Заслушавшись, Влад не заметил, как чайник закипел и залил огонь.
– Ай! – крикнул парень и перекрыл газ.
Заварил чай, взял печенье. Снова сел на табуретку и крикнул:
– Мать! Вот ты всё ругаешь новую Россию. Но в ней столько возможностей для бизнеса, что в советское время не снились. Своё дело запрещено. Частной собственности не было.
– Влад, разве это главное? – крикнула Раиса Викторовна.
– Ну это же свобода! Свобода человека есть истинная ценность.
– Свобода торговать разве что, – сказала женщина. – И всё. Вся разница. Но свобода это плохо. Вот, например, раньше в школах и учили, и воспитывали. Не давали распоясаться с детского возраста.
– А сейчас разве не так?!
– Сейчас? Нет. В существующем обществе никакие теории, никакое воспитание, даже патриотическое, не приведёт ни к какому результату. Потому что в буржуазном обществе человек эгоцентричен. Культ золотого тельца. А в советское время в людях воспитывались дружба, взаимовыручка. Нравственные ценности были сильны.
Раиса Викторовна пришла на кухню. Спросила:
– Владик, скажи, у тебя было несчастливое детство? Думаю, наоборот.
– Нормальное, – согласился Влад.
– Вот.
– Это вечные споры, ма. Но ведь коммунизм – утопия?
– Не знаю.
– Ты же верующая, мать?
– А в чём проблема? – удивлённо спросила Раиса Викторовна.
– А коммуняки же боролись с такими, убивали.
– Владик, душу убить нельзя.
– Ох, устал я, – надоело спорить Владу. – Оставайся при своём мнении.
Раиса Викторовна улыбнулась, подошла, потрепала сына по голове, сказала:
– Так и будет.
Влад допил чай, прошёл в зал. Снял рубашку, джинсы и прилёг на диван.
Раиса Викторовна стала куда-то собираться.
– Устал я что-то, – повторил, зевая, Влад.
– Вот полежи, – предложила Раиса Викторовна, поднимая ноги сына наверх. – Поспи. А я пойду до магазина. Хлеб кончился и продукты кое-какие.
– В мире кончился хлеб, – зачем-то сказал Влад.
Раиса Викторовна покачала головой и сказала фразой королевы Марии-Антуанетты:
– Нет хлеба, ешьте пирожные. Так нам наша власть все девяностые годы говорила?
– Бриоши, ага, – подхватил засыпающий Влад.
Он закрыл глаза и прошептал:
– Новый президент испечёт много хлеба. И хлеб вам будет, и зрелища…
И заснул.
– Вам? – прошептала Раиса Викторовна. – Спишь?
Тихонько встала и ушла в магазин.
Влад проснулся оттого, что начал задыхаться. Открыл глаза. У него на животе сидело и душило его маленькое, с трёхлетнего ребёнка существо, похожее на Владимира Ильича. Влад взглянул на картину. На стене была голая рама.
– Ты! Ты! Ты не Ленин! – прокричал парень.
Он схватил руки существа. Оно, морщась, стало верещать:
– Вы разрушили Советский Союз! Вы предали идеалы революции! Вы уничтожили завоевания социализма! Вы – проклятые капиталисты!
– Утопия! Коммунизм – это утопия, – прокряхтел Влад.
Он резким движением скинул существо. Потом запрыгнул на его спину.
– Да здравствует свобода! – крикнуло существо и помчалось в ванную комнату, где была налита вода. Скинуло Влада и залезло в ванну, легло с головой и начало растворяться. Вода окрасилась в разные цвета. Влад дёрнул за цепочку и выдернул сливную пробку. Вода устремилась в канализацию.
Влад хотел положить цепочку на край ванной, но она, как живая, обвила его руку и начала тянуть вниз. Влад почувствовал, что тело становится мягким, потом жидким. Причём никакой боли не было. И страха не было. Наоборот, весело, забавно. Влад рассмеялся. И с этим смехом он устремился, потёк в канализацию. Перед глазами, словно в окне ночной электрички, проносились абстрактные картины. Влад удивился тому, что воспринимает всё нормально. Ничего сверхъестественного слиться в канализацию и быть одним целым с водой. Грязной, живой, плачущей водой. Да, Влад услышал стоны её, даже увидел лицо воды. Печальное лицо.
Но вот начало светлеть. Вода перестала плакать, лицо повеселело, заулыбалось и Влад вынырнул. Вынырнул по пояс самим собой, в своей форме. Вынырнул в водоёме. Ощутил ногами дно и вылез на берег. Оглянулся. Ночной лес. Вдалеке услышал голоса людей. И самый громкий, мужской. Это был отец Зары:
– Господи! Возьми моё сердце взамен её души. Помоги найти дочку живой!
Влад наступил на торчащий из земли корень. Чуть не упал.
– Ай! – крикнул он.
И услышал слабый голос девочки:
– Я здесь!
– Зара?! – радостно позвал Влад.
Он огляделся, как мог в темноте, освещаемой лунным светом. Вокруг частые деревья.
– Я… Я здесь! – повторила девочка.
Влад быстро пошёл сквозь бурелом, не обращая внимания на колючие ветки, царапающие, режущие его голое тело. На шишки и корни под босыми ногами.
И вот у сосны он разглядел ребёнка.
– Зара! Привет! – радостно сказал Влад.
– Пливет! – выдохнула девочка.
– Как ты?
Девочка ничего не ответила. Заплакала.
– Цела? Где болит? – спросил Влад.
– Нет, – ответила девочка. – А ты почему голый?
– А ты Зарина? – вспомнил Влад.
– Залина, – ответила девочка.
Влад услышал вдалеке голоса и лай собак. Он взял девочку на руки и пошёл с ней к людям. И кричал:
– Мы здесь! Эй!
Наконец он встретил людей. Они хотели взять Зарину у Влада, но он не отдал. Сам нёс и в лесу, сам погрузил в медицинский автомобиль.
– Молодец! – говорили ему отовсюду.
– Молодец, – сказала среди толпы Алина.
Все сели в автомобили, поехали. Влад вышел возле своего дома. Мама стояла в прихожей.
– Зачем ты слил воду? – удивлённо спросила она.
– Ленина, – ответил Влад, – на свободу выпустил.
– На какую свободу? А где портрет? – спросила Раиса Викторовна, увидев пустую раму. – Ты что, выпил? Где ты купался? Весь сырой.
– Нет. Мать, не спрашивай ни о чём. Сейчас время такое, неделя такая, что, наверно, чудеса будут на каждом шагу.
Раиса Викторовна не поняла.
– Что, магнитные бури или вспышки на солнце?
– Война, мам, – улыбнулся Влад.
– Ты меня пугаешь, – с тревогой сказала Раиса Викторовна.
– Между Светом и Тьмой, – засмеялся Влад. – На земле и на небе.
– Ты знаешь, где Настоящее Небо? – вдруг спросила мама, направив безумный взгляд на стену.
– Что?
– В тебе. Во мне. В каждом человеке. Это тишина и покой. И радость. Когда ты в сознании, но ни одна мысль тебя не беспокоит.
– Мать, ты о чём? Иди приляг, – предложил Влад.
Раиса Викторовна повернулась.
– Я смотрю на тебя и вижу тело. Вижу твою форму. Но я чувствую, что за ним есть намного более глубокое… Небо. Твоя сущность. Без оболочки.
– Ма-а, я не понимаю… Может, тебе лучше отдохнуть? – повторил Влад.
– И твоя сущность едина с моей, с сущностью другого человека. Когда ты найдёшь в себе это Небо, распознаешь его в ближнем. Ты поймёшь, что все люди одного сознания. И почувствуешь доброту, милосердие к ближнему своему. Это и есть настоящая любовь.
Глава 4
Алина жила в квартире в старом двухэтажном доме с высокими потолками. Жила вместе с бабой Дашей, которая, по её собственным словам, была ведьмой. К ней приходили люди в надежде вылечиться от недугов. И исцелялись. Немолодая женщина шептала что-то над больным, махала руками, щипала, гладила, дула. Даже внезапно страшно кричала. Процент выздоровевших был высокий. Деньги не просила, но и не отказывалась. Как правило, давали все.
– Алиночка, дочка, – как говорила она часто внучке, – всяко лечу, но рученьки тебе отрастить не могу.
– Баб Даш, хватит об этом, – отвечала ей Алина.
– Вот людям помогаю, а у самой жизнь несчастная, – сетовала иногда баба Даша. – И ты вот такая, и дочь не уберегла. Всю войну прошла санитаркой. Смертей насмотрелась, боли и горя человеческого. Скольких бойцов спасла на поле боя, сколько ныне помогаю страждущим. А счастья не видела. За что мне такое. Мать твою родила невесть от кого. Непутёвая оказалась она, сгинула, не знаю где. И ты вот… Замуж тебя никто не возьмёт такую.
После этих слов женщины плакали.
Алина из-за своих физических недостатков – родилась с неполноценными маленькими ручками без нескольких пальцев – всё детство и юность просидела дома и много читала. И книжки старые, дореволюционные, которые были в семье. Ей нравилась история и религия. Девушка полюбила православие, прониклась им. Всех больше на её полке было духовной, святоотеческой литературы. Библия всегда лежала на столике рядом с кроватью. Как в шутку говорила ей баба Даша, заткнёшь ты, внучка, за пояс любого теолога.