Внезапно он заметил сидящего в коляске Павла и замер.
А это кто? Жмурик? Ты его переводишь?
Нет. Он жив. Это мой племянник.
Альдерон поднял голову.
Да ты вконец свихнулся. Он же с ума сойдет!
Нет. Он убеждает себя, что спит. Нам нужно найти его девушку, и тогда все закончится. Нужно найти ее и перевести.
Это она врата?
Нет. Но она что-то значит. Что-то пришло в мой дом, Альдерон. Сегодня. Среди бела дня. И оно явилось за ним, я кивнул в сторону Павла.
Хочешь использовать собственного родственника как приманку?
Только что четыре скекса сбежали от одного его вида. Мы ехали через пустой город. Знаешь почему?
Они боятся. Он им не принадлежит. Это ей он нужен.
Идешь с нами?
Альдерон встал, опираясь на рапиру, будто на трость.
Тебе придется ехать медленнее.
Сядешь позади меня.
Мы остановились перед домом неприметным каменным строением с выходящими в сквер балконами.
Я здесь жил, сказал Павел.
Знаю.
Мы сели на скамейку возле пустой игровой площадки, словно три алкаша. Не хватало только бутылки.
Я расскажу тебе о Лилит, сказал я. Павел удивленно взглянул на меня. Расскажу тебе о твоей жене.
Он озадаченно уставился на меня.
Она нормальная девушка. Никакой не демон.
Когда-то да. Но когда человек оказывается во власти худших чувств ненависти, зависти, злобы, он влияет на этот мир. Особенно когда эти чувства направлены на другого человека. Видел те странные создания, которые бегают по стенам маленькие, уродливые, прячущиеся будто крысы, когда проходишь мимо? На которых охотятся кошки? Это мыслеформы. Я тебе говорил, что здесь даже у вещей есть душа. У чувств тоже. Эти создания возникают благодаря дурным мыслям. Их порождает ненависть. Иногда, однако, подобные мысли превращаются для человека в навязчивую идею, сжигая всю его энергию. И тогда он открывается злу. Ему нужна помощь, чтобы разрушать. Физически разрушать он не может, поэтому пытается делать это психологически. И порой является нечто, чтобы его использовать. Обычно это просто демоны. Они хотят перейти в наш мир и при любой возможности втискиваются в тело человека, который им это позволяет, после чего овладевают им. Это одержимость. То же случилось с твоей бывшей, только она впустила в себя саму матерь демонов. Есть много легенд о Лилит. Говорят, она была несчастной женщиной, к которой несправедливо отнеслись. А по мнению других злобной сукой, предпочитавшей трахаться с демонами и с самого начала ненавидевшей своего мужа, которого считала занудным неудачником. Покровительница супружеских конфликтов, интриг, враждебности и измены, убежденная, что она всегда права. Якобы она проклята и теперь рожает новых демонов, чтобы отомстить роду Адама. Вечная мстительница, карающая за мужское непостоянство, всевозможные пороки, любовь к приключениям и за то, что мужчина не слушает, не интересуется, не уверяет, придирается, курит, воняет и смотрит футбол. За то, что он мужчина. Знакомо? Твоя Дорота готова была обрушить на тебя саму преисподнюю, лишь бы отомстить так оно и случилось. А теперь она заполучила Магду.
У Дороты душа Магды?
Нет. Она даже не отдает себе отчета в том, что делает. Посредством нее действует Лилит.
И что ты собираешься делать?
Мы входим, забираем Магду, переводим ее и сматываемся домой. Теоретически.
Альдерон горько рассмеялся.
Можешь не идти, если не хочешь, сказал я ему.
Это скорее моя работа. Я здесь странствующий рыцарь, а ты только психопомп, наемник. Естественно, я пойду.
Над городом поднялся шум. Миллионы шепотов, смешков, вой все слилось в единый гул. По стенам зданий внезапно поползли мыслеформы, по улицам забегали стайки гулей, скексы, кусачи и множество иных созданий, которым я еще не придумал названия. Все это напоминало бегство зверей от лесного пожара.
Альдерон встал со скамейки.
Что происходит?
Она его почуяла, сказал я. Она приближается. У нас мало времени.
Мы шли рядом: Альдерон с обнаженной рапирой в одной руке и снятым плащом в другой. Я с тесаком в руке и опертым о плечо стволом обреза, а Павел сзади, тревожно озираясь, с голыми руками.
Здание выглядело вполне обычно и тихо.
Повернув ручку, я приоткрыл дверь на лестничную клетку.
Когда-то я здесь жил, повторил мой племянник.
На лестничной клетке пахло тухлятиной, повсюду вздымался пепел. Было тихо.
Я толкнул вторые, качающиеся двери, и мы наткнулись на трех скексов.
Спокойствие в одно мгновение сменилось хаосом. Альдерон взмахнул плащом и блеснула рапира; я выстрелил из обоих стволов сразу. Все происходило на фоне оглушительного шипения разъяренных скексов и вопля моего племянника.
Мы победили. Альдерон, кашляя, опирался о перила; на лестницу падали светящиеся капли. Я присел на ступень, тесак выпал из моей руки. На моей штанине выше колена расплывалось светившееся неоном пятно.
Снаружи нарастал шум. Твари приближались.
Нет времени, простонал я, выбрасывая из стволов полные гильзы и заряжая две пустые. Мы начали подниматься наверх, ступенька за ступенькой.
На площадке нас ждали похожие на ртутные изваяния богомолы. Безглазые головы одна за другой повернулись к нам, и раздался сухой треск, какой могла бы издавать разозленная гремучая змея.
Выстрелы, яростный вопль, свист клинков.
Опыта у нас с Альдероном хватало. Рутина. Это мы хорошо умели.
Павел остановился.
Тут не было таких залов, прошептал он. Не было ни таких винтовых лестниц, ни колонн. Мы перепутали дома.
Это только Ка, успокоил я его. Лилит меняет здание по своему вкусу.
По стенам ползли первые мыслеформы маленькие, слепленные из смолы осьминоги. Время поджимало.
Очередная площадка очередная схватка, очередная наша светящаяся кровь на стенах и полу.
Мы добрались до места.
Стена обросла винтовыми колоннами и горгульями, но дверь осталась та же банальная, обитая деревом, с табличкой и звонком.
Павел стоял перед ней, не в силах шевельнуться.
Поверни ручку, рявкнул я. Это легко.
Снизу доносился шорох множества ног.
Квартира за дверью выглядела вполне обычно. На фоне бестелесного тусклого Ка виднелась столь же обычная мебель, стулья и столы.
Почему тут все выглядит нормально? спросил Павел.
Из-за тебя. Это были твои вещи. Они тебя знают.
Дорота спала в соседней комнате. Она лежала на краю кровати, туманная и нечеткая. Изящная блондиночка. Волосы цвета грязной соломы рассыпались по подушке. Рядом, словно плюшевые игрушки, лежали глиняные фигурки. Их очертания были резкими и отчетливыми они принадлежали Междумирью, и по ту сторону не удалось бы найти их следа.
Забирай! крикнул я. Павел послушно расстегнул рубашку и начал запихивать фигурки за пазуху.
Что это?
Потом!
Силуэт лежащей на кровати девушки стал четче. Сонно перевернувшись на спину, она широко развела ноги. Ее живот внезапно раздулся, будто воздушный шар, и по нему пошли ритмичные волны. Мы смотрели молча как зачарованные. Изящная, неприметная блондиночка.
Тело изогнулось дугой, под кожей напряглись все мышцы, ноги вонзились пятками в матрас. Между бедер хлынула струя мутной сукровицы, и оттуда выскользнуло что-то скорченное, облеченное в пленочный пузырь. Легко.
Как у кошки.
Пузырь лопнул, разорванный маленькими, острыми как бритвы коготками, и из сплетения членистых конечностей высунулась продолговатая, блестящая как зеркало голова.
Богомол.
Грохнул обрез и тварь превратилась в струйку серебристого дыма, которую всосало в дуло. Я выбросил полную гильзу.
В это мгновение Дорота открыла глаза грязно-желтые, с кровавыми радужками. Глаза зверя. А потом из ее горла вырвался оглушительный яростный вопль.
Затем она начала расти. На кровати оставался туманный силуэт неприметной блондиночки, а перед нами выпрямлялась рослая стройная женщина со спутанными волосами цвета меди и пылающими красным глазами. Лилит.