предварительной договоренности?
– Сидят. Пьют. Смотрят. Может вечность пройти, прежде чем ты найдешь по‑настоящему красивые ноги. Эта ваша пресловутая свобода, насколько я успел заметить, понимается электоратом как право сожрать столько гамбургеров, сколько влезет, и еще один унести домой на после ужина.
– А‑а. Сильно сказано. В мирной жизни все мы немного хоббиты. Ты, значит, предпочитаешь ноги?
– Я предпочитаю характер. Но на один вечер хватит и ног. К тому же ноги намного заметнее, если вести беглый огонь, а не прицельный. Ладно, разбегаемся. В экстренном случае связь по комму. Первый пошел.
Угу, а последний остался. Поднимаясь эскалатором наверх, в ресторан, Брюс ощущал под ложечкой некое жжение, утишить которое можно было самым примитивным образом: сбежать. Но это было бы подло, а еще – он сожалел бы всю оставшуюся жизнь.
Ресторан «Дракона» был тем еще местечком: жлобским донельзя, и платили там поминутно. По дороге наверх Брюс машинально проверил универсальную карту туриста на шнурке на шее. Когда они всем семейством отправлялись в ресторан, то выбирали заведения попроще, а один он, стыдно сказать, шел впервые. Ну не то, чтобы один, но в качестве того, кто платит. Взрослого мужчины. Девушка, которую он ждет, очень богата, но это не значит, что можно позволить себе угробить первое впечатление.
Оно, конечно, не то чтобы совсем уж первое…
Деньги у него были. Когда мать, Натали Пульман‑Эстергази, вышла замуж за Рассела Норма, человека без роду и племени, и даже без постоянной крыши над головой, все достоинства которого были только личными, она, обуреваемая страстью сделать все правильно, отказалась от счета в ГалактБанке, открытого на ее имя родителями Руба. На что те ей разумно ответили: мол, других наследников, кроме Брюса, у Эстергази все равно нет. А, кроме того, инициатива родить ребенка погибшему сыну исходила от Эстергази, и будет справедливо, если содержание оного ребенка станет правом и обязанностью Эстергази. Что никоим образом не ограничивает личную жизнь самой Натали.
Правда, когда Рубен Эстергази оказался опять жив, образовался некий финансовый казус, каковой не мог быть разрешен по правилам, потому что правил таких нет. Юридическая система не предусматривает бессмертия сторон. С другой стороны, Руб был тем самым Рубом только для своих. Явившись миру открыто, герой зиглиндианского конфликта рисковал окончить вновь обретенную жизнь на лабораторном столе какой угодно из заинтересованных сторон. Все спецслужбы Галактики до сих пор рыли землю в поисках крох от проекта «Врата Валгаллы».
В общем, теперь это были деньги Брюса.
Когда Мари вошла, и метрдотель, одетый в средневековый дублет, повел ее через зал к столику, где ждал Брюс, тот испытал гамму разноречивых чувств. Он ненавидел ее отца со всей страстью, каковую мог испытывать в адрес противника, единожды им уже побежденного. В то же время юноша прекрасно понимал – и здесь ему не приходилось себя уговаривать! – что это два совершенно разных человека.