В сплетенном для тебя венке из васильков.
Как тебе? спросил отец.
Па, я не силен в поэзии, но, по-моему, она влюбилась.
Вот и у меня такое ощущение. Возьми их
Отец снова свернул листы вчетверо и протянул Олесю.
Олесь сунул бумаги в карман брюк.
К ней не зайдешь? спросил отец.
Нет.
Почему?
Потому что чем торжественнее все это, тем больше шансов провалиться.
Может, ты и прав.
Прощаемся? спросил Олесь.
Да, но напоследок тебе небольшой подарок сим-карта.
Зачем она мне?
В критический момент дай мне знать, где ты находишься, или просто вставь ее и инициируй.
Зачем?
Я буду тебе позванивать. Постоянно. И когда дозвонюсь, пойму, что у тебя какие-то проблемы. Иначе бы ты ее не вставил в телефон.
Лады.
И еще одно. В Одессе недалеко от моря живет мой друг.
Он тоже бывший сотрудник?
Нет. Ранее он работал в пединституте. Сейчас на пенсии, собирает материал для книги. Остановишься у него, дешевле и надежнее.
А бесплатно нельзя? Все же твой друг?
Нельзя.
Почему?
Потому что это Одесса.
Ясно. Ты сейчас куда?
Мне надо к Коле в резиденцию.
А, понятно, откуда у тебя информация.
Хорошо, что тебе понятно. Да, будешь жить у Сильвестрыча, больше слушай его, чем сам говори. Он старик словоохотливый, и хотя не наш коллега, но во время войны был ястребком, то есть ловил диверсантов. Возможно, тебе что-нибудь из его разговоров и пригодится.
Павел Алексеевич
Слава Богу, что поезд приходил в Одессу в девятом часу вечера. Дневная жара уже схлынула, было не жарко, но душно.
На перроне его ждала представительница института с маленьким плакатом в руках, на котором было выведено «Наскокин».
Наталья, представилась встречающая, заведующая отделом международных связей.
Насокин, ответил Павел Алексеевич, не обратив внимания Натальи на ошибку. Но тут из вагона вышла Лидия и сделала замечание встречающей.
У вас ошибка на плакатике, сказала она, лишняя «к». Внимательней надо быть.
Лицо Натальи сделалось пунцовым.
Но Насокин не дал Лидии развить успех.
Счастливо оставаться, сказал он попутчице, взял свободной рукой Наталью под руку и пошел прочь от вагона. И чем дальше он уходил, тем больше чувствовал некое облегчение, потому что Лидия выполнила свое обещание, и он целый день с небольшими перерывами беседовал с ней. Правда, это нельзя было назвать диалогом, скорее, это был монолог, прерываемый попытками слушателя что-либо уточнить, уяснить или с чем-либо не согласиться.
За время приближения к границе вагон постепенно наполнялся, и это отчасти спасало Насокина: в купе всегда были люди, а в коридоре выстоять можно было час-другой, не больше. Хотя, честно сказать, Лидия помогла ему скрасить время в дороге и заодно дала первичную информацию о городе, в котором она бывала на отдыхе каждый год.
Лида оказалась его коллегой историком.
Вы знаете, Павел, говорила она, Одесса должна была называться Одиссеем. Но хитрые одесситы, чтобы понравиться Екатерине ІІ, переделали это имя на женский лад.
Вот уж не думал, что для этого нужно быть хитрым.
Нужно, безапелляционно констатировала Лидия и, не объяснив почему, продолжала: Но о том, что строящийся город называется Одессой, знали только грамотные люди. Все остальные, а в особенности крестьяне, жившие в ее окрестностях, называли Одессу по-прежнему по имени крепости Хаджи-Бей.
Ну, это проблема всех переименованных городов, заметил Насокин, время идет и все расставляет по своим местам. Разве в Одессе было не так?
Одесситы, а точнее городская верхушка, не хотели ждать милостей от естественного процесса, когда время само все расставит по местам. Как вы думаете, почему?
Не знаю, честно признался Насокин.
Все по тем же причинам, ведь Хаджи-Бей был турецкой крепостью, и нужно было как можно быстрее вытравить это название из сознания местного населения. И как была решена эта задача?
Подобные задачи всегда решаются с использованием метода кнута или пряника.
Никаких «или», сказала Лидия. В данном случае были использованы оба метода одновременно. Городские власти стали выставлять наряды казаков на въезде в город по ярмарочным дням. Казаки спрашивали у тех, кто ехал в город: «Куда едете?» Если крестьяне отвечали, что в Одессу, им давали пряник. А если в Хаджи-Бей, то били нагайкой. Это мгновенно переломило ситуацию.
Двойное стимулирование, оценил действия городских властей того времени Насокин.
А еще вам нужно будет в бюро или у частных гидов записаться на экскурсии
По историческим местам?
Не совсем Такие экскурсии выпадают из русла тех, к которым мы привыкли. Конечно, вам нужно посетить катакомбы. И не только потому, что там были подпольщики и партизаны, катакомбы это часть Одессы, которая и делает ее Одессой, непохожей ни на один другой город. Кроме того, есть экскурсия «Криминальная Одесса».
Зачем мне все это?
Вы должны проникнуться духом города, иначе он вас не примет.
Мистика какая-то, примет не примет. А может, это все фантазии экзальтированных почитателей Одессы?
А вы попробуете сопротивляться духу Одессы? Сразу почувствуете себя не в своей тарелке.
А вы-то откуда это знаете?
В детстве у меня было плохое зрение, поэтому мама возила на консультации и лечение в клинику Филатова.
Понятно, и после этого вы заразились так называемым духом Одессы.
Только не «так называемым», очень вас прошу, не относитесь к Одессе свысока. Она этого не любит.
Знаете, сказал Насокин, у вас типичная ситуация так называемого импринтинга.
Ну вот, опять так называемого.
А иначе и не скажешь. Вы срисовали в детстве отношение к Одессе тех, кто вас окружал во время поездок в клинику Филатова, а потом и на отдых. И вы видите все их глазами и транслируете это всем, кто еще не видел города. То есть ваше сознание зафиксировало не настоящую Одессу, а ту легенду, которая существует о ней. Это немного напоминает отношение россиян к Парижу.
Почему именно к Парижу?
Потому что это еще один город, образ которого формировала российская публика, начиная с XIX века. Тот Париж никогда не существовал на самом деле, зато он существовал в мозгах дворянской молодежи, а впоследствии и взрослых, потому что молодежь имеет особенность вырастать и передавать свое видение детям.
Как историк не соглашусь с вами, на самом деле этот образ стали формировать у дворянской молодежи французские гувернеры в XVIII веке в самой России. А уж после 1812 года, когда поездки в Париж стали обычными и даже престижными, все остальные аристократы.
Наверное, это так, согласился Насокин, но здесь главное не это, а то, почему взрослые из аристократических семей приглашали для обучения своих чад французских гувернеров? Только не говорите, что это была мода.
Именно так я и хотела сказать.
Тогда нам не имеет смысла продолжать эту тему, ведь все можно объяснить модой.
Лидия на некоторое время замолкла, как бы переключаясь на другую волну, а затем без всякого смущения продолжила свой монолог.
А еще я хотела вам сказать, чтобы вы попросили принимающую сторону показать вам Одессу вне исторических мест.
Например?
Например, Одессу криминальную.
Ну, вы об этом уже говорили.
Я говорила об Одессе криминальной вообще, но существует Одесса Мишки Япончика, Соньки Золотой ручки. А еще в Одессе был Григорий Котовский. Если бы он не стал героем Гражданской войны на стороне красных, он бы занял почетное место в пантеоне известных бандитов Одессы и ее ближайшего окружения.
Вот как?
Вот так. Вас будут встречать?
Надеюсь, что да.
Я попрошу встречающих откорректировать программу вашего пребывания в Одессе.
Прошу вас не делать этого.
Хорошо, не буду
На том они и порешили. Но Лидия не была бы Лидией, если бы прошла мимо плакатика, на котором с ошибкой была написана его фамилия.