Он, значит, себя элитой считал Мужчина. Кормилец. А оказался полностью в вашей власти. Думаю, это тяжело.
Лучше спросите, каково мне было!
Он отозвался с сочувствием:
Догадываюсь. Марьяна, скажите: что самое неприятное, когда за лежачим ухаживаешь?
Подгузник менять. Поморщилась она.
А где вы хранили их?
Тут, в ящике. Женщина показала на выдвижную часть книжного шкафа.
Мебель дорогая, темного дерева. Савва, словно между делом, спросил:
Что раньше тут держали?
Ну, это мужнин был. Всякая мелочь. Карты игральные. Нарды. Бинокль.
Понятно.
Он сел в инвалидное кресло, легко разобрался с управлением, подкатил к шкафу и спросил:
Технически ваш муж мог его выдвинуть?
Думаю, да.
Давайте вместе осмотрим, позвал он.
Выдвинули ящик, тщательно перебрали все оставшиеся подгузники, заглянули в проемы и щели. Пусто.
Все равно что на дне морском искать, в отчаянии вздохнула Марьяна.
Не скажите. Он не спрятать хотел, а какое-то послание вам оставить. Символическое. Мы просто пока не можем понять, какое.
Естественно, вы не понимаете, сказала она язвительно, он, конечно, после инсульта с придурью стал, но не настолько тупой, чтобы ключ от сейфа в подгузники пихать.
Хорошо, легко согласился Савва. О чем ваш муж больше всего переживал, когда оказался заперт в комнате?
Что путешествовать больше не может, вздохнула Марьяна. Все мечтал: хоть куда-то, хоть как. Думали за границу выбраться, в безбарьерную среду, но тут ковид, как назло.
А когда путешествовали, сувениры из поездок привозили?
А то! В гостиной, целый шкаф.
В этой комнате ничего нет?
Фотки только. Во втором ящике.
Она достала один из альбомов, пролистала, показала пустую страничку.
Отсюда и взял. Тут мы с Раулем были.
В ящике только альбомы?
Господи, да смотри сам! Сыщик, блин, доморощенный. Тычется то туда, то сюда!
Могу уйти.
Куда ты пойдешь если я даже за гроб заплатить не могу?
Савва осторожно извлек альбомы. Просматривать не стал разместил кипой на полу и спросил:
А что за шкатулка здесь?
Так. Разная дрянь.
Я открою?
Да пожалуйста.
Похоронный агент снова уселся в инвалидное кресло, положил на колени древний, чуть ли не девятнадцатого века, ящичек с резной крышкой и извлек из него зеркальные солнечные очки ветхие, все в царапинах.
Марьяна прокомментировала:
Это его первые. Импортные. У спекулянтов покупал за какие-то бешеные советские деньги. Еще когда в институте учился.
Символы эпохи, значит, хранил
Чего?
А это? Савва взвесил в руках самодельный, потемневший от времени портсигар.
От деда его рухлядь. Тот, что ли, политзаключенным был, сам сделал в каком-то ГУЛАГе.
Следом Савва извлек тоже старенький, исцарапанный стеклянный шар. Внутри Эйфелева башня, елочка. Встряхнешь белые хлопья кружатся, словно снежинки.
Лицо Марьяны разгладилась:
Это я ему подарила. В первой нашей поездке. В Париж. Давно было, еще при динозаврах, в девяносто восьмом. Мы только поженились, а тут кризис, у мужа все сбережения в ГКО заморозились, бизнес подвис, но я все равно упросила, хоть в двух звездах. Он упрямился, но поехал. И весело получилось, хотя реально копейки считали. Вина дешевого купим, багет горячий. Пьем и целуемся. А этот шарик дурацкий он на Монмартре увидел, все разглядывал, переворачивал, снег туда-сюда гонял так понравилось ему. Но не купил: целых сто франков, дорого казалось. Но я в день отъезда пораньше встала, сгоняла, за свои карманные взяла и уже в самолете ему вручила. Довольный был!
А этот шарик разбирается? подобрался Савва.
Только попробуй! побагровела Марьяна. Хватит уже мне тут все ломать!
Но он резко дернул верхнюю часть, снежинки разлетелись по комнате, вдова вскрикнула А на плиточный пол с громким звоном выпал ключ.
Боже! Тот самый! От сейфа! завопила вдова.
* * *
Савва вернулся домой за полночь, но обе его девочки не спали.
Леночка встретила в коридоре, лицо суровое. Металлическим голосом спросила:
Тебе сразу чемоданчик собрать? Или попробуешь оправдаться?
Не в чем мне оправдываться. Был на работе. Сложный клиент. Только что закончили.
Она подошла поближе, повела носом, скривилась:
Антонио Бандерас! Electric seduction! Мускус и пачули. Боже, какая пошлость!
Я бы на твоем месте радовался. Не самый плохой запах, учитывая специфику моей работы.
Лена приблизилась, встала на цыпочки, взяла его за подбородок и зловеще сказала:
Румяненький. Глаза масляные. Кто там у тебя скончался?
Муж.
Ясно. Клиентка, значит, вдова. Как в анекдоте: время проводил медленно и печально?
Фу, Лена!
Дочка тоже выскочила в коридор, увидела отца в костюме, при черном галстуке, и начала ржать:
Ой, пап, ты самый элегантный в мире похоронный агент. И лицо у тебя впервые как у успешного человека.
Она покосилась на мать и злорадно добавила:
Зря ты его тиранишь. Он сам от тебя уйдет. Злыдня.
Что вы опять не поделили? вздохнул Савва.
По химии двойку принесла, умирающим голосом доложила жена. И еще смеет пять тысяч у меня клянчить!
Зачем тебе деньги? обернулся он к дочери.
На кофточку! Со стразиками!
Савва достал из внутреннего кармана внушительную пачку всю сдачу, почти сто восемьдесят тысяч, что счастливая вдова вручила ему «на чай».
Ох, ничего себе! Суровое Леночкино лицо мигом разгладилось.
Он протянул две купюры Валюшке:
На. Наряжайся.
Еще десять тысяч взял себе:
На книги.
Остальное отдал жене:
Держи. Как ты там говорила: всех нас кормишь, а мы за твой счет живем?
Савва, Леночка глядела со страхом, что ты, правда, сделал с этой вдовой?
Он сдержанно улыбнулся:
Да ничего особенного. Просто примирил ее с вечностью.
Татьяна Бочарова
Дело о пропавших ампулах
1
У меня Гарри Поттер!
А у меня Рон!!
Дамблдор!
Очки! У меня очки!
Уйди, я первая сказала!
Нет, я!!
Большое и дружное семейство Кравцовых играло в «Доббль». Кто хоть раз играл в эту игру, знает, как она затягивает. И знает, что возраст тут никакой роли не играет: ребенок вполне способен обыграть взрослого. Так было и сейчас: бесспорным лидером в игре выходил девятилетний Гришаня. Его цепкий взгляд безошибочно выхватывал с карточки изображение героев книги «Гарри Поттер», которой была посвящена серия. Безусловно, это несколько раздражало его старших братьев и сестер.
Всего детей в семействе Кравцовых было пятеро. Мать, Наталья Ивановна, сидела тут же в гостиной на диване с вязанием и с умилением взирала на отпрысков. Сама она никогда участия в подобных играх не принимала, потому как заведомо знала: молодежь ей никогда не победить.
Как же бесит меня этот мелкий! Самая старшая, Алка, проиграв Гришане в очередной раз, сгребла карточки и небрежно бросила на стол.
Алке недавно исполнилось пятнадцать, и она была красавицей. Не просто красавицей, звездой. Есть простой секрет, как обычная девочка становится примой класса. Для этого нужно, чтобы в нее влюбились сразу два мальчика. Два одновременно. В Алку влюбились сразу трое! Они одновременно пригласили ее в кино, танцевали с ней на новогоднем огоньке и поочередно проводили домой, донеся ее рюкзачок до самой двери парадного. И все. Наутро Алка проснулась примой. В нее был влюблен весь класс.
Жизнь примы нелегка. Это только с первого взгляда может показаться, что она счастлива и купается во всеобщем обожании. Но не тут-то было. Новое положение диктует и новые обязанности. Нельзя забывать о своем высоком статусе. Алка за неделю научилась говорить высокомерным тоном, презрительно морщить хорошенький, слегка вздернутый носик, так же презрительно кривить пухлые губки и капризно растягивать слова. Делала она это не только в школе, но и дома, с братьями и сестрой. Но если в классе новые манеры Алки были встречены с восторженным придыханием мол, конечно, звезда, что с нее возьмешь, то в семье все эти ужимки вызывали лишь насмешки. Вот и сейчас Гришаня не проявил к сестре никакого уважения, а вместо этого оскорбительно ухмыльнулся и показал ей язык.