Выпив воды, канцлер поднялся и, шатаясь, подошел к умывальнику. Лахель, безмолвная и спокойная, продолжала неподвижно сидеть на своем посту возле кушетки. Наконец, когда Демос покончил с водными процедурами и переоделся, с удовольствием стащив с себя пропитавшуюся холодным потом тунику, эннийка заерзала в кресле.
«Ихраз и Лахель могут передвигаться совершенно бесшумно, я знаю. Порой мне начинает казаться, что они специально издают лишние звуки, чтобы не пугать меня. Как мило с их стороны не доводить господина до сердечного разрыва внезапными появлениями».
Демос заворчал, пытаясь справиться с застежкой пояса. Наконец, когда пряжка поддалась, он вздохнул с облегчением и обернулся.
Лахель смотрела прямо на него, и значение этого взгляда он прочитать не смог.
«Что случилось?»
Женщина медленно покинула кресло и легкой походкой направилась к нему. Ятаган она оставила на кресле, но Демос не сомневался, что даже без этого оружия Лахель смогла бы прикончить всякого в этой комнате десятком различных способов.
«Несколько ножей и кинжалов, пара стилетов, гацонская гаррота, ядовитые эннийские порошки»
В чем дело? голос канцлера не дрогнул, но прозвучал напряженно.
«Главный недостаток сотрудничества с эннийцами невозможность понять их истинные намерения. У гацонца все мысли будут написаны на лбу. Эннийцы же не покажут ничего, кроме маски безмятежного спокойствия».
Телохранительница подошла к Демосу и остановилась на расстоянии шага. Одна ее рука была на виду, другая спрятана за спиной.
Ну же, Лахель, раздраженно проговорил Деватон. Это уже не смешно.
Вместо ответа женщина опустилась на колени. Из-за спины она вытащила предмет, внешне напоминавший трость, и почтительно подала его Демосу.
Простите, если заставила нервничать, господин, потупив взор, сказала женщина.
Канцлер рассматривал трость блестящее темное дерево, строгий серебряный набалдашник с чернением несомненно, выполненный умелым мастером дорогая и элегантная вещь.
«Ничего лишнего, как я и люблю».
Это
Мой подарок на вашу предстоящую свадьбу, Лахель повернула серебряный набалдашник и продемонстрировала клинок. Меч-трость. Понимаю, еще не время для даров, но мне будет гораздо спокойнее, если он появится у вас как можно раньше.
Демос с почтением принял подарок и провел ладонью по гладкому дереву. В руках новая трость лежала изумительно удобно, а пальцы уверенно смыкались на рукояти-набалдашнике. Следуя примеру Лахель, канцлер аккуратно повернул навершие и обнажил узкий клинок.
«Прекрасная работа. Хочешь коли, хочешь режь. Не назвать серьезным оружием, но может оказаться очень кстати как последний довод. Сколько лет я не фехтовал? Десять? Как бы не опозориться, случись оказия».
Клеймо Ванфари, восхитился канцлер. Лахель, это же баснословно дорогая вещь!
Вы хорошо мне платите, откликнулась эннийка. Ванфари единственный мастер, чьи работы достойны вас. Лучшее для лучшего.
Демос резким движением вернул клинок в ножны и подал руку телохранительнице:
Прошу тебя, поднимись с колен. Ты же не в Эннии.
«Когда же я выбью из тебя эти рабские привычки?»
Лахель послушно выпрямилась.
Спасибо, Демос мягко сжал пальцы телохранительницы редкое и оттого еще более ценное проявление чувств, которые он обычно скрывал. Я тронут.
Вам понравилось?
Спрашиваешь? усмехнулся канцлер и нежно погладил отполированное древо. Прекрасная вещь! Вряд ли я сам смог бы выбрать более подходящую.
Лахель улыбнулась, обнажив ряд ровных белых зубов.
Остается лишь молить мертвых богов, чтобы вам никогда не пришлось пускать ее в ход.
3.5 Рантай-Толл
Советники сопротивлялись. Кто-то из Шано путался в складках одеяний в поисках припрятанных кинжалов попытки защититься были тщетны и оттягивали момент смерти лишь на несколько мгновений.
Старик с длинной косищей, по иронии оказавшийся жертвой уже немолодого Шрайна, принялся пятиться, но уперся спиной в стену.
Ради милости Хранителя
Прости, мужик, по-простецки ответил великан. Таков приказ.
Третий вогнал меч в его беззащитную грудь с такой силой, что лезвие прошло насквозь и неприятно царапнуло кусок каменной кладки. Пригвожденный Шано осел с хрипами, немного подергался в конвульсиях, побулькал, а затем стих навеки. Шрайн молча вытащил меч и бережно уложил тело на пол покойнику, конечно, уже все равно, но приличиями пренебрегать не стоило.
В этом был весь Малыш Шрайн порядочный человек, умудрившийся выбрать одну из самых омерзительных профессий. Светлее его жизнь от таких вспышек добродетели не становилась, но совесть, как он сам утверждал, грызла чуть меньше.
Джерт видел, как упали еще несколько тел. Крови было до того много, что даже Медяк почувствовал металлический привкус на языке. Белые, черные, бедняки и богачи кровь у всех красная, а кишки неизменно скользкие. У смерти было множество лиц, но она всегда одинаково смердела. Ее запах уже начинал мерещиться эннийцу на пустом месте казалось бы, за столько лет пора уже перестать замечать подобные мелочи, но Джерт почему-то все еще не мог к этому привыкнуть.
Пока Артанна молча наблюдала за свершением запоздалого возмездия, четверо Шано, включая Заливара нар Данша, хранили безмолвие. Затем Джерт увидел, что они перебросились несколькими короткими фразами, покивали друг другу и с невозмутимым видом, словно чистили рыбу, принялись снимать символы власти с рук трупов. Странные ребята. Сколько бы дерьма ни повидал человек за жизнь, такая резня все равно должна была взбудоражить неподготовленного человека. Выходило, что эти трое заранее знали о планах Заливара. А ведь Шано говорил, что другие были не в курсе.
Медяк караулил свою дверь, за которой пока что было спокойно. Заперто было изнутри. От нечего делать он достал отмычку и принялся ковырять в замке какая-никакая, а практика, да и бойцы «Сотни» управились с ошеломленными и беспомощными советниками без особых проблем. Все прошло на удивление гладко.
Именно это и беспокоило.
Если что-то слишком четко идет по плану, то вовсе не обязательно потому, что план хорош. Вполне возможно, ты просто не в курсе некоторых деталей этого замысла.
Джерт сюрпризов не любил и потому на всякий случай вскрыл замок. На удачу Медяка, ниша, в которой располагалась дверь, порученная его бдению, пряталась за несколькими вазами и внушительных размеров шкафом с дорогими безделушками. Одну из них, резную статуэтку из камня, энниец также прикарманил на всякий случай. Справившись с замком, он аккуратно приоткрыл створку и осторожно высунулся.
Узкий, плохо освещенный коридор пустовал, пахло смолой и тянуло свежим воздухом значит, где-то неподалеку располагался выход на улицу. Еще одна полезная новость. Однако тишина, внезапно повисшая в зале, заставила Джерта втиснуться обратно. Дверь он, впрочем, плотно закрывать не стал.
Медяк осторожно выглянул из-за стены, прячась от лишних глаз. В живых остались только четверо советников во главе с Заливаром. Наемники оттерли оружие от крови и вернули клинки в ножны.
Ну, вот и все, тихо сказала Артанна.
Советник покачал головой, равнодушно осматривая итоги резни.
Не совсем.
Дверь, которую караулил Ханк, распахнулась, сбив его с ног. Он отлетел к стене и, должно быть, сильно приложился головой, не успев выхватить оружие. В зал вбежали люди с опознавательными знаками Дома Данш такие же носили конвоиры, сопровождавшие караван гацонского купца. Джерт насчитал два десятка, и они все продолжали прибывать. Он попытался восстановить в памяти план здания и комнат, в которые вела западная дверь. Там отсутствовали выходы на улицу и какие-либо лестницы просто ряд изолированных помещений. Означало все это только одно: воины Данша оказались там еще до начала встречи. А это, в свою очередь, приводило к одному выводу.