Керрисвилль, Индиана
28 августа 1980 г.
Дорогой Джордж!
Большое спасибо за информацию насчет Государственного управления геологоразведки и за анкеты. Я их уже заполнил и послал.
Если я устроюсь на работу, то ты, возможно, станешь моим начальником, так что ты имеешь право получить объяснение, почему я ухожу с высокооплачиваемой работы в частной фирме и поступаю на государственную службу.
Как ты знаешь, когда наступил кризис, я работал в «Люцифер ойл». Я в два счета оказался на улице, а надо было кормить семью. По объявлению в журнале я встретился с Джином Плэттом, который подыскивал опытного геолога. С тех пор я у него и работаю. Может быть, ты слышал о Плэтте. Он начинал как палеонтолог, но не смог продвинуться в этой области, потому что был органически неспособен кому бы то ни было подчиняться. Тогда он взялся за конструирование приборов для геологической разведки и последние двадцать лет крутился как белка в колесе, делая и патентуя изобретения и тратя все свободное время на палеонтологию. Деньги, которые он получал, уходили на палеонтологические экспедиции и судебные тяжбы. В конце концов он накопил массу патентов, незавершенных тяжб и ископаемых костей.
Году в 1976 Фонд Линвальда решил, что Плэтт заслуживает финансовой поддержки, и включил его в список стипендиатов. А так как он только что изобрел новый поисковый прибор, доводка которого требовала средств и времени, ежемесячные чеки из Швеции пришлись как нельзя кстати.
Нам с женой не хотелось менять Калифорнию на Индиану – мы оба родились и выросли в Сан‑Франциско. Но в нашем деле не приходится привередничать.
Я проработал у Плэтта с полгода, прежде чем прибор был готов к полевым испытаниям. Я не выдам никаких секретов, сказав, что он записывает сверхзвуковые колебания, как и старый прибор Маккенна. Отличие его в том, что, используя два пересекающихся луча, Плэтт получает стереоскопический эффект. А это дает ему возможность регистрировать изменение плотности на любой глубине.
Сначала мы смонтировали прибор на грузовике. Мы настроили его на глубину в два метра и выехали по направлению к Форт‑Уэйну...
Грузовик полз по шоссе со скоростью пятнадцать миль в час. Машина за машиной, сигналя, обгоняли его. Кеннет Стэплз, сидевший за рулем, обернулся и крикнул в заднее окошко тому, кто сидел в кузове:
– Эй, Джил! Лента еще не кончилась?
Из кузова донеслось что‑то вроде подтверждения. Стэплз затормозил на обочине и пошел к двери кузова. Он был высок, некрасив, лицо обветренное и изрезанное морщинами, так что он казался старше своих тридцати пяти. Стэплз был лыс и не любил снимать шляпу. Рано облысевшие мужчины инстинктивно тянутся к работе на открытом воздухе или вступают в армию, где головной убор обязателен.
В кузове склонился над прибором маленький седой человечек. Он глядел на ленту, натянутую между катушками. Над лентой застыли самописцы. Когда грузовик двигался, они чертили на ленте зигзаги.
Джилмор Плэтт сказал:
– Кен, подите‑ка взгляните. Что вы об этом думаете? Я знаю, что это такое, но думать не в состоянии.
Стэплз уставился на зигзаги:
– По‑моему, похоже на детские каракули.
– Нет, нет! Это не детские... Я знаю, что это такое! Это кусок черепа. Черепа одной из фелид, возможно даже Felis atrocs, судя по размеру. Мы должны его выкопать!
– Этот обломок? Может быть, и так. Вы палеонтолог. Но не станете же вы копать ямы посреди шоссе только из‑за того, что под ним лежит череп ископаемого льва?
– Кен, послушайте, такая изумительная вещь...
– Успокойтесь, Джил. Этот плейстоценовый слой тянется до самого дома. Достаточно подъехать к вашему двору, и мы отыщем сколько угодно ископаемых.