Петров завозился и запыхтел, пытаясь отвинтить крышку термоса, действуя левой рукой. Правая была плотно перебинтована и елозила неловкой крабьей клешней.
Заело, мать её, в сердцах бросил он. А ну попробуй, Иванов?
Я нехотя выпрямил спину, откинулся в кресле. Взяв у Петрова термос, стал крутить крышку. Поддавалась она с трудом.
Силён ты, братец, ухмыльнулся я.
Петров шумно сопел и потирал перебинтованную правую руку.
Болит, зараза, Петров страдальчески подвигал бровями.
Крышка, наконец, поддалась.
Ну, скажи, тварь какая, а? продолжал Петров, ища сочувствия. Хорошо хоть домашняя, с прививками и прочим. Обошлось без всяких уколов в пузо. Но какая гадина, а?
Я тоже собак не очень люблю, сказал я.
Я протянул Петрову открытый термос. По салону поплыл, щекоча ноздри, горький кофейный аромат.
Сам-то будешь? спросил Петров, отливая в пластиковый стаканчик и нетерпеливо шевеля носом.
Я отрицательно помотал головой, снова устраиваясь подбородком на руках, скрещенных поверх руля.
Главное, я ей сразу сказал, Петров отпил из стаканчика, лицо его прояснилось. Держи, говорю ей, хищника своего от меня подальше, а то я за себя не ручаюсь! Так она заладила: погладь да погладь. Вы подружитесь, я уверена. Ну ради меня, дорогой! Ну хоть разок? И всё такое прочее. Я сдуру и послушался. И вот, пожалуйста, нате! Как калека какой-то долбанный. Даже чекушку без помощи открыть не могу.
А ты уйди от неё, посоветовал я равнодушно.
Люблю, вздохнул Петров. Никуда не денусь, пропал.
Тогда, может, стрихнин?
Ох, да пошёл ты, Иванов!
Я улыбнулся.
Крошечные капли барабанили по капоту, веки слипались, неудержимо клонило в сон. У ДПС-ников в машине громко, так что даже нам слышно было, играло радио. Ностальгическая песня группы «Мираж» про море грёз, которое не окинешь взглядом.
Петров напился кофе, кое-как закрутил термос и убрал его на заднее сиденье.
Слушай, Иванов, почему всё-таки здесь? спросил он, вытаскивая сигаретную пачку. Почему именно эта точка, как думаешь? Место же глухое совсем.
Чтобы перехватить на дальних подступах к городу
А смысл, Иванов?
Начальству виднее, Петров.
Мне не хотелось вступать в бессмысленные разговоры. Хотелось спать. Петрову, видимо, тоже. Поэтому он продолжал разглагольствовать:
Я так считаю, что это просто неразумное расходование человеческого ресурса. Будят ни свет не заря, отправляют в какую-то задницу. И сиди тут кукуй, как я не знаю кто!
Завязывай, Петров, попросил я. Ты на меня тоску нагоняешь. И мигрень.
Ох ты нежный какой, Иванов, пропыхтел он. О! Гляди-ка, чего они там оживились?
В ДПС-ной «ладе» произошло движение. Музыка стихла. Распахнулась дверь, и грузная фигура в кислотной накидке довольно ловко для своей комплекции выбралась под дождь. Нахлобучив фуражку, дпс-ник выкатился на дорогу и принялся махать полосатой палкой.
В серой мороси недовольно мигнули фары, взвизгнули тормоза. Напротив «лады» остановилась бежевая «Нива».
ДПС-ник подошел к ней со стороны водителя, откозырял. Принял из открытой двери книжечку с документами, заглянул в салон. Оглянулся, бросил в нашу сторону вопросительный взгляд.
Работаем, азартно прошипел Петров, распахивая дверцу.
Мы вылезли из машины, запахнули пальто и направились к ДПС-нику.
За рулём «Нивы» сидел угрюмый дядька с пышными седыми усами. Он исподлобья глядел на нас, в глазах его читалось понятное беспокойство.
Мы подошли. Я поглядел на сиденье справа от водителя. Пусто. На заднее. Тоже пусто. Мы с Петровым переглянулись.
В город едете? спросил я.
За моей спиной Петров что-то яростно зашипел ДПС-нику.
В город, буркнул водитель. Куда же ещё? Дорога тут одна.
Это верно, сказал я, озабоченно оглядывая салон.
А чего случилось-то, сынки? спросил водитель напряженно.
Да не беспокойтесь, сказал я. Просто внеплановая проверка. Времена неспокойные, сами понимаете.
А что, спокойные были? пробубнил в усы водитель.
Я вежливо улыбнулся краешком рта. Отошёл чуть в сторону, поглядев на приборную доску «Нивы». Встретился взглядом с глазами водителя в зеркале заднего вида. Что-то ещё
За спиной моей Петров прошипел, как змея: «лейтенант, у тебя русский язык что, не родной? Тебе что сказано было, а?»
Я крепко зажмурился и тряхнул головой. Недосып. Я повернулся к ДПС-нику, кивнул ему. Лейтенант протянул водителю документы, козырнул.
Счастливого пути!
«Нива» сорвалась с места, презрительно обдав нас выхлопными газами, и скрылась за дождём.
Чёрт знает что! сказал Петров громко и направился к машине.
Виноват! вслед ему бросил лейтенант, возвращаясь к «ладе». Никакой вины в его голосе не было.
Я последовал за Петровым.
Мы залезли в машину.
Тоже вон не выспался лейтенант, видал? Херня всякая мерещится на посту. Как с такими работать, а?
Слушай, а я, кажется, тоже глюк словил, сказал я, захлопнув дверь.
Петров посмотрел на меня с интересом. Потянулся за термосом.
Это всё оттого, что спать хочется, сказал он, протягивая мне термос и новый стаканчик. На вот, выпей.
Я отлил в стаканчик тёмной бурды. Принюхался.
Слушай, Петров, там ведь не только кофе?
Петров сделал круглые глаза.
Ну-ка, дай-ка попробую?
Он выхватил у меня стаканчик и шумно прихлебнул из него.
Слушай, а точно! сказал он, причмокивая, как профессиональный дегустатор. Это вроде бы коньяк, а?
Умно, усмехнулся я. Стаканчик-то дай?
На вот, Петров протянул мне ещё один стаканчик. Я их целую упаковку взял. Не пропадать же
Ты хозяйственный такой, Петров, прямо смотреть приятно.
А ты думал, Иванов!
Жаль только, собаки тебя не любят.
Пошёл ты!
Я отпил Петровского коктейля из согретого в термосе кофе с коньяком. Вкус был специфический, но я вроде слегка взбодрился.
Так вот, продолжил я. Всё-таки, странно, Петров. Вы когда с лейтенантом начали спорить, я, показалось
Договорить я не успел. У Петрова в недрах пальто настойчиво запиликал телефон.
Да, Пал Борисыч! мельком взглянув на экранчик, гаркнул он. Да, конечно Да Что?! Но мы же Понял. Понял, так точно. Едем!
Он спрятал телефон и посмотрел на меня. Щёки его налились взволнованным румянцем.
Прошляпили, сказал он. Заводи тачилу и гони к городу. Давай!
Выкручивая руль, я отчётливо вспомнил, что увидел там, в «Ниве», в зеркале заднего вида.
С заднего сиденья (пустого сиденья) на меня посмотрели чьи-то влажные тёмные глаза, полные глухой сосущей тоски.
И тотчас пропало всё, как не бывало.
***
«Нива» стояла перед железнодорожным переездом. Рядом милицейский «уазик» и двое в форме. Один сидел на капоте, свесив ноги, спрятав лицо в ладони. Второй стоял рядом, держа под прицелом автомата давешнего усатого дядьку. Дядька стоял перед «Нивой» широко расставив ноги и положив руки на крышу машины. В мелкой дождливой мороси эти трое казались застывшей скульптурной композицией.
Ешкин ты кот! сказал Петров досадливо.
Я затормозил, мы выскочили из машины.
Какого рожна, я тебя спрашиваю! утвердительно сказал Петров, раскрывая перед носом у автоматчика красную книжечку.
Автоматчик двинул кадыком и приподнял редкие брови на уровень козырька фуражки.
Убрать оружие, я кому сказал? потребовал Петров, потрясая перебинтованной клешней.
Автоматчик повиновался.
Что за тело? Петров кивнул на сержанта, сидящего свесив ноги.
Сержант оторвал руки от лица, шумно икнул и сказал:
Ох, мужики, что хотите со мной делайте
Сделаем! пообещал я.
Что хотите, но я такого Ну екараный бабай, я это того а оно это как дёрнет! И в кусты!!!
При звуках собственного голоса он приободрился, соскочил на землю и, дыша перегаром, заголосил, указывая пальцем на водителя «Нивы»:
Но этого говнюка мы задержали!!!
Мы с Петровым переглянулись.
Гражданин, свободны, сказал Петров ласково. Можете ехать.
Усатый убрал руки с машины, с ненавистью поглядел сначала на милиционеров, потом на нас, и сел в машину. Он завел двигатель, высунулся из окна: