Я буду тебя ждать, прошептал Володька.
В назначенный день на призывном пункте царило уныние. Девушки плакали. Плакали их матери, сестры, подруги. Дуся не стала разводить дополнительную сырость. Подмигнула скучающему гармонисту и пошла плясать. Вскоре к ней присоединились и другие. Так и поехали с музыкой.
Потянулись долгие месяцы разлуки, полные для Володьки томительного ожидания писем, а для Дуси смертельных опасностей и испытаний. Смышленую и смешливую, с математическими мозгами и каллиграфическим почерком девушку прикомандировали к штабу. Там Дуся очень скоро навела порядок в делах: все бумаги были на своих местах, пронумерованы и подшиты. Работа кипела между боями штаб перемещался вдоль линии фронта.
Молодая, симпатичная, веселая девушка очень скоро стала душой штаба. И очень многие бойцы были бы счастливы назвать ее своей. Ухаживали, смеялись шуткам скорой на язык Дуси, но границу никогда не переходили знали, что в далекой Москве ждет ее жених. Однажды залетный посыльный фамильярно обнял девушку и полез было целоваться. Расправа была мгновенной:
Отойди, нахал, а то зонтиком! Дуся ловко выставила перед собой брезентовую скатку. Дружный хохот бойцов окончательно вогнал в краску незадачливого кавалера.
Прошел год, потом еще половина. Дуся получила звание лейтенанта. Письма из дома и от Володьки приходили не часто просто не успевали за перемещениями штаба. К осени тот оказался в Латвии, в местечке Резекне.
Был холодный, дождливый ноябрьский день. Дуся собрала секретные документы и собиралась доставить их командиру на передовую, как вдруг противный пронзительный свист заставил ее присесть.
Снаряд разорвался недалеко. И еще один, ближе. Девушка переложила документы за пазуху так надежнее! и прикрыла голову жесткой папкой. Вовремя! На землянку обрушился «железный дождь».
Документы уцелели, голова тоже. Но пара осколков все же достигла цели: один пробил плечо и остановился возле самого сердца, второй пропахал половину тела и замер у правой почки
В санитарном поезде свирепствовал брюшной тиф его разносили вши. Ослабленный ранением Дусин организм тут же попал «под обстрел» этой заразы. Санитары обрили волосы наголо, но в тифозном бреду девушка этого даже не заметила. Тощая, лысая, почти совсем утратившая женский облик, она тихо лежала на полке, то проваливаясь в забытье, то ненадолго выныривая в тряский грохочущий мир.
Как звать тебя, солдатик? участливо спросил ее старый комиссованный вояка, попутчик.
Володька, даже тут Дуся нашла в себе силы пошутить.
И вот, наконец, Москва! От короткой встречи на Белорусском вокзале в памяти остались лишь глаза: полные слез мамины, испуганные сестер, да смущенные, под рыжим чубом Володькины.
Замелькала череда госпиталей. Мама навещала Дусю редко много и тяжело работала. Старшая сестра Зина тоже. Да и Володька всю дорогу пропадал в своем КБ. Зато младшая сестренка, студентка Валюша, приезжала почти ежедневно. Она-то и привезла под Новый год радостное известие: извещение о представлении к высокой награде медали за Отвагу!
Рис. Ольги Манышевой
Отвага очень скоро потребовалась Дусе и в мирной жизни. Операция следовала за операцией. Ей сделали резекцию одного ребра, затем другого, но застрявшие возле жизненно важных органов осколки так и оставались на месте. «Очень опасно», разводили руками врачи.
Так «интересная больная», как сама себя называла Дуся, оказалась на приеме у самого академика Бакулева. Он-то и провел сложнейшую операцию по извлечению осколка, что сидел возле почки. Но второй осколок, тот, что притаился рядом с сердцем, пришлось оставить слишком неудобная диспозиция, слишком высок риск.
Ну-с, молодая барышня, сказал Бакулев Дусе после операции, Замуж вы, конечно, идти можете, но вот детей рожать я вам не рекомендую! Впрочем, как и носить тяжести. От нагрузки осколок может в любой момент сдвинуться и ранить сердце. Подавайте на инвалидность. Документы вам подготовят.
Вот и все Бездетный инвалид Что ж, пора объясниться с Володькой. Однако сам жених будто избегал разговоров появлялся редко, вел себя отстраненно, боялся лишний раз прикоснуться к исхудавшему, израненному телу.
Что, сломать меня боишься? подшучивала над ним Дуся.
Разговор получился совсем коротким. Дуся сухо пересказала вердикт медицинского светила. Сказала, что поймет, если Володька теперь не захочет на ней жениться. Мол, мужу нужна жена здоровая. И услышала в ответ:
Прости, Душа
Душа простила, хотя горечь и поселилась в сердце по соседству с осколком Потрепала рыжие кудри, улыбнулась глазами-полумесяцами:
Федул, чего губы надул? Кафтан прожег?
Шли годы. Постепенно зажили Дусины раны, зажила она своей, одинокой жизнью. Но одной она не была никогда! Всегда и везде ее окружали любящие люди родные, коллеги и многочисленные друзья. Осаждали Дусю и любовники. Она шутила, отшивая очередного назойливого ухажера: «Я любовница самого Рокоссовского!» И ей непременно верили столько харизмы и обаяния было в этой острой на язык, очень доброй и мудрой женщине.
И везде она была душой компании. Наша Дуся. Душа.
Мадонна
Юлия Заяц
Это был мой последний заказ: я решил, что пора на покой. Деньги есть, много можно осесть где-то в тихом городке и вести неприметную жизнь.
Я так и сказал дону Марио.
Что ж, воля твоя. Не хочу я отпускать тебя, но и держать не могу: ты выполнил обещание.
Он помолчал. Потом буркнул:
Значит, на дно?
Да, дон, там, где меня никто не знает.
Хорошо, я прослежу, чтобы тебя не беспокоили. Вот, держи. Он протянул конверт: Здесь всё. Нужно закончить максимум завтра. Иди.
В отеле я достал из конверта 4 фото.
Молодая смеющаяся женщина, скорее даже девушка. И подробный перечень её перемещений в течение дня вкупе с разнообразной информацией.
Я углубился в изучение. И удивился: подозрительно легко всё складывается. Ну, не мне решать, я только исполнитель.
Постаравшись выбросить из головы её лицо, я занялся приготовлениями.
Должен произойти несчастный случай.
В этом я спец, недаром меня прозвали Органист: все мои объекты отправлялись к праотцам естественным, на первый взгляд, образом. Да и не на первый тоже никто ни разу не заподозрил вмешательства со стороны.
Эта девушка с фотографии, журналистка, раскопала одну горячую информацию. И пока ни с кем ею не поделилась проверяла.
Моя задача не допустить окончания проверки.
Внезапно я понял, что снова держу в руках её фото, и в голове звенит тревожный колокольчик: что-то не так, как всегда.
Я доверяю своему чутью, оно ни разу не подводило. Нужно ещё раз всё обдумать
***
Мы сидели на террасе. Джино уснул у меня на руках, а я должна была с минуты на минуту уходить, поэтому попросила Кьяру, няню моего Джино, сходить за коляской.
Выходя с террасы, она столкнулась с курьером:
Сеньора Джанкарло? спросил он.
Нет, засмеялась Кьяра, сеньора вон там.
Я обернулась. Курьер держал огромную корзину жемчужно-белых роз.
Поставьте сюда. Я указала на стеклянный столик около дивана. Кто прислал?
В цветах карточка, сеньора. Курьер поставил корзину на стол и повернулся уходить.
Я встала и, не выпуская Джино, заглянула в букет. Действительно, там алела визитка. Перехватив ребёнка поудобнее, я протянула руку к ней, и вдруг курьер, молниеносно оказавшись рядом, буквально выдернул корзину у меня из-под руки.
Мы встретились глазами.
Не трогайте цветы они отравлены, прошептал курьер, и я увидела, что он далеко не так юн, как мне показалось вначале: на меня смотрели глаза взрослого мужчины.
От страха голос мой пресёкся, и я смогла лишь просипеть: