– Ну раз решила, что уж тут… Буду скучать без тебя, конечно.
Вечером Алла рассказывала мужу:
– Ира – дура. Уволилась, представляешь? Не в плохом смысле дура, – уточнила на всякий случай, – ушла в никуда. Просто сказала «я так больше жить не хочу» и написала заявление. – Где-то в душе Алла завидовала ее смелости.
– Она у тебя всегда была с чудинкой. Я не понимаю, почему вы дружите столько времени.
– Да, это точно, с чудинкой. Тут хоть стабильность, зарплата, а куда она пойдет? Хорошо, сын взрослый, может, устроится куда-нибудь, помогать будет, а то Володька один точно не справится. Она рисовать собралась, у нее образование – неоконченная художка.
– Кому нужны эти художники? Вон на набережной стоят, картинами торгуют. Да и то люди туда глазеть идут, а не покупать.
Не следуя по общему пути, по выкройке, которую кто-то создал, всегда сталкиваешься с осуждением. Человек так устроен.
Ира стала ходить на занятия. Грызла себя, видела уставшего от работы мужа. Ей казалось, что она обворовывает свою семью, лишая ее внимания и денег, которые могла бы заработать. Но, беря в руки кисть, обо всем забывала.
Бог смотрел на нее с чистого листа. Талант после долгой спячки никак не мог прийти в себя, точнее в Иру. Нехотя так скидывал привычный сон и приступал к своим обязанностям. Сотни картин, еще не написанных ею, толпились, ждали своего рождения…"
* * *
Закончив историю своей преподавательницы, Вика дописала в блокнот воспоминания о том, как они пару лет назад занимались с Ирой:
В моей сумке простые карандаши и листы. Я очень хочу рисовать, уметь выражать свои мысли в образах на бумаге. В доме поселится большой мольберт, сепия, уголь, всевозможные виды ластиков и много всего «художественного».
В коридоре перед кабинетом картины, картины, картины: цветы, лица, образы, животные, дома, города, машины, люди, деревья. Невообразимое удовольствие. А еще гипсовые головы, руки, тела. Впитываю, наполняюсь – я там, где должна была быть уже давно, но почему-то оказалась только сейчас.
И вот я вижу ее. Она уверенно шла по выбранному когда-то давно пути, состояла в Союзе художников, писала замечательные картины и преподавала в художественной академии и ни разу в жизни, как потом сказала, не пожалела о своем выборе.
Возраст не понятен, мне всегда сложно определять вот так на глаз, может, потому что возраст – это скорее внутренняя черта, чем внешняя. И просто увидев человека, не поговорив с ним, никогда не смогу сказать, сколько ему лет.
Приятная, с кудряшками, именно они запомнились с самого начала, глубокий взгляд.
Мы стали встречаться один или два раза в неделю, чтобы создавать, учиться, генерировать счастье.
Наше занятие начиналось с беседы. Она сама наполненная, видящая по-своему пыталась передать это нам. Я представляла ее в жизни. Не здесь, на занятии, а в повседневности: как она готовит завтрак мужу, едет в метро, злится и ругается… И мне было интересно: остается ли она всегда тем же художником, возвышенным, утонченным?
Вот она недовольна кем-то из нас, глаза наполняются колкостями, темнеют. Рассказывает, что в других ее группах учатся инопланетяне, с серьезностью, не обращая внимания на насмешки и непонимание, потому что все уже слишком взрослые, со своим багажом, восприятием жизни, уверенностью, что все знаем, правы и никаких инопланетян не существует.
Мы убили в себе внутреннего ребенка, и попытка рисовать, может, всего лишь попытка его воскресить. Несмотря на это, Ирина Анатольевна рассказывает, в чем разница между человеком и инопланетянином. Мы рисуем и слушаем, точнее, я слушаю, кто-то делает вид. Все разные.
Вот рассуждаем про греческие вазы, и, как всегда, Ирина рассказывает нам притчу, дает возможность заглянуть внутрь вещей, рассмотреть. Она учит нас не проводить линии – она учит видеть и чувствовать, наблюдать, любить, понимать, быть толерантными. Останавливаться в этой бешеной гонке жизни и смотреть по сторонам, разглядывать. Она – целостный образ, такая как есть, и даже удивительно, что она существует в реальном времени.
Она не идет на выставку Мунка и Фриды, но поедет в Эрмитаж, как делает каждый год, потому что считает, что он нескончаем, наполнен вдохновением. Говорит, что все мы – художники – ответственны перед своим зрителем, и поэтому не можем рисовать странные, печальные картины. Этого и так много в мире. Она хочет создавать любовь и делиться ею со своим зрителем, именно поэтому ее произведения такие необычные.
* * *
Да уж. А ведь каким сильным нужно быть человеком, чтобы вот так бросить стабильную работу и стать художником. Художником! Это же ни гарантий, ни стабильности. Ведь действительно: в парках они стоят в мороз и в ветер, пытаются продать свои творения.
Вечером того дня Вика долго думала о своей жизни. О том, что она, как эта художница, застряла на своем заводе. Сменила декорации, но внутреннее состояние осталось. А утром решила сделать медитацию. На курсах постоянно твердили, как это сильно помогает, миллионы людей меняют свои жизни, становятся счастливее. И Аня тоже практикует медитацию. Может, действительно погружение в себя что-то прояснит в ее жизни?
Вика открыла в «Ютубе» первую попавшуюся медитацию с сопровождением голосом и закрыла глаза. Старалась не шевелиться. Следовать за голосом. Расслаблять лицо, шею, спину… Ей казалось, что она так сидит уже вечность. Проверила время – прошло пять минут. Снова закрыла глаза, почесала нос. Большой палец на левой руке. Поправила волосы. Нога начала затекать – сменила положение. Снова проверила время – десять минут. Тогда Вика легла – удобное положение, все, как в инструкции. Проснулась, когда начался следующий ролик.
Да уж. Явно медитации не для меня. Только проспала дольше обычного. Как это может мне помочь? Вот если бы пойти к психологу… Но пока об этом не стоит и думать.
Для надежности написала на своей странице в «Фейсбуке»:
Не знаю, удастся ли мне достичь поставленных целей на этот год. Но я все же попытаюсь. Все пишут, что им помогают медитации, утренние страницы и визуализация. А еще книги. Что ж, я принимаю вызов. Итак, весь апрель и май я обязуюсь:
делать одну медитацию в неделю;
писать каждое утро три страницы своих мыслей;
написать свои желания и цели (или хотя бы понять, чего же я хочу);
прочесть хотя бы одну книгу по саморазвитию.
Опубликовала и с удивлением обнаружила, что ей стало легче. Хотя она ожидала, что эти цели будут на нее давить. Вика тут же собралась и во второй раз за месяц пошла в книжный.
– Где тут у вас книги по саморазвитию?
Домой шла с тремя увесистыми томами и радостно улыбалась. В тот же день начала читать первую книгу. Очнулась, когда прочла больше половины. На часах полночь.
А саморазвитие – это, оказывается, интересно. Всплыла ипотека, маленьким черным облаком повисла над ней. Впрочем, об этом можно подумать завтра.
Часть 2
В поисках пальмы
Для того чтобы понять, что он такое,
человек должен прежде понять,
что такое все это таинственное человечество,
состоящее из таких же людей,
как и он сам, не понимающих самих себя.
Л.Н. Толстой
Коронованный вирус
Ситуация в Китае ухудшалась с каждым днем. Когда-то далекая страна сейчас казалось самой близкой. В жизнь Вики вползал вирус, захватывая все большие ее участки, пока незаметно полностью ее не поглотил. Страшное слово “корона” неслось по планете огромной лавиной, снося все на своем пути.
Вика пыталась отстраниться, уверяла себя, что до них не дойдет. Но у вируса были другие планы. Италия, Франция, США закрывали свои границы, словно соревнуясь. Карантин стал обычным делом, было странно, если в твоем городе его не было. Негде было укрыться. Вспомнилась чума, испанка, тиф – жуткие истории про миллионы смертей в прошлом добавляли черной краски без того темной истории.