Вы кто?
Неважно. Вам срочно нужно исчезнуть. Берите ребёнка и уезжайте. Как можно скорее, у вас мало времени. Вот номер телефона (он достал из кармана карточку), позвоните по нему и скажите, что вы Шмель. Вам помогут. Только, ради всего святого, быстрее!
Да кто вы такой?
Моё имя вам ничего не скажет
***
У неё ребёнок! Вот что было не так.
Я не смог этого сделать.
Со своим спящим сыном она напомнила мне донну Эсперансу единственного человека, которому я был небезразличен.
Они обе так и стоят у меня перед глазами: донна Эсперанса и эта журналистка с сыном.
Что может быть прекраснее на свете, чем женщина с младенцем на руках, Мадонна?
Ничего.
Это просто что-то поистине божественное!..
***
Я улыбался, когда в мой номер вошли трое.
Я улыбался, когда начал в них стрелять.
Я улыбался, когда в ответ полетели пули в меня
***
Вот дьявол, он ещё улыбается
Этого я уже не слышал
Почти
весенний ледок
Екатерина Адасова
Сегодня Тамара вышла из метро, чтобы добраться до типографии и забрать там небольшой тираж своей новой книжечки с маленькими рассказами. На автобусе проехать две остановки сложно: нужно перейти широкую улицу, потом через две остановки переходить две улицы. Проще было пройти вдоль домов, которые прижимались к метро сразу же, как только заканчивались ступеньки из-под земли.
Главное, что предупредила Оксану, что приду за книгами.
Высокая, пышноволосая Оксана встречала авторов, которые приносили свои мелкие или крупные произведения, и спустя некоторое время выдавала им готовые книжицы.
Приходите сегодня, потом книги принесут. Можем и заранее принести, сообщила Оксана Тамаре, отвечая на ее звонок по телефону.
Не беспокойтесь, подожду, когда принесут. У вас там приятно быть. Кофе угощают.
Ждем вас, прозвучал бархатный голос Оксаны.
Обычно Тамара получала свои творения в мягком переплете, а на этот раз издала книгу в твердом. И мечтала подержать такую книгу в руках. Книга была о грустном детстве Тамары, а оно у нее действительно было нерадостным.
Смотри лучше под ноги, напомнила себе Тамара.
Размечталась. Что теперь мечтать?
Зима заканчивалась. Солнце иногда задерживалось на несколько часов над городом. Чуть подтаявший снег превращался в лед, бугристый, острый. Идти Тамаре нужно было осторожно. Спешить она не хотела.
Вот кусочек асфальта появился, обрадовалась Тамара.
И хотя обувь у женщины была удобной, с нескользкой подошвой, она продолжала внимательно следить за каждым своим шагом. И одета она была по-зимнему, а не по-весеннему: стеганое черное пальто с серым искусственным мехом вокруг капюшона. В таком пальто она казалась круглой и легкой.
Вот и памятник Ленину, отметила Тамара.
Место это было историческим. В давние времена другого государства здесь на вождя покушалась полуслепая революционерка. Тамара даже хотела попасть в музей, который здесь существовал, но не нашла его на территории большого предприятия, теперь превращенного во множество мелких производств и контор.
В маленьком окошечке выписали Тамаре пропуск. Потом вертушка, две двери, и перед ее глазами вновь знакомое здание во всю ширину видимого пространства.
Только Тамара поставила ногу на первую ступеньку короткой лестницы, как ей на встречу вылетела Оксана:
Спешу. Встреча с заказчиком, произнесла на ходу. Идите сразу на склад. Номер заказа по телефону скажу.
В распахнутой шубке летела Оксана к проходной, через которую только что прошла Тамара. Конечно, приблизительно Тамара представляла, где может быть склад, но и летом туда было идти не очень удобно. Да и хотелось ей зайти в уютную комнату, где кроме Оксаны еще много было других людей, которые занимались книгами больших и маленьких писателей.
Придется идти, подумала Тамара. Сколько еще будет Оксана заказчиком заниматься?
Обычно Тамара не спешила выполнять указания других, особенно тогда, когда все в ее голове уже было намечено на этот день, на этот час.
Старость пришла, мелькнула мысль у женщины: Делаю не то, что хотела бы.
Длинная дорожка, что тянулась вдоль здания, была чуть присыпана снегом. Следов не было видно. Не заметны были и островки асфальта, по которым можно было идти осторожно. Тамара сделала несколько шагов, посмотрела еще раз на здание, вдоль которого нужно было еще долго идти, и увидела над одной из дверей надпись черными буквами: «Музей покушения на Ленина».
Вот, оказывается, где этот музей, обрадовалась Тамара. Вот и польза от похода на склад за книгами!
Но буквы названия музея вдруг резко сдвинулись вниз, а потом исчезли. Теперь перед глазами Тамары был только снег. Правая рука же ее лежала где-то впереди.
Полежав немного, Тамара постаралась встать. Никого вокруг не было. Она, опираясь на левую руку, попробовала встать на колени, но перевалилась на левый бок.
Правую руку нужно поставить на место, подумала вслух Тамара.
Думала она о руке так, словно это было чем-то отдельным сумочкой или связкой ключей. Дотянувшись до руки, повернув ее, словно на шарнирах, приложила к боку. Теперь можно было и вставать. Осторожно вновь встала на колени и, чуть покачиваясь, приподнялась. В эту минуту раздался звонок. Левой рукой Тамара вытащила из кармана стеганого пальто телефон.
Ваш номер заказа шестьдесят шесть тринадцать, услышала Тамара бодрый голосок Оксаны.
Не нужен уже номер. Я упала. Ухожу, ответила Тамара.
За проходной была та же зима, которую уже поджимала весна. Тамара прислонилась к стене дома. Достала телефон, вызвала такси.
В травмпункт, сказала она водителю, назвав улицу, где жила. Рядом с домом был такой пункт.
Колеса желтой машины заскользили по черной колее на дороге. За спиной Тамары осталась типография, остались книги на складе. Остался и музей, который она искала. И нашла.
Фарфоровая красавица
Марина Лисенкова
Жила-была чашечка. Сверкала белизной, заигрывая с лучиками солнца. Тонкой балеринкой парила в пространстве. И страшно гордилась синими полосками с золотом. Важничала, задирала нос, подставляла изящные линии для любования.
Я тут самая красивая! горделиво поблескивая, заявляла она своим соседям бокалам и чайным сервизам.
Те молча сопели и не возражали. Только хитро переглядывались, когда на праздник чашка одиноко оставалась стоять на стеклянной полке.
Хозяйка уже давно поставила синеокую в шкаф. В юбилейный год коллеги презентовали ей эту нарядную чаровницу. Призывали из фарфоровой красоты пить чай и радоваться.
А хозяйка решила иначе:
Не каждого дня такая роскошь! Для особого случая вещь. Пусть здесь красуется. Дорогая. Как-никак Ломоносовский завод. Кобальтовая сетка.
Вот и стояла долгие годы наша прелестница в стеклянном дворце. Торжества особого ждала. Но все зря. Хозяйка и не думала пользоваться подарком. И детям, а потом и внукам не разрешала:
Разобьете! Пусть стоит. Все вам достанется!
Дети выросли и переехали. Им на новоселье своих сервизов надарили.
Потом повзрослели и внуки. Отправились жить в другой город.
Бабуль, мы там все купим!
Так и прошла жизнь ломоносовской красотки в серванте. Скучно и одиноко. Изредка чашку доставали, крутили в руках. Вытирали пыль и ставили обратно.
А потом беда прокралась в дом. Хозяйка тяжело заболела. Врачи и медсестры стали частыми гостями в доме. Но не чай они приходили пить.
Ой, какое чудо! однажды заохала молодая женщина в белом халате, поглядывая на чашку.
Возьмите, прошептала хозяйка, дарю.
Что вы?
Берите, берите. И чудите с этой чашкой каждый день. Особого случая не ждите. Не оставляйте радость на потом!
И поехала наша фарфоровая красавица в другой дом. Может, там ее жизнь чуть иначе сложится?