Сосед за стенкой спросил:
Тебе пришлось поставить ей клизмочку?
Нет. Я уже все приготовила, но она сделала сама. Представляешь, я купила банку сардин твоя мать сказала, что в таких случаях лучше всего помогает масло из этих консервов.
Ладно, не беспокойся, съедим их на ужин, и дело с концом. Мамаша моя помешана на этом масле из-под сардин.
Муж и жена с нежностью улыбнулись друг другу, обнялись и поцеловались. Бывают же такие удачные дни! Запоры у малютки стали уже всерьез их беспокоить.
Дон Ибрагим подумал, что, когда раздастся продолжительный гул одобрения, ему придется сделать небольшую паузу надо будет опустить голову и как бы в рассеянности устремить взгляд на скатерть и стакан с водой.
Полагаю излишним разъяснять, господа академики, сколь важно постоянно помнить о том, что пользование вещью не пользование или распоряжение правом на пользование этой вещью, ибо права такого еще у нас нет, которое в силу давности ведет к владению таковой в качестве собственности того, кто ее захватил, это есть состояние, существующее de facto[17], но ни в коем случае не de jure[18]. (Превосходно!)
Дон Ибрагим победоносно улыбнулся и несколько секунд постоял, ровно ни о чем не думая. В душе и по внешнему виду судя дон Ибрагим был человеком вполне счастливым. Его не признают? Эка важность. А для чего существует История?
В конце концов она всем воздаст по справедливости. И если в этом подлом мире гений не встречает признания, стоит ли беспокоиться ведь через каких-нибудь сто лет от всех нас останутся одни скелеты!
Из этого сладостного забытья дона Ибрагима вывели отчаянные, пронзительные, беспорядочные звонки.
Какая дикость, можно ли так безобразничать! А еще считаются воспитанными людьми! И наверно, даже не стыдятся!
Супруга дона Ибрагима, которая, сидя у жаровни, штопала чулок, пока муж ее ораторствовал, поднялась и пошла открыть дверь.
Дон Ибрагим прислушался. Звонил сосед с пятого этажа.
Ваш супруг дома?
Да, сеньор, он готовится к докладу.
Могу я его видеть?
Разумеется, о чем тут спрашивать.
Повысив голос, жена позвала;
Ибрагим, это сосед сверху.
Дон Ибрагим ответил:
Пусть войдет, почему ты его там держишь?
Дон Леонсио Маэстре был бледен.
А, сосед! Что же привело вас к моему скромному очагу?
Дон Леонсио проговорил дрожащим голосом:
Она умерла!
Что?
Умерла, говорю!
Кто?
Ну да, сеньор, умерла. Я потрогал ей лоб, он холодный как лед.
Глаза супруги дона Ибрагима округлились, как блюдца.
Кто умер?
Соседка рядом со мной.
Соседка рядом с вами?
Она самая.
Донья Маргот?
Да, она.
Дон Ибрагим вмешался:
Мать этого потаскуна?
Дон Леонсио ответил утвердительно, а жена дона Ибрагима набросилась на мужа:
Ради бога, Ибрагим, как можно так говорить!
И она на самом деле мертва?
Да, дон Ибрагим, мертва окончательно. Ее удушили полотенцем.
Полотенцем?
Да, махровым полотенцем.
Какой ужас!
Дон Ибрагим, шагая туда-сюда по комнате, принялся отдавать распоряжения и призывать к спокойствию.
Хеновева, сними трубку и вызови полицию.
Какой там номер?
Почем я знаю, милая, посмотри в книге! А вы, друг мой Маэстре, станьте на лестнице и никого не пропускайте ни вниз, ни вверх. Возьмите на вешалке трость. Я пойду за врачом.
Когда дону Ибрагиму открыли дверь в квартире врача, он с величайшим хладнокровием спросил:
Доктор дома?
Да, сеньор, подождите минуточку.
Дону Ибрагиму было известно, что доктор дома. Когда тот вышел узнать, зачем его спрашивают, дон Ибрагим, как бы не зная, с чего начать, спросил улыбаясь:
Ну, как ваша малышка? Желудочек уже налаживается?
После ужина дон Марио де ла Вега предложил Элою Рубио Антофагасте, бакалавру по третьему циклу, выпить чашечку кофе. Было видно, что он расщедрился.
Не хотите ли сигарку?
О да, сеньор, весьма благодарен.
Черт возьми, приятель, за что так благодарить!
Элой Рубио Антофагаста робко улыбнулся.
Ну да, конечно. И прибавил: Вы знаете, я очень счастлив, что нашел работу. Верите?
И тому, что поужинали?
Да, сеньор, и тому, что поужинал.
Сеньор Суарес покуривает сигару, которой его угостил Пепе Сучок.
Ах, какая вкусная сигара! Она пахнет тобой.
Сеньор Суарес смотрит в глаза своему другу.
Пойдем выпьем по стаканчику? Ужинать мне не хочется, когда я с тобой, у меня пропадает аппетит.
Ладно, пойдем.
Можно я тебя угощу?
Заднюшка и Сучок, крепко взявшись под руку, пошли по улице Прадо вверх по левой стороне, где бильярдные залы. Встречные оборачивались им вслед.
Зайдем на минутку поглядеть на игру?
Нет, не хочу, мне там на днях чуть не съездили кием по физиономии.
Вот скоты! И есть же такие некультурные люди, просто удивительно! Безобразие! Уж наверно, набрался ты страху, да, Сучочек?
Пепе Сучок нахмурился.
Мамашу свою зови Сучочком, слышишь, ты!
Сеньор Суарес истерически взвизгивает:
Ой, мамуля моя! Ой, что же это с ней случилось? Ой господи!
Ты замолчишь?
Прости, Пепе, я больше не буду говорить о моей мамочке. Ой бедняжечка! Слушай, Пепе, купи мне цветок! Я хочу, чтобы ты мне купил красную камелию, раз я иду с тобой, надо, чтоб на мне был какой-нибудь знак запретного
Пепе Сучок горделиво ухмыльнулся и купил сеньору Суаресу красную камелию.
Засунь ее в петлицу.
Куда прикажешь.
Доктор, удостоверившись, что старуха мертва, мертва бесповоротно, поспешил оказать помощь дону Леонсио Маэстре у бедняги начался нервный припадок, он был почти без сознания и только отчаянно лягал ногами.
Ах, доктор, как бы еще этот у нас не скончался!
Донья Хеновева Куадрадо де Остоласа была весьма встревожена.
Не волнуйтесь, сеньора, тут нет ничего опасного, просто сильнейший испуг.
Дон Леонсио сидел в кресле, глаза у него закатились, изо рта текла пена. Дон Ибрагим между тем наставлял соседей:
Спокойствие, прежде всего полное спокойствие. Пусть каждый глава семьи тщательно осмотрит свое жилище. Мы должны оказать помощь органам правосудия своей поддержкой и сотрудничеством, насколько это будет в наших силах.
Отлично сказано, сеньор. В такие минуты правильней всего, чтобы один распоряжался, а мы все повиновались.
И жители дома, где произошло преступление, все как один испанцы, с большей или меньшей готовностью повторили эту знаменательную фразу.
Приготовьте ему липового чаю.
Сейчас, доктор.
Дон Марио и бакалавр Элой решили, что надо пораньше лечь спать.
Ну что ж, друг мой, завтра за дело. Так?
Да, сеньор. Вот увидите, вы будете довольны моей работой.
Надеюсь. Завтра в девять утра у вас будет возможность показать свое усердие. Куда вы теперь направляетесь?
Домой, куда же еще? Пойду спать. Вы тоже рано ложитесь?
Да, постоянно. Я веду регулярный образ жизни.
Элой Рубио Антофагаста почувствовал позыв к подхалимажу видимо, угодливость была для него естественным состоянием.
Если не возражаете, сеньор Вега, я вас провожу.
Как вам угодно, дружище Элой, весьма благодарен. Сразу видно, надеетесь, что авось вам перепадет еще сигара?
Вовсе не потому, сеньор Вега, поверьте мне.
Ладно уж, не прикидывайтесь святошей, все мы сперва были поварами, а уж потом монахами.
Хотя ночь была прохладная, дон Марио и его новый корректор, подняв воротники пальто, пошли еще прогуляться. Когда дону Марио выпадал случай поговорить на любимые темы, ни холод, ни голод, ни жара не были ему помехой.
Пройдя порядочный кусок, дон Марио и Элой Рубио Антофагаста наткнулись на кучку людей, стоявших на углу, тут же находились двое полицейских и никого не пропускали.
Что случилось?
Какая-то женщина обернулась.
Не знаю, говорят, преступление, зарезали двух пожилых женщин.
Черт возьми!
В разговор вмешался мужчина.
Не прибавляйте, сеньора, зарезали не двух, а только одну.
Вам этого мало?
О нет, сеньора, даже слишком много. Но все же я бы предпочел, чтобы их было две.