КОРОЛЕВА ЭЛЕОНОРА. ХР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!
ПРИНЦ ДЖОН (пинает ее кресло). ПРОСЫПАЙСЯ, ДУРНО ПАХНУЩАЯ, ПОХОТЛИВАЯ, СТАРАЯ ГОРГОНА!
КОРОЛЕВА ЭЛЕОНОРА (поднимая голову). Что? Кто? Что такое?
ПРИНЦ ДЖОН. Я сказал, просыпайся, мама, пришло время твоей послеполуденной прогулки.
БРОНУЭН. Что-то ты сегодня напряженный.
ПРИНЦ ДЖОН. Напряженный? Я? Да я спокоен, как грецкий орех. (САЛЛИ вновь с полным подносом, уже уходя, оглядывается на ПРИНЦА ДЖОНА и врезается в стену. Опять грохот). ТЫ КОГДА-НИБУДЬ БУДЕШЬ СМОТРЕТЬ, КУДА ИДЕШЬ? ИЛИ ТЕБЯ НЕ НАУЧИЛИ, ЧТО ВЫХОДИТЬ НУЖНО В ДВЕРЬ?
САЛЛИ (в испуге вертится на месте, не зная, куда бежать, падает, вскакивает, убегает). А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А!
БРОНУЭН. Очень ты грубый.
ПРИНЦ ДЖОН. Кретины. Меня окружают кретины.
(В задумчивости опирается на стол, который переворачивается, и ПРИНЦ ДЖОН падает на пол. КОРОЛЕВА, которая направлялась в сортир, поворачивается и смотрит на распростертого на полу ПРИНЦА ДЖОНА).
КОРОЛЕВА ЭЛЕОНОРА (холодно). А вот это смешно. (Уходит).
Картина 3
(Лагерь РОБИНА в Шервудском лесу. Разбойники, едят, чинят одежду, затачивают стрелы, занимаются своими делами. МАРИАН прибывает в глубокой задумчивости).
АЛАН (поет):
Где лес густой и темный
Среди больших деревьев,
Здесь дева одинокая грустит,
Сжимает ей сердце, душа болит.
Хочу, чтоб ты был в широком море.
Хочу, чтоб ты был глубоко в аду.
Где все равно, но далеко.
Где все равно, но далеко[4].
МАЛЫШ ДЖОН (подходит с ДЕЙВИ к тому месту, где едят РОБИН и УИЛЛ СКАРЛЕТ). Робин, у нас проблемы с молодой дамой.
РОБИН. Она требует чашу для ополаскивания пальцев и свечи?
ДЕЙВИ. Они ничего не ест. Вообще ничего. Не притронулась к еде.
МАЛЫШ ДЖОН. Не то, чтобы меня это обижает. Я понимаю, вкусы у всех разные, и не изучал я во Франции премудрости готовки, но я боюсь, что она умрет у нас на руках. Женщины такие хрупкие.
УИЛЛ СКАРЛЕТ. По мне не выглядит она хрупкой, Джонни. Она крепкая, упрямая женщина, и у нее есть, что прихватить. По правде говоря, я бы с удовольствием прихватил ее за пару мест.
ДЕЙВИ. Уговори ее поесть, Робин. Мы за нее тревожимся.
РОБИН. Хорошо. Я попробую.
УИЛЛСКАРЛЕТ. Осторожно, Робин. Опасная женщина.
РОБИН. Я буду осторожен. (С двумя мисками бобов идет к МАРИАН, которая сидит, надув губки). Обед подан, миледи. (Она его игнорирует. Он ставит миску рядом с ней, садится неподалеку ест). Этим вечером голод не донимает? (Она его игнорирует). Так плохо себя чувствуете, что не можете говорить? Мои люди о вас тревожатся. Клянусь. Если вам нездоровиться, я позову женщину с пиявками, чтобы она пустила вам кровь.
МАРИАН. Я совершенно здорова. Просто не разговариваю с бандитами.
РОБИН. Ох. Сожалею.
МАРИАН. Что вы сделали с леди Куигли?
РОБИН. Лично я ней ничего не делал. Мне сказали, что у нее учащенное сердцебиение. Брат Тук приглядывает за ней.
МАРИАН. Брат Тук?
(На сцену выбегает вскрикивающая и смеющаяся КУИГЛИ. Ее преследует БРАТ ТУК. Они кружат вокруг РОБИНА и МАРИАН).
КУИГЛИ. О О-О-О НЕТ О-О-О ПРЕКРАТИ ТЫ ДЬЯВОЛ ХИ ХИ-ХИ-ХИ ОТСТАНЬ О-О-О
БРАТ ТУК (его реплики перемежаются с вскриками и смехом КУИГЛИ). ХО-ХО-ХО ПОЙМАЮ ПОЙМАЮ ПОЙМАЮ СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС АГА-А-А-А
(Они убегают. МАРИАН возмущена. РОБИН улыбается и продолжает есть).
РОБИН. Похоже, она пошла на поправку.
МАРИАН. Этот отвратительный человек НЕ монах.
РОБИН. У него множество достоинств, одно из которых терпимость к слабостям других. С этой добродетелью у вас, как я вижу, не очень. И он монах, насколько мне известно. Здесь мы все очень набожные.
МАРИАН. И чему вы поклоняетесь? Деревьям?
РОБИН. Я бы не говорил ничего дурного о деревьях, особенно здесь, где они живут. Нашего Спасителя распяли на дереве, и задолго до этого дерево было символом, связанным с возрождением, с воскрешением, с вечной жизнью, а также со знанием, ибо деревья знания и жизни росли в райском саду, который это место очень напоминает. Брат Тук говорит
МАРИАН. Я не обсуждаю святое писание с бандитами.
(Пауза. РОБИН смотрит на нее).
РОБИН. Ваш ужин остывает. Или вам претит есть с бандитами?
МАРИАН. Я не буду есть то, что украдено у честных людей.
РОБИН. Дорогая моя, вы всю жизнь ели то, что украдено у честных людей.
МАРИАН. Я тебе не дорогая, и я никогда такого не делала.
РОБИН. А как ваш отец зарабатывает на жизнь?
МАРИАН. Ты отлично знаешь, как он зарабатывает. Он благородный дворянин. Ему нет нужды зарабатывать на жизнь. Я хочу сказать
РОБИН. Он землевладелец.
МАРИАН. Да, на наших землях живут и работают крестьяне.
РОБИН. Вы часто заглядываете к людям, которые живут на землях вашего отца?
МАРИАН. Мы часто проезжаем мимо, в карете. Они нам машут.
РОБИН. И сколько пальцев они поднимают?
МАРИАН. Они выглядят счастливыми. Иногда мы останавливаемся.
РОБИН. Но, разумеется, ненадолго. У вас не возникает желания подойти ближе и хорошенько их рассмотреть, так?
МАРИАН. Не смей говорить со мной в таком тоне.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ (с листом бумаги и пером в руках пытается привлечь внимание РОБИНА). Извини, Робин, но мы закончили инвентаризацию захваченного у шерифа.
РОБИН. Хорошо. Что мы имеем?
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Ящик французского вина для принца Джона и свежие персики.
РОБИН. Думаю, мы найдем им применение.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Денежный ящик с девяносто семью золотыми монетами, рента из Донкастера.
РОБИН. Их мы тоже оставим себе.
МАРИАН. Преступник. Вор. Лицемер.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Маринованные огурцы и селедка для Эйдома из «Синего кабана».
РОБИН. Отвезем завтра. И держи брата Тука от них подальше.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Может, отвезем этой ночью, Робин? Или весь лагерь провоняет ими.
РОБИН. Ночь будет безоблачная. Еще и полнолунье.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Лучше рискнуть.
РОБИН. Хорошо. Что еще?
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Сундук с платьями и личными женскими вещами интимного характера
МАРИАН. МОЯ ОДЕЖДА! ЕСЛИ ТЫ ПРИТРОНЕШЬСЯ ХОТЬ ПАЛЬЦЕМ К МОЕЙ ОДЕЖДЕ, ВАРВАР, Я
УИЛЛ СТЬЮТЛИ (отступив на шаг). Извините, мисс, мы их не попортили, но без инвентаризации никак нельзя.
МАРИАН. Держи подальше свои грязные руки от моего гардероба!
УИЛЛ СТЬЮТЛИ (обиженно). Я всегда мою руки перед ужином, мисс. Надеюсь, вы можете сказать тоже самое.
РОБИН. Все платья порезать на мелкие кусочки.
УИЛЛ СТЬЮТЛИ. Будет исполнено. (Уходит, улыбаясь).
МАРИАН. На мелкие кусочки? Порезать мои платья на мелкие кусочки? Ты не ПОСМЕЕШЬ!
РОБИН. Еще как посмею.
МАРИАН. Ты О-О-О-О-О! ЗВЕРИ!
РОБИН. Опять вы за старое Сначала оскорбляете деревья, теперь зверей. На самом деле вы сами зверь Только из тех зверей, которые могут выбирать, что он за зверь, хотя вы и не пользуетесь этим даром.
МАРИАН. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
РОБИН. Не вина шакала, что он шакал, у него нет выбора, поэтому он и ведет себя соответственно. Такой он от природы. Но, скажем, землевладельцу совсем не обязательно вести себя, как шакал. Это уже другая история.
МАРИАН. Ты НИКЧЕМНЫЙ, ПРЕЗРЕННЫЙ, БЕССЕРДЕЧНЫЙ, ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ
РОБИН. Прячетесь за истерию.
МАРИАН. НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ИСТЕРИЧКОЙ. Я НЕ ИСТЕРЮ Я В ЯРОСТИ!
РОБИН. Что ж, это хорошо. Начало положено
МАРИАН. ИЛИ ОСВОБОДИТЕ НАС, ИЛИ УБЕЙТЕ, И ПОКОНЧИМ С ЭТИМ! НЕ ЖЕЛАЮ Я СМОТРЕТЬ И НАБЛЮДАТЬ, КАК МОИ ПРЕКРАСНЫЕ ПЛАТЬЯ ИЗ ЗЛОБЫ РЕЖУТ НА МЕЛКИЕ КУСОЧКИ!
РОБИН. Желаете завтра отправиться со мной в небольшое путешествие?
МАРИАН. КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ! Куда?
РОБИН. На земли вашего отца.
МАРИАН. Ты хочешь отвезти меня домой?
РОБИН. Я могу, при условии, что вы перестанете орать на меня и поужинаете.
МАРИАН. Я тебе не верю. Ты просто хочешь, чтобы я заткнулась.
РОБИН. Да, если честно, я хочу, чтобы вы заткнулись, и я хочу, чтобы вы поели, но я не лгу. Я также пытаюсь предложить вам простую сделку, хотя прекрасно понимаю, что с бандитами вы и сделки не заключаете. Как не делаете многого другого.
МАРИАН. Если я соглашусь угомониться
РОБИН. И съесть ужин.
МАРИАН. И съесть эту отвратительную бурду, ты поклянешься, что завтра отвезешь меня на земли моего отца?