Сколько времени?
Обед уже.
Блин, как я так вчера?
Клюет носом, а после пробегает по мне удивленным взглядом.
Ты же вчера в джинсах была.
Я уже успела побывать дома, пока ты тут спал, упираю руки в боки.
Прости, Мариш, подается ко мне, дыша перегаром и пытаясь обнять.
Ладно, все нормально, улыбаюсь, усаживаясь рядом с ним.
Правда?
Конечно, вздыхаю, касаясь его плеча ладонью, слушай, тут кое-что странное произошло.
Чего?
Я вчера психанула и уперлась к дороге.
Что? он округляет глаза. Марина
Подожди, Сашка поймал мне машину и проводил до дома.
А как он оказался
Подожди! По порядку давай, и суть не в этом, в общем, когда мы во двор зашли, на него напали. Три человека. Избили
С тобой все нормально? впивается пальцами в мою талию.
Да, меня не тронули.
Конечно же, я умалчиваю о том, что было, сейчас не в этом суть.
Просто это странно, его будто ждали
Боря трет висок, прищуривается, медленно поднимаясь на ноги.
Мутно это все, хотя сейчас такое творится, сама знаешь.
Знаю, поэтому и говорю. Это же Доронин, если он куда-то вляпался, то никогда и ничего не расскажет, не придет за помощью. А ты милиционер, ты можешь помочь.
Здесь ты права. Только не лезь в это дело, поняла?
Я и не собиралась. Как ты думаешь, зачем я все это тебе рассказала?
Умница, целует меня в макушку, я попробую что-нибудь узнать, хотя думаю, это пустая трата времени. Нужно поговорить с Саней.
Может, не стоит
Стоит. Пить хочется.
Боря сглатывает, и я вижу, как подергивается кадык.
Сейчас принесу воды.
Пока я наливаю в кружку воду, Борис о чем-то разговаривает с Маратиком. Они делают это очень тихо, и я спиной чувствую их взгляды, то и дело касающиеся моей спины. Оборачиваюсь и твердой походкой направляюсь туда, протягиваю Боре стакан.
Спасибо. Поехали в город, здесь я потом разберусь.
Лукьянов кивает, натягивая кожаную куртку на голый торс, и почти сразу выходит на улицу.
Подругу свою поднимай, указывает в сторону терраски, они там с Рыжим.
Ладно.
Быстро передвигая ногами, оказываюсь в светлом пространстве террасы, посреди которой стоит высокая железная кровать.
Мартынова!
Анфиска подскакивает на ноги, а увидев меня, меняется в лице.
Я тебя сейчас убью. Совсем больная?
Вставай, мы уезжаем.
Да? Уже день? выглядывает в окно, а после брезгливо смотрит на Рыжова. Блин, я что, с ним, что ли?
Видимо, пожимаю плечами, жду тебя во дворе.
Глава 8
Вилейкин жил в центре города, в скромной пятикомнатной квартире, доставшейся от родителей, которые ровно год назад эмигрировали куда-то в Европу. Да и сам Веня не слишком вписывался в быт нашего города, внешне вполне непримечательный парень, невысокого роста, с чуть кудрявыми темно-русыми волосами, узкими плечами и очками на пол-лица, жил какой-то своей очерченной от основной массы жизнью.
Сразу после школы Веню отправили в Москву, к родственникам матери учиться, вернулся он год назад, еще в столице подсев на наркоту. Наша деревня, по мнению его предков, должна была стать местом реабилитации, но, как оказалось, Вилейкин не только не завязал, но и попал в гущу событий, связанных со сбытом этой дряни в нашей области.
Так как Веня был единственным знакомым мне человеком, который мог быть в курсе о тех, кто на меня напал, плавая в недалекой от них среде, с раннего утра я выдвинулся к нему.
Квартира, куда меня впустила какая-то размалеванная девка, похожая на проститутку, очень отличалась от того, что я видел, приходя сюда школьником. Высокие потолки, забитые техникой и мебелью комнаты, единственное, что осталось прежним. В остальном полная разруха и бардак, местечко, больше смахивающее на притон. В холодильнике банка черной икры, сверток красной рыбы и еще куча всякой всячины, что странно, исходя из присутствующих здесь людей. Их много, и они явно не соображают, что происходит.
Вилейкин сидит в углу комнаты, которая когда-то была кабинетом его отца. Его тушка покоится в черном кожаном кресле, руки расслаблены, а глаза изредка моргают.
Запираю за собой дверь, ставя стул перед Веней спинкой к нему. Открываю плотные алые шторы, впуская в комнату солнечный свет. Воздух, переполненный дымом, кажется затуманенным, что четче видно под яркими лучами.
Здорово, сажусь, упираясь руками в спинку.
Веня прищуривается, склоняя голову вбок.
Доронин?
Я. Жизнь у тебя кипит, смотрю, оглядываюсь по сторонам, останавливая взгляд на полке, уставленной книгами.
Саня?
Веня, ты совсем утух?
Я стекло, наклоняется вперед, вмажешь?
В другой раз, возвращаю внимание к Вилейкину, слушай, ты же с местными бандосами знаком?
Смотря кто тебе нужен. Наезжают?
Не то чтобы, но нужна информация. Парень, Влад, с быком на черном мерине ездит. Меня из-за него вчера так отделали.
Сын Аккорда? проводит пальцами по губам, изображая застегивающуюся змейку. Тут я могила, говорить о Петре Викторовиче себе дороже.
Петр Викторович это Аккорд, а Влад его сын? переспрашиваю в надежде, что он что-то ляпнет.
Подожди, Валик поднимается с кресла и тяжелой походкой со сгорбленной спиной идет к широкому дубовому столу, обитому зеленым сукном. Выдвигает ящик, вытаскивая пакет с белым порошком.
Втянув в себя эту дрянь, запрокидывает голову, широко распахивая глаза.
Продолжай, машет рукой, садясь на край стола.
Кто мог наехать на его сына?
Звери могли.
Это кто?
Это погоди, так тебя зверье отмудохало? Если это зверье, то они еще вернутся, можешь не сомневаться. Жизни не-да-дут, дергает указательным пальцем взад-вперед.
Давай без страшилок, значит, звери
Кстати, если хочешь, по старой дружбе могу замолвить за тебя словечко перед Аккордом, за услугу, конечно.
В другой раз, поднимаюсь на ноги.
Заходи, я всегда готов к сотрудничеству. Хотя стой, хватает за локоть и сразу разжимает пальцы, прочувствовав мое недовольство, может быть, ты из-за Людки все это спрашиваешь?
А при чем здесь она?
Ты не знаешь? смотрит на меня выжидающе, а я молчу. Серьезно? Твоя сестрица полгода как на Герцена обслуживает.
Ты сейчас мою сестру шлюхой назвал? сжимаю кулаки, вставая с ним нос к носу.
Не кипятись, я правду говорю. Ее все видели и знают. Маратик там часто баб снимает, но тебе не рассказал. Интересно, совсем или еще?
Рот закрой, хватаю его за горло футболки.
А я что? Я правду сказал, Доронин, ту, которую друзья твои говорить не захотели.
Пошел ты! отталкиваю Веню к стенке и, круто развернувшись, вылетаю в прихожую.
Дверь входную за собой прикрой, доносится следом.
По лестнице сбегаю, убрав руки в карманы, во дворе задираю подбородок, мельком смотря в Венины окна. Пинаю валяющийся камень, заворачивая за угол.
То, что он сказал, не укладывается в голове, потому что этого просто не может быть, Людка не такая. Да, она изменилась, стала более отстраненной, озлобленной, холодной, но это ничего не значит. Просто не может значить. Я верю в то, о чем думаю, искренне верю, но все равно иду к Маратику, чтобы вытрясти из него правду. Правду, которая мне понравится, или ту, что изменит мой мир окончательно.
Позвонив два раза в дверь коммуналки на Восточной, дергаю ручку, слыша недовольный ор по ту сторону. Лукьянов не спешит, соседи нервничают, а я пребываю в натуральном бешенстве. Пару минут спустя Марат открывает, а брови на его лице ползут вверх. Затаскиваю его в длинный коридор коммунальной квартиры, припечатывая к стене. Фиксирую локоть на его шее, вынуждая встать на цыпочки.
Доронин, сквозь кашель, ты сов
Людка бывает на Герцена?
Марат перестает сопротивляться, и я чувствую, как расслабляются его мышцы.
Остынь, поговорим.
Раздраженно убираю руки, сверля спину Лукьяна глазами, пока мы идем в его комнату.
В его хате накурено, на полу валяются какие-то шмотки, а у кровати пара пустых бутылок. На столе банка с рассолом, в углу телевизор и шкаф, сюда он приходит только спать.