Малышка втиснулась между Элли и Сифом и встала на колени перед статуей.
Благодарим тебя, Божественная Королева, что приносишь нам рыбу и цветы и хранишь наш остров. А ещё, пожалуйста, принеси мне новенького щеночка и почини бабушкино бедро.
Девочка презрительно покосилась на них, травинка по-прежнему торчала у неё изо рта.
Кто начала было Элли, но Сиф утянул её в сторону, закрыв ей рот рукой.
Нам не стоит задавать очевидных вопросов, зашептал он. Если люди поймут, что мы нездешние, они могут посчитать нас опасными.
Элли наморщила нос.
Она совсем кроха. И вообще, тот мужчина поинтересовался, не с острова ли мы Ингарфа. И его это ничуть не смутило, а?
Шептаться невежливо, заметила девочка. Особенно перед Королевой.
Извини, сказала Элли. Э, воздадим Ей хвалу, прибавила она.
Личико девочки так и загорелось.
Воздадим Ей хвалу, поддержала она и наклонилась, чтобы выдернуть из песка пучок травы.
Элли и Сиф пошли вдоль берега, оглядываясь через плечо на девочку, которая опять встала перед статуей на колени.
Так она королева? сказал Сиф.
Элли кивнула.
Но эта девочка молилась ей. У нас в Городе люди молились святым, но а ты слышал, что сказал тот старик?
«Воздадим Ей хвалу», бросил Сиф, пожимая плечами.
До этого. Он сказал: «Возблагодарим Божество».
Сиф скривился.
Элли огляделась, чтобы убедиться, что никто не слышит.
А что, если Королева и есть Божество, как ты? спросила она, мурашки возбуждения побежали у неё по затылку.
И откуда нам знать, хорошо ли это? поинтересовался Сиф, с мрачным видом рассматривая статую. Девчушка собирала маргаритки, вплетая их в новый венок, который она затем водрузила на голову статуи взамен старого.
Элли знала двух богов. Один спас ей жизнь, и она верила ему безоговорочно. Другой три года пытался уничтожить её.
Которая же ты? прошептала она.
Дневник Лейлы
4753 дня на борту «Возрождения»
Мне хочется плакать, но нельзя, сначала я должна записать всё это. Такое чувство, что это важно.
Голубоглазый был сам не свой этим утром. Тюлень проплыл у самой его пасти, а он даже не куснул, вот я и подумала, поглядим, что может сделать старая знахарка. Я упёрлась пятками и ругала Голубоглазого, пока тот не приплыл со мной обратно к Ковчегу к той обдаваемой волнами платформе, что торчит из его бока. Я выдернула ноги из стремян и вылетела из седла.
Позови Каргу! проорала я, шлёпая по щиколотку в воде. Тимоти вытаращился на меня в ужасе. НЕМЕДЛЕННО!
Он замельтешил по шатким лестницам к Небесной палубе. Я встала возле Голубоглазого на колени, чтобы осмотреть его. Чёрная кожа была в шрамах и буграх, как и обычно, но вот большущая белая отметина у него на боку стала цвета пожелтелой старой бумаги.
Заскрипела лестница, и, подняв голову, я увидела древнюю старуху неистовое облако призрачно-чёрных волос и сто тысяч раз проморщиненное лицо. Вместо спины громадный горб, а глаза в переплетении морщин, прям как у высохшего грецкого ореха.
Как ты так быстро пришла? спросила я.
Она уже спускалась вниз по лестнице! возгласил Тимоти у неё за спиной.
Мой кит болен, сказала я Карге.
Она подковыляла ко мне, опираясь на костыль, сделанный из ветви дерева.
Твой кит не болен, дитя.
Ещё как болен. И не зови меня дитя мне тринадцать лет и восемь дней, нечего звать меня дитя.
Твой кит не болен, дитя.
Тогда почему он не хочет охотиться?
Потому что он стар. Слишком уж стар для кита своего вида.
Прекрасно ты целительница. Исцели его.
Карга цепко прикрыла глаза, слово спрятала какую-то тайну под веками.
Старым тварям суждено умереть. А этой особенно.
Нет! прорычала я. Мы повязаны мы будем охотиться вместе, пока я не стану такой же древней и сморщенной, как ты! Он не умрёт!
Дитя моё. Он уже умер.
Вот и нет, он дышит, смотри! я ткнула в его бок, который зримо поднимался и опадал.
Это не он, сказала Карга. Грядёт новая жизнь. Нам должно помочь ей.
Двигалась она чересчур быстро для такой старухи. Я увидела всполох металла, затем густой красный разрез на боку Голубоглазого. Я подняла было кулак, чтобы врезать Карге, и тут заорала, увидев, что поднимается из нанесённой ею раны.
Рука.
3. Остров Кораблекрушения
Пошли, Элли, сказал Сиф. Чувствую, едой пахнет, а я умираю с голоду.
Элли помедлила, оглядывая статую Королевы.
Мм? А, а, ага, иду.
Она как раз собиралась повернуться, когда заметила нечто вдали на пляже, где ещё льнул к берегу туман.
Тёмный силуэт, смазанный по краям, как мираж.
Сиф, а это не корабль? спросила она. Всегда стоило убедиться, что он видит то же самое, что она.
Сиф нахмурился.
Да. Глаза у него сделались круглые. С чёрным парусом.
Это же не тот, который ты видел, тот, что следовал за нами? спросила Элли.
Я не знаю.
Они смотрели, как корабль скользит к берегу. Он был маленький, самое большее на двух человек. У Элли на глазах с палубы спрыгнула высокая фигура и осмотрелась по сторонам.
И это ты тоже видишь? прошептала Элли. Слишком уж тень напоминала тот тёмный силуэт, который она видела в недрах волн.
Сиф кивнул, вглядываясь в туманную дымку.
Пошли. Кто бы это ни был, я сомневаюсь, что он захочет нам помочь.
Они заторопились вдоль пляжа к широкой щербатой деревянной лестнице, поднимавшейся из песка и встроенной в низкую гряду скал. Сверху доносился запах шипящих на огне помидоров, сладость ванили и розовый аромат, Элли слышала шумную толкотню многолюдья. Она оглянулась через плечо и увидела, что тёмная фигура остановилась посреди пляжа на некотором отдалении.
Он следит за нами?
Взяв Сифа за руку, она повела его вверх по лестнице на вершину скалы. В край музыки и цвета.
Мимо с хохотом носились дети, швыряясь друг в друга апельсинами; кувырком падая на землю куча-мала, они принимались бороться на желтоватом песчанике, словно разыгравшиеся щенки. Позади рыночная площадь гудела покупателями, одетыми в туники и платья всех оттенков осенней листвы. Все улыбались, чесали языками, весело торговались, толпились у затянутых кружевным тюлем прилавков, где были вывалены смятые кожаные башмаки, мерцали нити жемчуга, беспечно высились груды шляп.
В центре рынка покоился кит.
Он лежал на брюхе, подняв голову навстречу изогнутому кверху хвосту, и блестел драгоценными камнями, облепившими всю шкуру, прямо как морские жёлуди; из челюстей его волочилась борода зелёных и синих бумажных лент. Пасть отверзалась, как пещера, и внутри разместился целый оркестр флейт, лютней и скрипок. Две женщины в длинных, до пят, расшитых платьях пели, волосы их были схвачены жёлтыми лентами. Голоса женщин глубоко отдавались в чреве деревянного кита, так что казалось, будто это он поёт. Стайка ребят зачарованно сидела в тени.
Элли заморгала, пытаясь объять всё взглядом. Как может существовать такое веселье? Сиф сделал несколько опасливых шагов вперёд, и Элли заметила, как его съёжившаяся и напряжённая, словно тугая пружина, фигура обмякла, плечи распрямились, побелевшие костяшки пальцев снова сделались коричневыми, как только он разжал кулаки.
Кажется, этот остров может оказаться в точности таким, как мы надеялись, сказала Элли.
Но что, если нас преследуют? вопросил Сиф. Тот корабль
Ну а где проще спрятаться, как не на острове, полном людей? Я ведь прятала тебя на острове, полном людей, правда? От трёх сотен Инквизиторов.
Сиф окинул рынок пристальным взглядом.
Тут славно, признал он.
Элли вдохнула ручеёк дыма, тянущийся от куриных ножек, жарящихся над заглублённым кострищем. От одного запаха желудок заёрзал от голода.
Нам нужны деньги, сказала она.
А? сказал Сиф, не сводя глаз с женщины-эквилибриста на ходулях, бросавшей цветы толпящимся внизу детям.
Деньги. На еду.
Сиф пожал плечами:
Я могу просто наловить рыбы.