Нет, правда: почему они бегают?
Из-за па тоже, кому охота с ним в одном доме жить. А так я, наверно, невезучая просто. Почти год с одним гуляла, а он ногу сломал. Другой упал в озеро и чуть не утоп. И все, главное дело, меня винят! Ну поругались мы, и чего?
Тебя, говоришь?
Она энергично кивнула.
Которые подобрее говорят, что я приношу несчастье, а другие и вовсе невесть чего выдумывают. Вот парни больше и не ходят ко мне. Я, говорят, раньше на пуме женюсь. А вы женаты, мистер?..
Райт, Мэтью Райт. Нет, не женат.
Райт, протянула она. Эбигейл Райт. А что, красиво.
Эбигейл Райт?
А я чего, так сказала? Смешно Вообще-то я Дженкинс.
Мэтт сглотнул и сказал твердо:
Я отвезу тебя домой. Говори, как проехать, или вылезай прямо здесь.
Так ведь па
Куда ты, собственно, собралась со мной ехать?
К вам, куда же еще.
Это неприлично.
Да? Почему?
Мэтт мрачно притормозил.
Ладно, покорилась она с видом христианки, идущей к львам на арену. На следующем перекрестке направо.
Куры, квохча, разбежались, свиньи в хлеву за домом подняли визг. Домик из двух комнат с косой верандой если и был знаком с краской, то шапочно и очень давно.
В шатком кресле на веранде покачивался крупный чернявый мужчина с буйной шевелюрой и густой бородой.
Па, шепотом пояснила Эбигейл.
Мужчина продолжал покачиваться как ни в чем не бывало. Ему что, каждый день дочь обратно привозят? Может, и так.
Все, приехали, нервно объявил Мэтт.
Не могу я выйти, он на меня сразу накинется. Вы с ним поговорите сначала, спросите, зол он на меня или как.
Ну уж нет, сказал Мэтт, посмотрев еще раз на молчаливого папу. Я свой долг выполнил, привез тебя, а теперь до свидания. Не сказать, чтобы рад был с тобой познакомиться.
Вы такой хороший, такой красивый. Не хочу говорить папе, что вы мной попользовались. Он просто жуть какой, когда обозлится.
Мэтт после долгой паузы вылез, подошел к веранде, занес ногу на ступеньку.
Я тут вашу дочь на дороге встретил
Качалка не останавливалась.
Она убежала, добавил Мэтт.
Дженкинс молчал. Выражение верхней, не закрытой волосами части его лица при ближайшем рассмотрении сильно не понравилось Мэтту.
Я привез ее обратно домой.
То же качание и то же молчание. Мэтт, быстро вернувшись к машине, достал из бардачка пинту бурбона.
Напомни мне больше с тобой не встречаться, сказал он Эбигейл и спросил ее отца: Выпить хотите?
Одна ручища прижала бутылку к нагруднику выцветшего комбинезона, другая открутила колпачок. Бутылка запрокинулась к некрашеному потолку, нырнула в нечесаные баки, забулькала и вернулась ополовиненная.
Слабовато, сказал Дженкинс, однако бутылку не отдал.
Я привез домой вашу дочку, повторил Мэтт.
Зачем?
Больше ей идти было некуда. Она, как-никак, здесь живет.
Она сама отсюда сбежала.
Да, я знаю. Девчонки этого возраста кого угодно довести могут. Пообщавшись с вашей, я в чем-то вас понимаю, но она все-таки ваша дочь.
На этот счет у меня есть сомнения.
Мэтт набрал воздуха и попытался еще раз:
В семьях приходится уступать друг другу. Даже если дочь выводит вас из себя, бить ее не годится. С точки зрения психологии
Бить? Дженкинс поднялся с качалки, как Нептун из морской пучины. Мэтт был ростом около шести футов, но фермер, даже учитывая высоту веранды, превышал его на несколько дюймов. Да я ее сроду пальцем не трогал.
Пораженный Мэтт заметил, что Дженкинс дрожит.
Заходите. Хозяин показал бутылкой на темный дверной проем.
Мэтт нерешительно вошел внутрь. Под ногами что-то хрустело.
Дженкинс зажег керосиновую лампу, и перед Мэттом предстала картина разгрома. На полу битая посуда, стулья разломаны. Стол задрал кверху три ножки, четвертая валялась отдельно.
Это все она? пролепетал Мэтт.
Вы еще вторую комнату не видали. Голос у Дженкинса тоже дрожал, что при его масштабах прямо-таки пугало.
Но как? Верней, почему?
Я не говорил, что это Эб. Дженкинс мотнул бородищей, и стоящему рядом Мэтту захотелось чихнуть. Оно само по себе делается, когда ее что расстроит. А она сильно расстроилась, когда ее Дунканов парень бросил. Стулья подскакивали и бились об пол, стул плясал по всей комнате, посуда так и летала. Да вот, гляньте! Он отвел длинные патлы с затылка и показал большую красную шишку. Даже думать неохота, что с самим парнем станет. Надо бы поучить девку, так? Надо-то надо, но я скорей суну руку в гнездо к гремучкам.
Само по себе, говорите?
Ну да. Что, не верится? Я бы тоже не поверил, кабы сам не видал и не испытал на себе. Дженкинс потер свою шишку. Такое и раньше случалось, лет пять-шесть как началось. Стала Эб в возраст входить, оно и
Ей же всего шестнадцать.
Дженкинс, посмотрев через дверь на машину, снизил голос до хриплого шепота:
Какое там, за восемнадцать перевалило. Это она просто выглядит как малявка вы уж не выдавайте меня.
Единственная уцелевшая тарелка слетела с полки и разбилась у самых ног Дженкинса. Он отскочил и затрясся еще сильнее.
Вот, видали?
Упала, сказал Мэтт. Бывает.
Околдовали ее, вот что. Дженкинс судорожно глотнул из бутылки. Может, я ей плохим отцом был. Как мать померла, так она и давай чудить. Не сказать, чтобы только к худу: за водой мы давно не ходим, бочка у веранды завсегда полная. Но как заневестилась она да начала из-за ухажеров переживать, жизни не стало вовсе. Люди нас стороной обходят, вещи скачут по всему дому на стул и то страшно сесть. Мочи уж нет, сынок! Глаза Дженкинса, к ужасу Мэтта, налились слезами. Выпить и то больше не с кем, да и в страду никто не поможет. А у меня спина больная, утром иной раз с постели трудно подняться. Слушай, сынок: ты человек городской, ученый и Эб вроде бы приглянулся. Забрал бы ее с собой, а? Мэтт попятился к двери. Она знаешь как хорошо готовит, сковородка у ней точно к руке приросла. Я ж не прошу тебя жениться, это не обязательно.
Мэтт продолжал пятиться, мотая головой что есть силы.
Вы с ума сошли. Не могу же я увести девушку просто так. Он уже собрался улепетнуть, но тяжелая рука удержала его на месте.
В наших краях всякий, кто провел больше двадцати минут наедине с девушкой, обязан на ней жениться. Тебя я, поскольку ты приезжий, не заставляю, но Эб ведь сама от меня ушла, и незачем было обратно ее везти. Знаешь, сколько ест эта девка? Больше меня.
Мэтт достал из бумажника двадцать долларов.
Вот, держите. Это немного скрасит вам жизнь.
Дженкинс потянулся было к деньгам и отдернул руку.
Не. Ты ее привез, ты и увези.
Мэтт, содрогнувшись, добавил еще одну двадцатидолларовую бумажку.
Дженкинс, обильно потея, зажал банкноты в ладони.
Ладно, уговорил.
Мэтт, точно вырвавшись из сумасшедшего дома, рванул дверь машины.
Вылезай, все в порядке.
А как же па?
С этих пор он будет для тебя нежным отцом. До свидания.
Эбигейл вышла и зашагала к веранде. Дженкинс съежился и как-то сразу уменьшился.
Мерзкий, грязный старикан, сказала она, проходя в дом. Он хотел опять глотнуть из бутылки, но та загадочным образом опрокинулась над его головой и вылила весь бурбон ему на макушку.
Дженкинс, став еще больше похож на Нептуна, устремил скорбный взгляд на Мэтта. Тот поскорей развернулся и выехал со двора. Оптический обман, несомненно. Не может бутылка висеть в воздухе без всякой поддержки.
Гай дал ему подробные указания, как найти хижину, но Мэтт колесил по горам уже два часа и зверски проголодался.
На четвертом заходе ему вроде бы попался подходящий под описание домик, только там, судя по свету в окнах, уже кто-то жил. Мэтт подъехал к нему по крутой аллее, надеясь хотя бы дорогу узнать.
У двери его встретил запах поджаренного бекона. Мэтт постучался, глотая слюнки. Вдруг и поужинать пригласят?
Дверь открылась.
Чего вы так долго?
Нет заморгал он. Прямо как в старом водевиле, где пьяный раз за разом стучится в один и тот же гостиничный номер и под конец жалобно спрашивает: «Вы что тут, все номера занимаете?» Что ты здесь делаешь? Как ты