Ой, Никитушка, что-то я сегодня плохо себя чувствую. Заболела, видимо.
И она громко и старательно закашляла. Совсем не по-настоящему.
Никита растерялся.
А как же работа? спросил мальчик.
Мама надула губы, но через секунду хитро сощурилась.
Ты мне записочку напишешь, что у меня нога болела, и я ходить не могла, ответила она.
Какая нога? опешил Никита.
Вот эта! мама выставила из-под одеяла правую ногу. Палец большой болит. Ой-ой-ой! громко застонала она и жалобно протянула, видишь, какой красный!
Никита уставился на мамин палец.
Вовсе он не красный. Обычный, розовый.
Ой-ой-ой! опять застонала мама. Как мне плохо!
А часы уже ровно девять показывали. На первый урок Никита точно опоздал. На второй бы успеть!
Да что ты пристал со своей школой? рассердилась мама. Подумаешь, пропустишь денек. Ерунда!
Как это ерунда? не согласился Никита. А что я завтра Анне Юрьевне скажу?
Придумаешь что-нибудь, мама нехотя села. Ну-у, что у нас трубу прорвало, все вещи из квартиры смыло, и мы их целый день по этажам ловили.
У Никиты глаза изумленно округлились.
Чепуха какая! проговорил мальчик.
Тогда сам придумывай, обиделась мама. А я есть хочу. Чего там у нас на завтрак? она вопросительно посмотрела на сына.
Обычно на завтрак у них были бутерброды или каша. Что мама приготовит. Никита так и сказал. Но сегодня мама готовить ничего не хотела, а бутерброды и каша, она заявила, ей уже надоели.
Мама проковыляла на кухню, демонстративно припадая то на правую, то на левую ногу, распахнула холодильник.
О-о-о, Никитка. Да у нас со вчерашнего дня шоколадный торт остался. Им и позавтракаем.
Никита обрадовался. Шоколадный торт вместо каши здорово!
Мама выбралась из-за стола первая, Никиту ждать не стала. Оставила на столе грязную посуду, прошлепала в комнату, включила телевизор.
Ура! Мое любимое кино показывают! воскликнула мама радостно. Никитушка, ты там со стола убери, а я потом вымою. Вечером. Или завтра.
Никита нехотя составил тарелки в мойку и тоже прошел в комнату. Пробовал смотреть мамино кино, но оно совсем неинтересным оказалось. Герои в нем только и делали, что плакали да целовались.
Тогда Никита поплелся в свою комнату, вывалил из коробки солдатиков, но только расставил их для сражения, появилась мама.
Пошли гулять. Нечего дома сидеть, сказала она.
У тебя же нога болит, напомнил Никита.
Какая нога? удивилась мама, но сразу спохватилась, Так она прошла. Я ее, наверное, просто отлежала.
На улице было неуютно. Небо низкое и серое. И ветер, так и не высохший, так и не согревшийся после ночного дождя, влажный и студеный. Он сразу забрался под куртку и прогнал по Никиткиной спине отряды колких мурашек. А маме хоть бы что! Выскочила со двора на улицу.
Смотри, Никита, какая огромная лужища! У-у-у! Глубокая, наверное, сказала мама.
Мальчик не успел ничего ответить, а мама уже прошлепала до середины лужи. Прямо в своих красивых туфельках. Стоит, ногами притоптывает, любуется на разлетающиеся брызги. А потом прыгать стала. Руками начала размахивать. Еще и песню запела:
На асфальте ме-е-лом ты рисуешь ле-е-то. Ласковое мо-о-ре трогаешь ладонью.
Никита смотрел на нее с открытым ртом и не знал, что ему делать.
Тополиный пух, жара, июль на всю улицу восторженно завопила мама, да как подпрыгнула, да как потом приземлилась Точнее приводнилась. Брызги полетели выше Никитиной головы, засверкали серебром. А мимо, как назло, дяденька проходил. Толстый, лысый и недовольный.
Женщина! Вы в своем уме? сердито прикрикнул он на маму.
Она ойкнула и спряталась за Никиту. Даже немного вперед сына подтолкнула, прямо под суровый дяденькин взгляд.
Увидев Никиту, толстяк нахмурился еще сильнее.
Ты, мальчик, плохо за своей мамой присматриваешь. Ай-ай-ай! укорил его прохожий.
Потом развернулся и пошел своей дорогой. А мама ему вслед язык показала.
Тут Никита заметил, что дрожит. От холода. Или от страха. Или от стыда. А, может, от всего сразу. Схватил он маму за руку и повел домой. Простудится же с мокрыми ногами!
Дома пообедать решили. Мама приподняла крышку кастрюли.
Фу-у! Суп! Не хочу! заявила она.
Мама полезла в морозилку, вытащила большой, покрытый инеем пластиковый контейнер, от одного вида которого Никите стало еще холоднее.
Мороженое! Класс! Вот пообедаем! сказала мама.
Никита нехотя ковырял ложкой твердую ледяную горку. Он так замерз на прогулке, что горячий суп съел бы с большим удовольствием. Никита даже представил, как кусочки мороженого лежат в его замерзшем животе и не тают, и задрожал еще сильнее. Согрелся он, только завернувшись в одеяло. А мама сидела довольная, уплетала мороженое за обе щеки и поговаривала:
Каждый бы день так обедать!
Потом они на компьютере играли. До тех пор, пока у Никиты перед глазами не зарябило.
Не могу больше, жалобно простонал мальчик. В голове шумит.
Поужинали конфетами и мармеладом. Никита из-за стола еле встал. Живот у него разболелся, а во рту было так сладко, что просто противно. Никите казалось, что и сам он стал сладким и липким. Мальчик шел из кухни и боялся к чему-нибудь приклеиться. И спать он отправился без лишних напоминаний. Так устал, что едва до кровати добрался. Но заснуть долго не мог. Из-за боли в животе. А еще оттого, что в голове без конца палили компьютерные танки, а пучеглазые компьютерные свинки испуганно визжали: «Что завтра будет?»
Утром разбудил мальчика мамин голос:
Никитка, вставай!
Сейчас, пробормотал Никита и хотел натянуть на голову одеяло, но почему-то передумал.
Беги скорей завтракать! добавила мама.
Никита в один момент слетел с кровати.
Мама! А на завтрак у нас что? спросил он.
Каша. Овсяная.
Каша! радостно повторил Никита и уточнил, на всякий случай: А торта нет?
Мама замерла в изумлении.
Ты даешь, сын! Торт ему с утра подавай! сказала она.
Нет! поспешно замотал головой мальчик. Не надо торта. Я лучше кашу.
Вот такая история случилась с Никитой. Не скажу, что после нее мальчик превратился в идеального ребенка, послушного-препослушного. Но мороженого вместо супа он уже не требовал, а спать ложился, если и не по первому маминому требованию, то по третьему точно.
Э. Смелик
Частенько, ребята, люди, став взрослыми, солидными и заслуженными, вспоминая самого дорогого человека свою маму, испытывают угрызения совести. Потому что не ценили ее, не говорили о своей любви, сказала Мария Ивановна.
Цените и любите своих близких, ребята. Даже если что-то в них кажется вам не таким, как вам хотелось бы. В мире все очень мудро устроено. То, что кажется нам сейчас каким-то не таким или не важным, впоследствии становится едва ли не самым необходимым! заметил профессор Семейкин. А сейчас послушайте рассказ.
Три ведра
Детство у меня было таким замечательным, что почти все, что произошло потом, смотрится как жалкая пародия на него. В детстве не было денег, не было жены и работы. Зато были отец и мать.
В нашей семье царил отец со своим непререкаемым авторитетом. В мальчишеских играх не было места матери. Конечно, без ее завтраков, обедов и ужинов я не мог бы жить но это было так обыденно, что и незаметно Как можно запомнить завтрак? Каша, яблоко, бутерброд. Обед уже занимает больше места: борщ, вареники и компот. Ужин жареная картошка. Вот тут бы и сказать:
Мама, как вкусно!
Но нежности были не приняты в нашей семье. Мы не целовали маму перед сном и не говорили в порыве чувств:
Я тебя люблю
Сказал ли я ей это хотя бы раз?
Жизнь была так заполнена важными делами, что не оставалось места обычным: забежал домой на минутку, перекусил и опять туда, где друзья, игры и страсти. На девяносто процентов я состоял из маминых забот, но не замечал их как не чувствуем мы, что состоим на девяносто процентов из воды, и совсем не видим воздуха, которым дышим.