Или с этого. И он показал на тактические очки: в их оправе до сих пор застрял песок Афганистана.
И ну что ж я как дурак, как дурак, как дурак я почувствовал, что на глаза да что ж я как дурак, как дурак, как дурак набежала какая-то дурацкая соленая вода.
Напишите первую фразу, сказал Дворецкий.
Я написал.
Позвольте, сказал он и протянул руку. Взял бумагу. Прочел. Прочел второй раз теперь вслух.
Неторопливо прочел вслух: «Мой отец на другом конце света, но в моей комнате он повсюду».
Дворецкий положил этот листок обратно на мой стол.
И сказал:
Даю прогноз: это начало не повторит прискорбную судьбу своих предшественников.
И ушел.
Он оказался прав.
В общем, на следующий день я не забыл завтрак дома.
Просто решил лучше быть начеку.
Но Билли Кольт остался недоволен.
Значит, Дворецкий сегодня не
Нет, сказал я.
И на завтрак не бу
Нет, сказал я.
Свинья ты, сказал он.
Но на большой перемене я обнаружил в пакете столько еды, что можно было и с Билли Кольтом поделиться. Казалось, Дворецкий специально рассчитал на двоих: два сандвича с козьим сыром, два вареных яйца, восемь кусочков нарезанной моркови и четыре маленькие плюшки с изюмом.
Спасибо твоему дворецкому так и передай, сказал Билли Кольт. Если мне правильно послышалось. Он ведь говорил с набитым ртом.
А миссис Хокнет? Она сказала про мое сочинение: выразительное описание с глубоким подтекстом.
Очень глубоким.
И еще сказала, что мне стоило бы послать его отцу по электронной почте.
Я решил, что так и сделаю.
В пятницу Дворецкий приехал за всеми нами в школу на Баклажане, но на этот раз впервые мамы с ним не было.
Ваша матушка, сказал Дворецкий, провожает джип в последний путь.
Как это? спросила Эмили.
Это значит, что джип сд умер, сказала Энни.
Джипы не умирают, сказала Эмили.
Совершенно верно, они не умирают, сказал Дворецкий. Но они когда-нибудь приходят в негодность. Что ж, поскольку сегодня пятница и уже четвертый час пополудни, рискну предположить, что мы могли бы по пути вас кое-чем порадовать.
Порадовать? переспросила Эмили.
Да, сказал Дворецкий. Начнем с мисс Эмили и мисс Шарлотты.
Эмили и Шарли заулыбались так они улыбаются, когда зазнаются, и тогда они хуже геморроя. Но они слегка поникли, когда мы подъехали к библиотеке и взяли для них на дом книжки Э. Несбит.
А что значит «Э»? спросила Шарли.
Экстраординарная, сказал Дворецкий. Теперь очередь мисс Энн.
Энни не заулыбалась улыбкой зазнайки, но тоже слегка поникла, когда мы подъехали к «Музыкальному магазину Мэделайн» и Дворецкий купил ей метроном.
Метроном какая от него радость? сказала она.
Радость, а заодно польза для всех нас, сказал Дворецкий. Ценно помнить, что ритм, если его прилежно придерживаться, тут он оглянулся на меня, а я покачал головой, важен во всех областях жизни, но прежде всего в музыке.
Спасибо, сказала Энни, но без особого восторга.
А теперь молодой господин Джонс, сказал Дворецкий.
Если честно, когда мы подъехали к «Мэрисвиллскому миру спорттоваров», мои перспективы выглядели намного заманчивее, чем какие-то там книжки Э. Несбит и метрономы.
Сами понимаете, «Мир спорттоваров» Звучит выразительно, и подтекст глубокий.
Дворецкий велел нам подождать в машине, пока он наводит справки о товаре, заказанном по каталогу. И мы подождали, и я сказал Энни, что «заказанный по каталогу» тоже звучит выразительно и подтекст глубокий.
По-моему, Энни сделала над собой большое усилие, чтобы меня не возненавидеть.
Но когда Дворецкий вернулся, в руках у него было что-то длинное, с одной стороны плоское, с другой выпуклое, и никто из нас не смог догадаться, что это такое.
Почти все жители нашей планеты, сказал Дворецкий, за огорчительным исключением граждан ряда не самых цивилизованных стран, мигом узнали бы в этом предмете биту.
Это не бита, сказал я.
Что и требовалось доказать. Молодой господин Джонс, именно эта вещь называется «бита» во всех частях света, где ценят изящество, где чтят коллективную память, где преобладают воспитанные люди.
А мы разве невоспитанные? сказал я.
Молодой господин Джонс, вчера вечером вы окунули в кока-колу свой шоколадный донат в шоколадной глазури.
Шоколадные донаты в шоколадной глазури только так и едят, сказал я. По всей видимости.
И, если бы я не вмешался, соломинка, торчавшая из вашего стакана с шоколадной кока-колой, вонзилась бы в вашу левую ноздрю.
Это да так все и было.
Он протянул мне биту.
Вы взяли ее не за тот конец, молодой господин Джонс.
Я взял ее за другой конец.
А веревку надо снять?
Во-первых, это шнур. Во-вторых, нет, не надо.
Я осмотрел биту.
А в бейсбол ей играть можно?
Только если вы дикарь.
А в какую же игру можно?
Дворецкий прижмурил глаза. На его губах появилась улыбка. И он сказал, словно погрузившись в транс:
В самую красивую и благородную из всех игр, которые изобрело или когда-либо изобретет человечество.
Я снова осмотрел биту.
Стопудово.
Как вы должны помнить, молодой господин Джонс, насмешка низшая форма остроумия. Но насмешки над крикетом равносильны святотатству, и в моем присутствии их не будет.
По его голосу я понял: он не шутит.
Ну а из какого она дерева? спросил я, хотя вообще-то мне было без разницы.
Из ивы, сказал Дворецкий. И сегодня вечером вы ее обстучите.
И если вы не знаете, что такое «обстукивать», то вы, по всей видимости, никогда не держали в руках новую крикетную биту, и дворецкий не вручал вам бутылочку с олифой и чистую тряпку, и вы не натирали биту маслом: натираешь, натираешь, натираешь, а дворецкий смотрит и показывает тебе жестами, как это полагается делать, так, как он сам, наверное, делал в детстве, и, наверное, ему хочется отобрать у тебя биту и все сделать самому. А потом колотишь по бите крикетным мячом со всех сторон, чтобы дерево загрубело. Дворецкий говорил так, словно это типа такой обряд посвящения и я должен через него пройти.
Но знаете, что я вам скажу? Я думал не о том, что это типа обряд.
А о том, как бы он понравился моему брату Карриэру.
Карриэр заляпал бы всю комнату олифой, но ох как бы ему понравилось обстукивать биту.
Между прочим, в тот день после большой перемены я зашел в школьную библиотеку и отправил отцу по электронной почте свое сочинение выразительное описание с глубоким подтекстом. А после уроков опять заскочил в библиотеку и проверил свой почтовый ящик.
Но когда человек в заграничной командировке, это же дело обычное, верно? В смысле, имейл мог не дойти. Или, может быть, отец сейчас где-то на задании. Или, может быть, у них уже ночь. Или, может быть, у них чрезвычайная ситуация всякое бывает, и база оборвала все контакты с внешним миром, потому что над ней нависла угроза.
Мало ли почему он не может мне ответить.
Мало ли почему
6
Судья
Судья высший авторитет в том, что касается честной игры, с момента, когда в начале матча капитаны бросают жребий, и вплоть до окончательного подсчета очков. Судья досконально разбирается в правилах крикета, его задача блюсти справедливость, пристально наблюдать за происходящим на поле и хранить традиции своего вида спорта.
Когда мы подъехали к дому, мама стояла у распахнутых ворот гаража. У распахнутых ворот совершенно пустого гаража.
Значит, джип правда умер? спросила Эмили.
Боюсь, что да, сказала мама.
И что теперь купим другой?
Мама закрыла ворота, и до меня вдруг дошло.
Другого джипа не будет.
По той же причине, по которой мы так и не купили другую микроволновку, когда в старой что-то взорвалось и стекло вылетело.
По той же причине, по которой я отдал Энни свой старый велик, а новый мне до сих пор не купили.
По той же причине, по которой компьютер у нас такой старый, что в игры на нем не поиграешь; впрочем, какая разница, игр у нас тоже нету, ни одной.