Да, кажется, в квартире на Сентрал-Парк, на Западе, был убит мужчина. Его зовут Луис де Мендоса, и, кажется
Дон Луис де Мендоса? повторил Нортон с испуганным восклицанием. Ну, он был влиятельным перуанцем, влиятельным человеком в своей стране и выдающимся ученым. Я я если ты не возражаешь, я бы хотел поехать с тобой. Я знаю Мендосов.
Кеннеди пристально наблюдал за лицом Нортона.
Я, пожалуй, тоже поеду, Уолтер, решил он. Очевидно, у тебя не будет недостатка в помощниках в этой истории.
Возможно, ты также сможешь оказать им некоторую помощь, сказал Нортон Кеннеди, когда мы уходили.
Это была всего лишь короткая поездка в центр города, и наше такси вскоре остановилось перед довольно богато украшенным входом в большую квартиру в одном из самых престижных районов города. Мы выскочили и вошли, преуспев в том, чтобы подняться на шестой этаж, где жил Мендоса, без вмешательства коридорного, который был полностью поглощен суетой, последовавшей за волнением, вызванным обнаружением одного из жильцов убитым.
Нельзя было пропустить это место. Зал был захвачен репортерами, которые обосновались там, ужасные, как армия, со спрятанными блокнотами и карандашами. От одного из мужчин, уже находившихся там, я узнал, что наш старый друг доктор Лесли, коронер, уже распоряжался там.
Каким-то образом, то ли благодаря знакомству Кеннеди с доктором Лесли, то ли благодаря знакомству Нортона с Мендосами и испанским языком, мы оказались за барьером двери, которая отгораживала моих соперников.
Когда мы на мгновение остановились в красивой и со вкусом обставленной гостиной, через нее торопливо прошла молодая леди. Увидев нас, она остановилась посреди комнаты и с трепетом посмотрела на нас, словно спрашивая, зачем мы вторглись. Это была довольно неловкая ситуация.
Быстро Нортон пришел на помощь.
Надеюсь, вы простите меня, сеньорита, он сказал с поклоном на безупречном испанском, но
О, профессор Нортон, это вы! воскликнула она по-английски, узнав его. Я так нервничаю, что сначала не узнала вас.
Она вопросительно перевела взгляд с него на нас. Я вспомнил, что мой редактор упоминал о дочери, которая может оказаться интересной и важной фигурой в этой тайне. Она говорила взволнованным тоном. Я украдкой изучал ее.
Инес де Мендоса была невероятно красива, смуглого испанского типа, с мягкими карими глазами, которые притягивали, когда она говорила, и фигурой, восхищение которой в любой менее трагический момент можно было бы простить. Ее нежная оливковая кожа, копна темных волос и блестящие, почти чувственные глаза удивительно контрастировали с тонко очерченными линиями носа, твердым подбородком, изящной шеей и горлом. Здесь можно было узнать девушку с характером и семьей, в глубине души которой тлела вся страсть огненной расы.
Надеюсь, вы простите меня за вторжение, повторил Нортон. Поверьте мне, это не просто праздное любопытство. Позвольте мне представить моего друга, профессора Кеннеди, научного детектива, о котором вы, без сомнения, слышали. Это его помощник, мистер Джеймсон, из "Стар". Я подумал, что, возможно, они могли бы встать между вами и той толпой в холле, добавил он, указывая на репортеров по другую сторону двери. Вы можете доверять им абсолютно. Я уверен, что если кто-то из нас может что-то сделать, чтобы помочь вам в в вашей беде, вы можете быть уверены, что мы к вашим услугам.
Она на мгновение огляделась в присутствии трех незнакомцев, которые вторглись в тишину того, что было, по крайней мере, временно, домом. Казалось, она искала кого-то, на кого можно было бы опереться, как будто какая-то опора внезапно ушла у нее из-под ног, оставив ее ошеломленной переменой.
О, мадре де Диос! воскликнула она. Что мне делать? О, мой отец мой бедный отец!
Инес Мендоса была действительно несчастной и привлекательной фигурой, когда она стояла там, в комнате, одна.
Она быстро оглядела нас, как будто по какой-то оккультной женской интуиции читала в наших душах. Затем, почти инстинктивно, она повернулась к Кеннеди. Кеннеди, казалось, понял ее потребность. Мы с Нортоном вышли в тираж, несколько более чем фигурально.
Вы вы детектив? спросила она. Вы можете читать тайны как книгу?
Кеннеди ободряюще улыбнулся.
Вряд ли так, как часто рисует меня мой друг Уолтер, ответил он. Тем не менее, время от времени мы можем использовать обширные знания мудрецов всего мира, чтобы помочь тем, кто попал в беду. Расскажите мне все, успокаивал он, как будто зная, что разговор станет предохранительным клапаном для ее сдерживаемых эмоций. Возможно, я смогу вам помочь.
На мгновение она растерялась, не зная, что делать. Затем, по-видимому, почти до того, как она это осознала, она начала разговаривать с ним, забыв, что мы были в комнате.
Расскажите мне, как это произошло, все, что вы знаете, как вы это узнали, попросил Крейг.
О, вчера была полночь, да, поздно, дико ответила она. Я спала, когда моя горничная Хуанита разбудила меня и сказала, что мистер Локвуд в гостиной и хочет меня видеть, должен меня увидеть. Я поспешно оделась, потому что мне пришло в голову, что, должно быть, что-то случилось. Я думаю, что, должно быть, вышла раньше, чем они ожидали, потому что, прежде чем они это поняли, я пробежала через гостиную и заглянула через дверь в кабинет, как вы его называете, вон там.
Она указала на тяжелую дверь, но не позволила, очевидно, не смогла, задержать на ней взгляд.
Там был мой отец, съежившийся в кресле, и кровь текла из уродливой раны в его боку. Я закричала и упала на колени рядом с ним. Но, она вздрогнула, было слишком поздно. Он был холоден. Он не ответил.
Кеннеди ничего не сказал, но позволил ей выплакаться в ее изящный кружевной платочек, хотя у него было сильное желание сделать что-нибудь, чтобы успокоить ее горе.
Мистер Локвуд пришел навестить его по делу, обнаружил, что дверь в холл открыта, и вошел. Вокруг, казалось, никого не было, но горел свет. Он прошел в кабинет. Там был мой отец
Она остановилась и несколько минут вообще не могла продолжать.
А мистер Локвуд, кто он такой? мягко спросил Крейг.
Мой отец и я, мы пробыли в этой стране совсем недолго, ответила она, стараясь говорить на хорошем английском, несмотря на свои эмоции, с его партнером по горнодобывающему предприятию мистером Локвудом.
Она снова остановилась и заколебалась, как будто в этой странной стране севера она понятия не имела, в какую сторону обратиться за помощью. Но однажды начав, теперь она больше не останавливалась.
О, страстно продолжала она, я не знаю, что это нашло на моего отца. Но в последнее время он стал другим человеком. Иногда мне казалось, что он как вы это называете сумасшедший. Мне следовало сходить к врачу по поводу него, добавила она дико, чувствуя, что ее чувства берут верх. Но это уже не дело для врача. Это дело для детектива для кого-то, кто больше, чем детектив. Вы не можете вернуть его, но
Она не могла продолжать. И все же ее оборванная фраза говорила о многом, ее умоляющий, мягкий, музыкальный голос, который был гораздо приятнее для слуха, чем у обычного латиноамериканца.
Я слышал, что женщины Лимы славились своей красотой и мелодичными голосами. Сеньорита Инес, несомненно, поддерживала их репутацию.
Теперь в ее мягких темно-карих глазах появилось умоляющее выражение, а тонкие нежные губы задрожали, когда она поспешила продолжить свой странный рассказ.
Я никогда раньше не видела своего отца в таком состоянии, пробормотала она. В течение нескольких дней он говорил только о "большой рыбе", пейе гранде, что бы это ни значило и проклятии Мансиче.
Воспоминания о последних нескольких днях, казалось, были слишком тяжелы для нее. Почти прежде, чем мы это поняли, прежде чем Нортон, который начал задавать ей вопрос, смог заговорить, она извинилась и выбежала из комнаты, оставив только неизгладимое впечатление красоты и неотразимую мольбу о помощи.