Вот. Готово.
Знаете, это так странно легкое возбуждение, взбудораженность. Я снова разговариваю синонимами, да? Да. Я так привыкла к необходимости перемешаться с тем, что есть, что чувствовать что-то, кроме испепеляющей пустоты, прямо-таки неловко. Это хорошо. Это, наверное, выздоровление.
Что же я вижу в зеркале?
Молодая, достаточно красивая, не ангельски бестелесная, грустная женщина. Черное пальто, черные высокие сапоги с классическим носком кожаное кружево. Рюкзак. Аккуратный, в образ вписывается хорошо, сбивает, сглаживает выверенность. Молочный кружевной шарф. Драпировала хитро, с выдумкой будет тепло.
Что я чувствую? Убейте меня. Это основное. Я ничего этого не хочу. Я хочу другого. А придется вот это, поскольку для того самого другого, реально другого, надо начинать вот с этого.
О чем я думаю? О том, что сейчас мне предстоит знакомство. Как же я их не люблю знакомства. Особенно те, что никуда не ведут. Еще я думаю о том, что мне придется при ком-то есть, эту самую еду заказывать, интересоваться ею. А самое важное, о чем я думаю, что сейчас я буду играть роль другого человека. Того, который не лежит, оцепенев, на кровати, укрыв одеялом голову, стараясь дышать очень тихо и просто перетерпливать одиночество и свободу от дел светового дня. Я буду человеком, который знакомится в интернете с людьми, переписывается с ними, читает, комментирует, которого читают. Человеком, который ходит на свидания с совсем чужими ему людьми, уверен в себе.
А еще я думаю о том, что эта часть тоже моя часть, а значит, не так уж я и играю, не так сильно вру, как кажется.
Пора выходить. В следующий раз обещаю написать прямо сегодня вечером, пока все свежее и не сложилось в удобненькую целостность. Обещаю написать впечатления и ершистость потом прочитаю и увижу то самое, что на самом деле есть.
Глава 9
Ох, ребята, та-ра-ра, на горе стоит гора. Пока сложно иначе выражаться. Первое я не гриб-сморчок за свисающей челкой, с астеничными пластинками-перепонками. Сколько бы я ни хотела себя чувствовать немного Ипполитом и немного лошадью. Я женщина. Это так странно! Ух, как много внимания, совершенно непроизвольного, было уделено этому аспекту. Знакомство наше шло вовсе не под грифом «секс онли». Это интеллектуальные игры и буйство коммуникации. Просто столько на меня с близкого расстояния не смотрели уже ах как давно. Уточню, что речь не про прекрасную душу, а про не менее прекрасный изгиб шеи и боковую ямку ключицы, например. Хотела отражение н-н-на! Наотмашь. Ты женщина. Деточка. Тебе предстоит быть красивой женщиной еще много и много лет. И как бы ты, деточка, ни чувствовала себя внутри, ты вполне себе телесная. К моменту нашего расставания у меня было стойкое ощущение, что я иду рядом с собой и смотрю на себя глазами моего драгоценного знакомца. Его имя, кстати, из моего близкого круга, из тех имен, что регулярно фигурируют в моем обдумывании. Но тут я его буду называть по инициалам НН, так прикольнее. А еще я увидела, что очень большая часть меня осталась вполне себе здоровой и не болит. Оказалось, не было рядом человека, который бы к этой части обращался, а потому она не работала. Я могу дружить. Во как! Как-то со всеми этими любовями я об этом подзабыла. Как это хорошо! До удивительного просто, прям очень хорошо. Может, не пытаться нравиться, ни на что не рассчитывать, ничего не делать все в моменте?
Было очень интересно разговаривать на всяческие интересные темы вот очень интересно, прямо ух! Я теперь долго буду ходить и думать, даже книжечек кое-каких почитаю. Надо будет уточнить: действительно ли все именно так и не подразумевается даже потенции романа это было бы очень хорошо. Вообще меня сейчас переполняет благодарность к НН, такое ощущение, словно бы он несколько часов лечил меня от меня речью, вниманием, своими жизненными интересами, своими событиями, находящимися совсем вне круга знакомого и важного мне. Есть многое на свете, друг Горацио!
Мы встретились уже на улице, так что я чуточку подзамерзла рановато пришла, а там сегодня ветер и мелкая-мелкая ноябрьская водяная колюченькая пыль. Да еще с перегаром машин на шестиполосной дороге. Зато так красиво! Я никогда не рассматривала этот прекрасный город как свой, от которого можно откусить кусок. Оранжевые фонари размазались тонким слоем все мокрое. По моим очкам тоже размазались все светлее, что ли. Он пришел вовремя, поздоровался, мы обменялись шутками людей, знакомых около года и встречающихся воочию впервые. Запомнилось: «Я представлял себе сумасшедшего трамвайного вожатого, протирающего несуществующие стекла. Из Куросавы. А Вы настоящая совсем другая ни в жизни бы не соединил образы!» Вот вам и зеркало. Потом он повел меня в кафешку, про которую говорил много хорошего, особенно про тамошний чай. А я про то, что в чаях и их хорошем ничего не понимаю, поскольку пью только то, что привозят мне коллеги из Китая, когда возвращаются из командировок. Люблю вязаный со сливой, сосновые иглы, жасминовые жемчужины. И совершенно не знаю, что в нем должно быть хорошего, и как его оценивать, так что рада буду просветительской деятельности. А он засмеялся нечем будет меня удивлять, вечер сорван. Вообще это оказалось так странно: мы знаем друг друга, можем цитировать, говорим об одном и том же. Закроешь глаза и нос то самое Зеркало, полное взаимопонимание и большой взаимный интерес, легко и весело. А откроешь и все это приобретает голос, рост, ботинки, синие джинсы грубого кроя и купоросного цвета. Опять же нос набок, как у моего дедушки. Ну смешно сил нет. Образы реально не склеиваются.
Пришли в кафе-подвал, точнее, полуподвал, часть улицы видно ноги до колен, асфальт, колеса, кадки с цветами, точнее, для цветов, но уже без цветов. И снова сколько много я таких видела, сколько о них читала, представляла. Но именно в такие почему-то не заходила, ну, никогда. А внутри люди! Представляете себе? Не тени, истории и образы, а люди. Сидят, жуют, пьют, курят, болтают, обнимаются. Вот тут мне малость поплохело про едят. Поняла, что аж тошнит как не хочу. Но на повестке дня ведь хитрый чай, а, значит, можно и не есть. Не есть не удалось похлопывая по бедру (жуть, мамочки, у него есть ноги, а не только тексты) свернутой рулончиком газетой, НН признался, что очень голодный и хочет, вообще так, есть. Так что от всей души надеется, что я не откушала перед балом сливки с салом, чтобы казаться птичкой, а преломлю с ним хлеб и даже, пожалуй, суп, на худой конец салат. А еще он категорически заявил, что собирается оплачивать счет, постольку-поскольку. Ну и хорошо, счет так счет. Есть было трудно я про это много написала намедни, прям противно дублировать. Главное чай-таки начался.
А вот о чем мы разговаривали? А он рассказывал о себе что он, кто он, почему переехал недавно в другую страну, и как это интересно начинать в середине жизни.
Я не думала, что мне покажут мою собственную жизнь, вывернутую другой стороной все то же, узнаваем каждый шаг. И совершенно другой окрас, смыслы. Не то чтобы прощай, грусть. Скорее привет, прикол. Все рухнуло хорошо! Ты ни перед кем не обязан, собирайся, как лего-человечек ручки от того, причесон от этого. Самое начало в нем нету ошибок, есть пробы пера, рассказики и тесты. Зашибись. Непосредственно к чаю мне все же стали падать вопросы, на которые надо было отвечать из той самой, другой части меня. Часть эта окрепла и оказалась настоящей. Оказалось, что далеко не все рухнуло. Та самая учебища и работища, в которые я пряталась, пока светло, от бездны, смотрящей в меня, очень большое место занимают и в уме моем, и в сердце. И, пока я отдавалась им вся без остатка, они успели распушиться и прорасти в самое ядро моей личности. Я, оказывается, так тонко думаю о мире, столько всего замечаю, могу рассказать, объяснить, столько много знаю. Жить с такой мной очень интересно. У меня вообще всю дорогу было стойкое ощущение, что мое расползающееся пятно самопохорон уперлось в некую границу и начало покрываться корочкой. Озеро слез уходит под землю, так что, глядишь, после третьего чайничка чая вырастет прекрасный сад там, где было оно.