А какова его специфика?
Ковать кадры развитому капитализму.
Но я не специалист по политологии!..
Значит, ты должен стать им, иначе
Что?
Иначе ты останешься без куска хлеба.
Против такого аргумента трудно было что-либо возразить.
И Павел Алексеевич с ним согласился.
Гуманитарное образование и переориентация на общечеловеческие ценности помогли ему относительно легко начать новую жизнь.
Однако той устойчивости и уверенности в правоте своего дела, какие имел ранее, Павел Алексеевич так и не приобрел. То ли категориальный аппарат новой дисциплины еще не сложился, то ли предмет ее был настолько широк, что являл собой некую бочку, в которую создатели одновременно впихнули государствоведение, психологию и социологию.
Однажды на семинаре один из студентов сказал, что политология искусственно созданная дисциплина.
Павел Алексеевич, как человек поднаторевший в научных и околонаучных спорах, тут же перевел стрелки на говорившего.
Прошу, сказал он, вам и карты в руки. Представьте, будто вы создатель этой дисциплины. В чем вы видите ее предмет?
Однако студент оказался думающим.
Если речь идет о политологии, то это учение о политике. А сама политика есть деятельность по защите собственных интересов. У нее нет предмета, то есть того, что должно изучаться как некая сфера, в которой исследователь или исследователи пытаются выявить уж если не законы, то некие закономерности. Отсюда политология набор действий, которые могут осуществляться для достижения одной цели прихода к власти и удержания ее.
Такого оригинального подхода к дисциплине от студента Павел Алексеевич не ожидал. Но самое удивительное было то, что, мастерски спустив полемику на тормозах, Насокин, мысленно с ним согласился. И, продолжая читать лекции по политологии, стал больше интересоваться другим геополитикой.
Это не прошло незамеченным мимо заведующего кафедрой Семеновского.
Вот и прекрасно, сказал он, наконец-то у нас появился человек, который будет заниматься евроинтеграцией.
Какое отношение имела евроинтеграция к геополитике, Семеновский не объяснил, но тут же добавил, что Украина в этом направлении ушла далеко вперед, и пообещал Насокину выписать командировку для изучения опыта «славянской соседки».
Насокин уже мысленно видел себя гуляющим по Крещатику, но то ли связей Семеновского не хватило, то ли сработали другие причины, командировку ему выписали не в Академию управления в Киев, а в Институт государственного управления, который находился в Одессе.
Впрочем, сам Семеновский объяснил это тем, что именно в этом институте открылась первая в Украине кафедра евроинтеграции.
Чтобы не ударить в грязь лицом перед коллегами из Одесского института Павел Алексеевич прочитал все, что имело отношение к евроинтеграции, и нашел, что это понятие существует в трех ипостасях. Сие его порадовало, возможно, своей близостью к трем составным частям марксизма.
Под евроинтеграцией часть ученых понимала взаимодействие на правительственном уровне, которое приводит к унификации многих сфер деятельности. Другая полагала, что интеграция лежит в коммуникативной сфере и представляет собой образование новых социальных общностей, третьи считали, что это процесс, который приведет, наконец, к созданию многоуровневой системы управления в рамках единой Европы.
Однако были и четвертые, считавшие, что евроинтеграция это очередная уловка продвинутых в манипулятивных технологиях, так называемых рыночных государств для завоевания ресурса государств-конкурентов под благовидным предлогом.
Но Павел Алексеевич был уже в поезде, который неотвратимо мчал его по просторам России, чтобы потом так же катить по степям Украины в славный город Одессу, который, согласно социологическим исследованиям, гораздо более известен и посещаем россиянами, чем Киев.
Вы до Одессы? произнес женский голос.
Насокин повернулся к даме в тренировочном костюме. И только теперь Насокин обратил внимание, что линзы в ее оправе настолько мощные, что не позволяли разглядеть глаз.
До Одессы? повторила дама.
Да, ответил он.
Я так и подумала, сказал она, видимо, в Затоку?
А что такое Затока?
А-а, сразу видно, что вы никогда не бывали в Одессе. Это пляжные пески на побережье до самого Измаила.
Нет, ответил Насокин, я не в пески, я в Одессу работать.
Знаете, ответила на это дама, самый лучший отдых в Одессе в советские времена был у командировочных.
Почему? удивился Насокин.
Потому что за него еще и платили.
И женщина принялась приводить примеры такого отдыха, которые случались с ее друзьями и подругами каких-то двадцать лет назад. Слушая ее трескотню, Насокин думал, как бы тактично отвязаться от словоохотливой попутчицы. Но придумать ничего не мог, поэтому был вынужден изображать на своем лице заинтересованность, дабы не обидеть собеседницу.
Вы меня совсем не слушаете, констатировала дама.
Нет-нет, напротив, ответил Насокин, мне все это до крайности любопытно.
А мне показалось, что вы совсем выпали из разговора Кстати, меня Лидией зовут.
А меня Павлом Алексеевичем.
Можно я буду называть вас просто Павел?
Можно, ответил Насокин, а про себя подумал: «Хорошо, что не Павлушей».
Ну, вот и познакомились! обрадовалась Лидия и хотела продолжить беседу, но тут появился проводник.
Скажите, спросил Насокин у него, когда мы будем в Калуге?
В первом часу ночи, буркнул тот на ходу.
Мсье торопится? с легкой долей ехидства спросила Лидия.
Да, ответил Насокин, хотел посмотреть на ночную Калугу, да, видно, не судьба.
Что так?
У меня отбой в десять часов, произнес он.
Не думайте от меня так просто отделаться, заявила дама, идите, отбивайтесь, а завтра продолжим. Я вам такое расскажу за Одессу!
Это так необходимо?
Безусловно, без этого в город не стоит и соваться.
Я не люблю монологов.
Это будет диалог.
Савелий
Савелию Злобе был тридцать один год. Шесть лет назад он окончил журфак МГУ, но в газету не пошел, и не только потому, что имел свободный диплом. К выпуску он поднаторел, работал в группах поддержки кандидатов в депутаты различных органов, что всегда прибыльно: желающих попасть в депутаты было множество, да и платили они и их спонсоры неслабые деньги.
Однако в тридцать он наелся и заработками, и работой, стал терять журналистскую квалификацию и решил, как модно было говорить в его тусовке, «сменить парадигму своего существования».
Сначала Савелий попробовал пробиться в редакции ведущих изданий Москвы, но не тут-то было. Кроме диплома, нужно было представить публикации предыдущих лет. Однако такие отсутствовали, и Савелий решил написать сенсационную книгу. Он стал собирать материалы, публикация которых могла бы сделать ему имя и помочь начать журналистскую карьеру.
Подходил к концу 2006-й год, самым громким делом того времени было убийство Политковской, и Савелий взялся за собственное расследование. Опыт работы в группах поддержки людей, рвущихся во власть, научил его выделять и четко формулировать причины и мотивы такого рвения. В биографии Политковской его заинтересовало место рождения США, но это оказалось незначительным, поскольку родилась она в семье советских дипломатов.
Об отравлении чаем во время полета в Беслан 2 сентября 2004 года собрать факты не представилось возможным, и Савелий сосредоточился на сборе материалов по версии убийства наиболее вероятной, поскольку в последние годы деятельность Политковской была связана исключительно с Чечней.
Не столько факты, сколько интуиция говорили в пользу того, что лучшего объекта, чтобы нанести удар по спецслужбам, которые, разумеется, преследовали Политковскую, трудно было придумать.