Как я ни старалась, на ум мне пришло лишь одно известие. И тут все сошлось.
О том, что Каллены уехали, прошептала я. Я совсем забыла, им не нравилось, что Каллены обосновались рядом с Ла-Пуш.
Среди суеверий квилетов имелось поверье, что «холодные» кровососы враги их племени. Оно существовало наряду со сказаниями о великом потопе и волкоподобных предках. Для большинства индейцев это были сказки, фольклор. Но были и такие, кто в это верил. Билли Блэк, близкий друг Чарли, верил в это, хотя даже его сын Джейкоб считал, что отца одолевают глупые суеверия. Билли предупреждал меня, чтобы я держалась подальше от Калленов
При воспоминании об этой фамилии внутри меня что-то дернулось и стало рваться наружу. Что-то такое, с чем мне не хотелось сталкиваться.
Это же смешно! выпалил Чарли.
Мы немного посидели молча. Небо за окном уже не было черным. Где-то за дождевыми тучами всходило солнце.
Белла? произнес Чарли.
Я неловко посмотрела на него.
Он бросил тебя одну в лесу? спросил Чарли.
Я ответила вопросом на вопрос.
Откуда ты узнал, где меня искать?
Мой ум упорно уклонялся от неминуемого осознания всей глубины произошедшего, которое быстро и неотвратимо надвигалось на меня.
Из твоей записки, удивленно ответил Чарли. Он потянулся к заднему карману джинсов и вытащил оттуда основательно потертый листочек бумаги грязный и мокрый, во многих местах помятый оттого, что его часто разворачивали и сворачивали. Он снова его развернул и поднял вверх, словно улику. Небрежный почерк удивительным образом походил на мой.
Ушла погулять с Эдвардом по тропинке, говорилось в записке. Скоро вернусь. Б.
Когда ты не вернулась, я позвонил Калленам, но никто не ответил, тихо сказал Чарли. Тогда я позвонил в больницу, и доктор Джеранди сообщил мне, что Карлайл уехал.
И куда же они уехали? пробормотала я.
А разве Эдвард тебе ничего не говорил? Чарли уставился на меня.
Я с отвращением покачала головой. Это имя подхлестнуло что-то, что грызло меня изнутри, боль, от которой перехватывало дыхание, поражая своей силой.
Чарли с сомнением посмотрел на меня и ответил на свой вопрос.
Карлайл получил работу в большой больнице в Лос-Анджелесе. Похоже, ему там посулили немалые деньги.
Солнечный Лос-Анджелес. Вот туда-то они точно не отправятся. Я вспомнила свой кошмарный сон про зеркало отсвечивавшие от его кожи яркие солнечные лучи От воспоминаний о его лице меня словно током пронзило.
Я хочу знать, бросил ли Эдвард тебя одну посреди леса, настойчиво повторил Чарли.
От упоминания его имени меня снова пронзило. Я отчаянно замотала головой, пытаясь прогнать боль.
Я сама виновата. Он оставил меня на тропинке, там, откуда видно дом но я попыталась пойти вслед за ним.
Чарли открыл рот, чтобы что-то сказать, а я совсем по-детски зажала ладонями уши.
Пап, я больше не хочу об этом говорить. Хочу к себе в комнату.
Не успел он ответить, как я с трудом встала с дивана и заковыляла вверх по лестнице.
Кто-то побывал в доме, чтобы оставить для Чарли записку, по которой он смог бы меня найти. Как только я это поняла, в голове у меня зародилось чудовищное подозрение. Я бросилась к себе, захлопнула дверь и закрыла ее на замок, потом кинулась к стоявшему у кровати проигрывателю.
Все выглядело в точности так, как в последний раз. Я нажала на крышку отсека для дисков. Раздался щелчок, и крышка медленно поднялась. Внутри было пусто.
Альбом, который подарила мне Рене, лежал на полу там, где я его оставила. Дрожащей рукой я перевернула обложку. Дальше мне листать не пришлось. Под маленькими металлическими уголками не было никакой фотографии. Пустота и сделанная моей рукой подпись внизу: Эдвард Каллен, на кухне у Чарли, 13 сентября. Я замерла. Я была уверена, что он не упустит ничего. Все будет так, словно я никогда не существовал, пообещал он мне.
Я ощутила коленями гладкие деревянные половицы, потом прижалась к ним руками и, наконец, щекой. Я надеялась, что падаю в обморок, однако, к собственному разочарованию, сознания не потеряла. Волны боли, раньше лишь лизавшие меня, теперь взмыли вверх и накрыли меня с головой.
Я не вынырнула.
Октябрь
Ноябрь
Декабрь
Январь
Глава 4
Пробуждение
Время течет. Даже когда это кажется невозможным. Даже когда каждое тиканье секундной стрелки отдается болью, словно пульсация крови в сосудике под ссадиной. Течет оно неровно, то ускоряясь, то замедляясь, но все же течет. Даже для меня.
Чарли с грохотом ударил кулаком по столу.
Хватит, Белла! Я отправляю тебя домой.
Я оторвала взгляд от хлопьев, которые больше рассматривала, чем ела, и в шоке уставилась на Чарли. За разговором я не следила вообще-то я едва замечала, что мы разговариваем, и не совсем поняла, что он имел в виду.
Я же дома, смущенно пробормотала я.
Я отправляю тебя к Рене, в Джексонвилл, уточнил он.
А что я сделала? Я почувствовала, как лицо у меня перекосилось. Как же это несправедливо. В последние четыре месяца я вела себя просто безупречно. После той первой недели, о которой мы никогда не вспоминали в разговорах, я не пропустила ни одного дня ни в школе, ни на работе. Училась на «отлично». И «комендантский час» не нарушала никогда не ходила туда, где можно нарушить «комендантский час». И лишь изредка ставила на стол остатки еды из холодильника.
Чарли бросил на меня сердитый взгляд.
Ты ничего не сделала. Вот в чем проблема. Ты вообще ничего не делаешь.
Ты хочешь, чтобы я вляпалась в неприятности? удивленно спросила я, задумчиво сдвинув брови. Я сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться. Это было нелегко. Я так привыкла все от себя отбрасывать, что у меня словно заложило уши.
Неприятности оказались бы куда лучше, чем это эта бесконечная хандра.
Последнее слово укололо меня. Я тщательно избегала любых форм замкнутости, включая хандру.
Я не хандрю.
Я не так выразился, неохотно согласился он. Хандра куда лучше, при ней хоть что-то делается. Ты же какая-то безжизненная, Белла. Вот теперь, по-моему, правильно.
Тут он попал в самую точку. Я вздохнула и попыталась придать своему голосу немного живости.
Извини, пап. Извинение прозвучало немного вяло, я сама это почувствовала. А я-то думала, что мне удалось его провести. Я прилагала все усилия, чтобы избавить Чарли от переживаний. Как же больно было сознавать, что все они оказались напрасными.
Не нужны мне твои извинения.
Тогда скажи, что же тебе от меня нужно, вздохнула я.
Белла, начал он, но замялся, обдумывая мою возможную реакцию на свои слова. Сама знаешь, что ты не первая и не последняя, кто через все это проходит.
Знаю. Я криво улыбнулась.
Послушай, дорогая. Я тут подумал, что может, тебе нужна помощь.
Помощь?
Он умолк, снова подыскивая подходящие слова.
Когда твоя мама ушла от меня, нахмурившись, начал он, и забрала тебя с собой Он сделал глубокий вдох. Ну, тогда мне пришлось очень и очень нелегко.
Я знаю, пап, пробормотала я.
Но я с этим справился, подчеркнул он. А ты, дорогая, не справляешься. Я ждал и надеялся, что тебе станет лучше. Он посмотрел на меня, и я быстро уставилась в пол. По-моему, мы оба знаем, что лучше не становится.
У меня все нормально.
Он пропустил мои слова мимо ушей.
Может, тебе с кем-нибудь об этом поговорить? С профессионалом.
Ты хочешь отправить меня к психиатру? Мой голос прозвучал чуть резче, когда я поняла, к чему он клонит.
А вдруг это поможет?
А вдруг ни капельки не поможет, а?
Я не очень много знала о психоанализе, но могла с уверенностью сказать, что он имеет успех, если больной говорит более-менее откровенно. Конечно, я могла бы выложить всю правду если бы хотела провести остаток жизни в палате с обитыми войлоком стенами.
Он вгляделся в мое упрямое лицо и зашел с другой стороны: