Я машу маме. Она жестами показывает, чтобы мы подошли к ней прямо сейчас. Я сглатываю. Пока я спускаюсь вниз и иду к ней, у меня в животе все сжимается. Не могу смотреть ей в глаза, потому что, хотя мы спасли Лейлу, мама имеет полное право сердиться на нас. Я солгал ей. Я улизнул. Я снова ослушался ее. Я не виню ее, если она меня ненавидит.
К моему удивлению, она начинает быстро целовать меня то в одну, то в другую щеку.
Ты, говорит она между поцелуями. Ты. В. Очень. Большой. Беде.
Прости, прошу я, когда она делает паузу. Я просто не хотел, чтобы ты отстранила меня от дела.
Ты не можешь просто делать все, что захочешь, когда тебе вздумается. Если тебе не нравятся мои родительские распоряжения, очень жаль. Но именно я принимаю решения.
Я знаю.
И ты должен хоть немного доверять мне, Карлос. Ведь я склонялась к тому, чтобы позволить тебе работать со мной.
Но ты сказала сказала, что это слишком опасно.
Я и сейчас так думаю. Но, если бы ты был рядом со мной, возможно, я смогла бы защитить тебя. Вместо этого ты просто бросился навстречу опасности, в одиночку, с безрассудной самоотверженностью!
Прости, повторяю я.
Простите, мисс С., эхом отзывается Элиза, чуть не плача.
Мама хмурится. А потом ее взгляд скользит туда, где полицейские помогают Фрэнку выбраться из упряжи. Несколько санитаров позади мамы укладывают Лейлу на носилки.
С Лейлой все будет в порядке? спрашиваю я.
Мама провожает нас к врачам скорой помощи, которые уверяют, что с Лейлой все будет хорошо, как только она проснется. У нее, похоже, нет ни внутренних, ни внешних повреждений. Очевидно, Таггл просто дала ей что-то, чтобы она заснула, пока агент переносила ее и занималась нами.
Помимо того, что Лейла находится без сознания, а вся съемочная площадка залита краской, меня беспокоит еще кое-что. Что я испортил мамино расследование. Возможно, Вольфганг рассердится. И может быть, он откажется ей платить.
Мы напортачили с твоим делом? шепчу я.
Посмотрим, что скажет мистер Вестовер, отвечает мама.
Вольфганг, словно только и ждавший, когда назовут его имя, пинком распахивает дверь студии и врывается внутрь, сопровождаемый горсткой людей, которые, как я предполагаю, тоже являются продюсерами.
Вот вы где! говорит он маме. Я только что получил сообщение о Таггл. Таггл! Кто бы мог подумать?
Надеюсь, это означает, что вы сможете восстановить свой производственный график, отвечает мама. После того как Лейла поправится, конечно. И я очень сожалею о беспорядке.
Каком беспорядке? А, краска? Ерунда, это ничего! Вы бы видели это место после того, как мы сняли финал третьего сезона. Дракон сжигает школу дотла осторожно, спойлер! Повсюду сажа, пепел и обгорелые стены. Так или иначе Он достает из кармана чек: Вы спасли наше шоу. И действительно этого заслуживаете.
Мама берет чек и подмигивает мне. И вот тогда мне становится ясно, что, хотя я, вероятно, просижу под домашним арестом до следующего столетия, у нас с мамой все будет в порядке.
Затем Вольфганг берет маму под локоть и провожает ее к двери.
Мистер Вестовер, куда вы меня ведете?
К прессе! Мы собираемся прославить детективное агентство «Лас Пистас». И сделаем вас ЗВЕЗДОЙ.
Я едва сдерживаю смех, видя, как мама пытается вырваться из рук Вестовера, чтобы не оказаться перед камерами в пижаме и гостиничном халате. Но Вольфганг настаивает. Когда мама выходит за дверь, полиция увозит Таггл, а скорая уезжает с Лейлой, мы втроем остаемся одни в тишине студии.
Я обнимаю Элизу и Фрэнка. Нашу финальную сцену не освещает луч прожектора, но он нам и не нужен. Друг у друга есть мы и радость от раскрытия тайны.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
страница 60
ФРЭНК! КРИЧУ Я. Вонючий газ!
Фрэнк дает себе волю.
ПФФФФФФФ!
Элиза кричит, и мы оба закрываем носы и рты. Вольфганг приобретает нежный салатовый оттенок, а затем отходит к задней стенке шкафа, где его тошнит. Таггл выглядит растерянной, но потом запах доходит и до нее это видно по тому, как ее глаза слезятся, а нос дергается.
Это отвратительно. Ой, я чувствую его вкус! Он у меня на языке!
Фрэнк движется к выходу задом вперед, пукая на все лады и создавая невидимое зловонное облако вокруг Таггл. Она даже начинает шататься. И ослабляет хватку на пульте.
Давай, Фрэнк!
Фрэнк подпрыгивает и вырывает пульт у нее из рук.
ТА-ДА! вопит он.
Я хватаю брезент, покрывающий Лейлу. Используя наши рубашки в качестве масок, мы с Элизой входим в облако газов. Обматывем Таггл брезентом и крепко завязываем его.
Таггл рвет.
Хорошо, что сегодня на обед у меня была фасоль! хвалится Фрэнк, хотя на самом деле это не так. Фа-соль, фа-соль, музыкальная еда, звуки создает всегда! Чем больше ты ее жуешь, тем больше газа поддаешь! Чем больше газуешь, тем сильней иммунитет, так что ешь фасоль на зав трак, ужин и обед! Фа-соль, фа-соль, полезна и приятна, к тому же ароматна
Элиза поет вместе с ним, но у меня нет настроения для песен пока не найду маму.
Через несколько часов вокруг царит суматоха. Парамедики привели Лейлу Джей в чувство, ей дали несколько коробок сока и одеяло. Кажется, у нее эмоциональное потрясение, но физически она почти не пострадала если не считать нескольких порезов и синяков, полученных, пока она была без сознания, а ее волокли по подвалу.
Я нашел маму запертой в шкафу в гримерке Лейлы. Выходит, Таггл не блефовала насчет того, что сперва добралась до нее. У мамы тоже есть несколько царапин от драки с агентшей. Но, даже когда вокруг нее снуют медики, она не забывает о своем детективном долге.
Она позаботилась о том, чтобы все, даже полиция, дали Лейле несколько часов уединения, и Лейла, казалось, очень благодарна за это. Она чуть не расплакалась, перед тем, как удалилась в свою гримерку с маминым номером телефона на всякий случай.
Тем временем полицейские вытащили Таггл, которая хранила гробовое молчание. Никакого монолога о ее коварном злодейском плане. Никаких объяснений, почему она это сделала. Мама шепнула мне на ухо, что Таггл знает: все, что она скажет во время ареста, может быть использовано против нее в суде. И Бог свидетель ее есть за что судить: похищение, поджог, покушение на убийство, клевета, мошенничество Список можно продолжать и продолжать.
Не могу поверить, что газовая атака Фрэнка спасла положение, говорит Элиза, когда мы стоим на солнце и смотрим, как отъезжают полицейские машины.
Я изрядно газанул! радостно восклицает Фрэнк. Пустил ветры! Выпустил шептуна! ПУФ-ПУФ!
Я смеюсь и вижу, как Вольфганг Вестовер и Гильотина разговаривают с прессой у ворот студии. Брэд Брэдли посылает сам себе в зеркало воздушные поцелуи. Маму Лейлы выпроваживают из помещения по Лейлиной просьбе.
Чья-то рука касается моего плеча.
Пошли, говорит мама. Лейла только что написала она готова поговорить.
Мне тоже можно пойти?
Мама наклоняется и кладет руку мне на плечо:
Я знаю, что наш план с рациями сработал не совсем так, как мы хотели, но ты отлично поработал и ногами, и головой. И я наконец поняла то, что ты пытался мне сказать все это время. Ты прирожденный детектив, ихо.
Я сияю:
Так что в следующий раз
Пор Диос[3], Карлос, мы только что закончили с этим делом. Давай сделаем хотя бы десятиминутный перерыв!
Я смеюсь.
Но да, в следующий раз ты будешь моим помощником. С самого начала. Обещаю.
Я протягиваю ей мизинец, и она пожимает его своим. А потом тащит меня за мизинец обратно в студию в гримерную Лейлы. Элиза и Фрэнк следуют за нами. Когда мы стучим, по ту сторону двери раздается громкий визг Лейлы.
Она впускает нас, и, хотя она все еще выглядит так же потрясающе, как и всегда: сияющая смуглая кожа, яркие карие глаза и безупречно аккуратные локоны сразу видно, что она очень напугана.
Е-е-е-е больше нет?