Средневековые сказки - Гецеу Яна Александровна

Юана Фокс

Средневековые сказки

Анна и шут

Средневековая сказка о странной любви

 Эй, глухие ли вы? Мы и хотели знать лишь, дома ли госпожа фон Готтен!  неожиданно громко раздался хриплый голос за высокими окнами замка.

 Пошёл прочь, оборванец! Станем мы ради тебя госпожу беспокоить!

 А я не с пустыми руками и не без дела! У меня подарок для неё!

 Да ты, мужик, видно, не понимаешь! Вот я тебя сейчас одарю!  радостно-злобно захохотал стражник, и вслед за тем раздался крик боли.

 Эй, что там, Томас?  Анна, заинтересовавшись, наконец высунулась в окно. На ярко залитом полуденным солнцем широком дворе рослый страж держал за шиворот оборванного мужика, рядом подскуливала его толстая баба в грубом сером платье. За её юбку испуганно прятался лохматый ребёнок. Все взгляды были обращены на Анну.

 Да вот, госпожа графиня, бродяги какие-то утверждают, что у них есть что-то интересное для вас, мол, вы будете рады!

 Да? Интересно, и что же это? Отпусти их, Томас! Подойди сюда, мужик!  и свесилась в окно, ничуть не стесняясь богатой ночной сорочки и неприбранных волос чего своих же крестьян стесняться!

Мужик робко приблизился к окну и встал, задрав голову и теребя шапку в руках. Анна с отвращением заметила его грязные, нечёсаные лохмы и гадкие пятна на одежде.

 Говори же! А то ты уже всё равно имел наглость разбудить меня!  и внушительно нахмурила брови.

 Госпожа нерешительно помявшись, начал мужик. Посмотрел по сторонам и вдруг решился:  Госпожа пресветлая графиня! Я ваш крестьянин Симон Вертушка из деревни за озером

 Короче!  перебила его графиня и нахмурилась ещё сильнее.  Говори прямо, чего ты хочешь, не тяни!

 Да-да, вы уж простите, по глупости ведь я заторопился испуганный мужик, окончательно растеряв первоначальную наглость.

 Помилуйте, добрая госпожа!  выпрыгнула вперёд его дородная баба, волоча за собой грязного мальчишку.  Пропадаем ведь!

 Уйди, дура!  замахнулся на неё муж с перекошенным лицом.

 Нет, пусть говорит!  повелела Анна, неожиданно обнаружив, что мальчишка не ребёнок вовсе, а просто карлик. Он молча уставился на Анну, щуря против солнца большие печальные глаза, и поклонился, забавно приложив к впалой груди маленькие ручки. Оба и госпожа, и карлик изучали друг друга с одинаковым любопытством, в то время как баба слёзно заливалась, скрипя и подскуливая:

 Помилуйте, добрая госпожа! Единственная ведь радость у нас была кормилица наша, доченька Кристина! За долги забрали её в крепость к вам, виноваты мы, ой виноваты, сжальтесь над стариками!  и приторно всхлипнула, ожидая реакции госпожи.

 Ну, и чего ты хочешь-то?  Анна не отрывала глаз от забавного человечка.

 Отпустили бы вы её тихо проговорил тот, искоса поглядев на бабу. Та злобно шикнула и снова завыла:  Добрая госпожа, выкупить бы вот нам-то!  и вдруг замолчала, сделав какое-то жабье лицо.

Тут вперёд выскочил мужик, не забыв дать основательного тычка бабе в бок:

 У-у, дура!  и, состряпав кислую рожу, заскулил:  Сын вот наш, от него пользы нам никакой, мелкий он, да умный зато и чего только ни разумеет! Святой отец наш всякому его воспитал! Вы бы посмотрели, он и вертеться по-всякому может!  и суетливо подтолкнул карлика вперёд.

Тот вдруг, как-то сразу опрокинувшись, встал на руки и описал круг вокруг родителей. Похлопал ногой об ногу и так, стоя вниз головой, принялся рассуждать о величии и красоте христианской католической церкви. Маленькое личико его залилось краской, но он всё стоял и стоял в неудобном своём положении и продолжал говорить. Анне жаль стало малыша, она повелительно махнула рукой.

 Девку отпустить, карлика ко мне!  бросила она слуге и повернулась, ожидая своего странного выкупа. Он не замедлил явиться, сопровождаемый слугой. Вошёл, семеня коротенькими ножками, и остановился, почтительно опустив лохматую голову.

 Вот какие у меня крестьяне есть!  воскликнула Анна, с любопытством обходя новую игрушку. Нетерпеливо махнула рукой, и слуга удалился. Потом, спохватившись, выглянула в коридор и крикнула:  Пусть придут Готлиб-Ян и Мария-Францина!

«Хорошая забава для детей»,  подумала она при этом.

 Как тебя зовут, подданный?  спросила она, опускаясь в высокое кресло.

 Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, ваше сиятельство!  ответил карлик, отважно глядя в глаза госпоже.

 Ты что, дворянин?  засмеялась Анна.  Имя-то какое длинное!

 Позвольте объяснить,  устало вздохнул коротышка:  Кристиан имя, данное мне при крещении добрейшим падре нашим, воспитателем моим

Но он не успел договорить, в этот момент в комнату матери бесцеремонно влетели двое подростков хорошенькая светловолосая девочка лет тринадцати и тёмненький худой и нескладный мальчик на год старше. Девочка остановилась, изумлённо распахнув небесные глаза и прижав пальчики к пухлым губам. Мальчик же немедля рассмеялся довольно злым смехом:

 Ого, да это ещё почище африканской обезьянки, что привозили купцы нам два года назад!

 Ах, какой он хорошенький! Какой миленький!  воскликнула девочка радостно и захлопала в ладоши:  Мама, эта новая игрушка нам?

Анна кивнула, улыбаясь, а малыш, картинно отставив одну руку и приложив другую к груди, поклонился юным господам. Чуткая от природы Анна в этот момент уловила какую-то особую тоску обречённости в его больших ореховых глазах, будто тихо сказавших: «Ну вот я и попался!»

 Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, ваши сиятельства!  представился он снова своим необычным, мелодичным голосом.

 Ну и имечко!  прыснул со смеху мальчик.

 Готлиб-Ян!  укоризненно одёрнула его мать.  То, что перед тобой слуга, не даёт тебе права быть жестоким! Не тому учит нас христианская мораль!

На это малыш коротко глянул на неё с благодарностью. Сын же обиженно надулся. «Он будет обижать уродца»,  пронеслась у Анны мысль, и она покачала головой. Она вовсе не хотела воспитать сына жестоким.

 Продолжай!  кивнула она карлику.

 Кристианом окрещён я при рождении, Вайнеберг истинная фамилия моего доброго отца, но за некоторую страсть к излишку слов прозван он Вертушкой, что и идёт за единственно верную фамилию среди людей. Енот же я сам, так как имею исключительное счастье пользоваться особым расположением животных сиих, а равно как и всех прочих живых существ. Но именно Енотом прозван я из-за истории одной, произошедшей в раннем детстве с вашим презренным слугой. Коль пожелает добрейшая госпожа графиня

 Да-да, рассказывай!  кивнула завороженная плавным потоком его мягкой речи Анна.

 Едва научившись ходить, оказался я на покосе с добрыми моими родителями. Оставаться под кустом, невзирая на запрет, тяготило меня, и я на слабых ножках забрёл в начинавшийся тут же лес. Сам я не помню столь подробно, как хотелось бы, дабы донести до ваших сиятельств всего богатства красок происшествия, но говорили мне, что, когда хватились меня и разыскали в лесу, сидел я под деревцем и играл с енотом, довольно упитанным и таких для меня размеров, как взрослому человеку медведь. И животное это, известное остротой зубов и когтей, не сделало меня лёгкой добычей, а напротив, баюкало и ласкало, и я смеялся так счастливо, как, должно быть, никогда более грустно вздохнул карлик и огляделся. Девочка восхищённо засмеялась, мальчик дерзко фыркнул, не решившись, однако, при матери снова унизить ущербное создание. Анна же, заметив усталый жест карлика, велела ему сесть на пол.

 Ну что ж, дети, пора обедать!  позвонила в колокольчик, призывая служанку одеть её к столу.

За обедом дети не переставая вертелись и баловались, пользуясь добродушным настроением матери. Нового шута Анна то ли из жалости, то ли для забавы посадила за один стол с собой, при этом велев подложить две подушки на высокий стул и подставить скамеечку иначе б низенькому человечку не справиться. Она следила за неловкими, стеснёнными движениями уродца, и ей все больше становилось стыдно зачем она затеяла это издевательство? Но не могла же она показать этого детям и тем более злым на язык слугам! И скрепясь, продолжала обед. Закончив, подозвала старого слугу Иоганна и велела ему всюду шута сопровождать и помогать тому в бытовых делах, но не мешать бедняге, если тот попросит.