Я любила его, всхлипнула совсем жалко.
Это меня не волнует, он опять подошёл.
Теперь отступать мне было некуда, да и сил на борьбу не осталось. Серебряков убрал мои руки и закончил начатое. Платье разошлось до самого низа, и он, смяв, откинул его. Я осталась в одном белье. Красивом белье, которое он когда-то сам дал мне. Нужно было избавиться от него, но я не смогла. Униженная и жалкая, вот какая я была сейчас.
Гордишься тем, что сломал меня? сквозь слёзы шёпотом.
Сломал? презрительная, жёсткая усмешка. Я ещё даже не начал, Мирослава.
Кончиками пальцев он обвёл овал моего лица, тыльной стороной ладони вытер слезинку со скулы.
Меня знобило, хотя в номере было тепло. Он убрал мне за ухо волосы, положил руку на спину и медленно провёл снизу-вверх. Расстояния между нами не стало совсем, едва он легонько надавил. Я коснулась его груди ладонью, почувствовала шелковистые колечки волос и сжала руку в кулак напуганная тем, как стукнулось моё сердце о рёбра.
Позвонок за позвонком Яков добрался до застёжки на бюстгальтере, но не тронул её. Ещё выше до шеи. Медленно очерчивал, второй рукой придерживая мою голову. Я втянула живот. Под полотенцем он был уже твёрдым.
Ты научишься слушаться, склонился ко мне. Сжал волосы и задрал мою голову, вжимая в себя сильнее.
Нет, вопреки здравому смыслу ответила я, хотя голос всё ещё подрагивал.
Научишься, только что мягкие касания к спине стали грубее. Серебряков прищурился. У тебя нет выбора.
Я опять хотела возразить, но только приоткрыла рот, он накрыл губы своими. Впился жёстко, подчиняя.
М-м-м, попыталась отвернуться, упёрлась ему в грудь.
Но он смял моё сопротивление, как клочок бумаги. Крепко держа за волосы, проник языком ещё глубже. Член его стал ещё твёрже, и я, сама того не желая, ощутила тепло внутри. Тело отзывалось на него, тогда как раздавленное сознание отчаянно протестовало. Ногтями я прошлась по его коже, ещё раз попыталась оттолкнуть.
Трахнул бы тебя прямо сейчас, прохрипел, проникнув под трусики. Сжал ягодицу, но на это нет времени.
Дыханием по губам. И опять его язык оказался у меня во рту. Он изучал меня, брал так, как будто это и был секс. Мышцы его стали каменными, живот напрягся.
Я чувствовала его, как саму себя. Бугор под полотенцем пугал, только именно сейчас страшно мне не было. Почти не было
Яков укусил меня за губу. Тронул языком и прошёлся поцелуями до уха. Погладил затылок. Шумно дыша, он выпустил меня, оттолкнул и чертыхнулся сквозь зубы. Дыхание моё тоже сбилось. Вот теперь мне стало страшно. Теперь, когда он шарил по мне голодным взглядом, когда я видела беснующееся в его глазах пламя откровенной похоти.
Чёрт, повторил он, отступая. Мотнул головой и взялся за полотенце. Я сглотнула мигом вставший в горле ком. Чёрт хриплый смешок.
Полотенце осталось в его руках. Я перестала дышать. Уставилась ниже его живота и отмерла, только когда он бросил полотенце на постель.
Я заказал тебе платье, почти прорычал, направляясь к ванной.
Платье? В первую секунду я даже не сообразила, о чём он. Яков остановился, и взгляды наши пересеклись. К щекам моим прилила краска, способность думать вернулась.
Я не
Так и думал, что ты возьмёшь одну из своих деревенских тряпок, даже не дал мне договорить. Причешись и оденься. Учти, не сделаешь этого, разговор у нас будет другим.
Глава 11
Мирослава
Она здесь? спросил мужчина, подошедший к нам несколько минут назад в сопровождении элегантной шатенки.
Не думаю, Яков посмотрел в сторону столов. Вернул взгляд на представившегося мне Демьяном собеседника. По крайней мере, пока я её не видел.
Было бы неплохо, если бы и не увидел.
О ком они, я не имела представления. Стояла, сжимая в пальцах ножку бокала и пыталась уловить смысл разговора. Спутница знакомого Якова отошла и вернулась с точно таким же, как у меня бокалом. Пригубила, рассматривая меня. Не просто спутница жена. В отличие от меня, самая настоящая. Я же чувствовала себя на этом приёме, как куропатка, вырядившаяся в перья экзотической птицы. И дело было не в роскошном платье, которое я, не став провоцировать Якова ещё сильнее, всё-таки надела. В нём как раз не было ничего лишнего: серебристо-серое, идеально подходящее под бельё, которое было на мне и оттеняющее цвет глаз. С тем, что вкус у Якова превосходный, поспорить я не могла. Если, конечно, выбор сделал он, а не кто-то за него.
Поздороваемся? Демьян указал на двух мужчин, находившихся от нас метрах в десяти. Яков проследил за его взглядом.
Да, отозвался с неохотой.
Мужчины отошли, а я, глядя им вслед, вдруг поняла, в чём схожесть между ними: оба они напоминали мне сытых львов, этаких повелителей, снизошедших до остальных.
Ты привыкнешь, услышала я голос жены Демьяна.
Не сразу вспомнила, как её зовут. Дарина Посмотрела с вопросом.
Она тоже повернулась ко мне и пояснила:
Ко всему этому привыкнешь.
К чему именно?
На её губах появилась лёгкая улыбка.
К лицемерию, пригубила она вино. Ещё раз глянула на отошедших от нас мужчин. Ко всем этим ничего не значащим любезностям. Когда-то я была такой же, как ты.
Какой такой? не помню, чтобы мы с ней переходили на «ты», но так было даже лучше. Только в первые секунды я ощутила напряжение, теперь же понимала, что она не пытается ни поддеть меня, ни уязвить. И всё-таки получить ответ мне было интересно.
Да ладно тебе, сказала она просто. Ты ведь не из этого мира. Не из этой жизни. Разве я не права?
Я промолчала. Почему-то не хотелось говорить, что Яков подобрал меня в Богом забытом городишке на краю света. Ни собственного жилья, ни как таковых денег Горькая правда: у меня не было ничего, кроме того, что дал мне он. И противопоставить ему я тоже ничего не могла.
Дарина снова улыбнулась.
Я выросла в крохотном посёлке.
Рыбак рыбака тихонько засмеялась я. Глухо и совсем невесело. Честно говоря, никогда не сказала бы по тебе. Ты давно замужем за Демьяном?
Три года.
Понятно, она была первой, с кем разговор мне давался легко.
Даже в компании Серебрякова, где я проработала несколько месяцев, сойтись мне ни с кем не удалось. Порой я ходила на обед с девочкой из отдела кадров, но на этом всё. Большинство молодых сотрудниц смотрели на меня либо с надменностью, либо с завистью, и я понимала причину. Прав был следователь: получить место у Серебрякова, не имея при этом опыта работы невозможно. Тем более, девушке из провинции. Понятное дело, что за спиной мне перемыли все кости.
Перебрасываясь короткими фразами, мы отошли к столику.
Ты хорошо знаешь Якова? поинтересовалась, наблюдая за ним издали.
Не очень. Видела несколько раз. У них с Демьяном какие-то общие дела, но большего я не знаю.
Тихонько вздохнув, я кивнула. Другого, честно говоря, и не ожидала.
К нему ты тоже привыкнешь, удивила меня Дарина. Похоже, заметно по мне было не только то, что здесь я чужая, но и что отношения у нас с Серебряковым не самые простые.
Думаешь, нужно?
На этот вопрос ответить можешь только ты сама, заметила Дарина.
Ответу я предпочла тарталетку со сливочным сыром и ломтиком груши.
Между нами воцарилась тишина. Обе мы смотрели на мужчин. О чём думала жена Демьяна, я не знала. Зато мои собственные мысли были далеко не безоблачными. Ночь в поезде я пережила, но что случится этой? На мой вопрос о том, когда мы уезжаем, Яков ответил только «когда я решу свои дела». Ни что это за дела, ни как долго он собирается их решать он не пояснил.
Это кто? я увидела подошедшую к Якову женщину. Среднего роста, с красиво уложенными светлыми волосами. Она что-то сказала Якову без улыбки. Он резко ответил.
Я её раньше не видела, отозвалась Дарина.
Разговор у них с Серебряковым однозначно не ладился. Даже отсюда я видела, что с каждым её словом он всё сильнее выходит из себя. До меня донёсся её смех неестественный, почти что оскорбительный. Она засмеялась резко и, так же резко умолкнув, что-то с гневом выговорила. Взмахнула рукой. Он попытался схватить её за локоть, но, стоило ему сделать это, она отдёрнула руку. Бросила в лицо несколько фраз. В разговор вмешался Демьян, и женщина что-то сказала и ему. Коротко и всё так же резко. Ещё раз взглянула на Якова.