«Поспешать» было сложно, но я все же заторопилась. До конца
улицы взмокла в итоге, и к бабушке ввалилась без стука, открыв
щеколду на калитке.
Дверь в избу открылась сразу же, и перекрывая вой метели,
раздался бабушкин чуть хриплый голос:
- Дэюшка, ты?
Вот откуда она всегда знает, что это я пришла?
- Я, бабушка!- Царапка улетела в сугроб, я не хотела с ней так,
просто мимо узкой тропинки промахнулась, - Темных ночей,
бабуль!
И с разбегу обняла сухонькую старушку, у которой, несмотря на
возраст, объятия были сильными и крепкими.
- Дэюшка, кровиночка моя, - пробормотала бабушка, - уж как
добралась, доехала?
- Хорошо, бабушка, все хорошо, я дома.
И почти успокоилась, на миг поверив что все по-прежнему, а тут из
сугроба:
- Косорукая ты, Дэйка! Или злая! Ты злая, или косорукая?
-
Уймись, Цара, девочка промахнулась, а ты и рада в сугробе
поваляться, уж я то видела, что хвостом в полете махнула.
Я от бабушки отпрянула, смотрю удивленно, а кошка пышный
хвост трубой, и мимо нас в дом вошла.
- И ты заходи, - бабушка за плечи обняла, и к двери подтолкнула, -
нечего на морозе стоять.
Я зашла, в сенях разулась, по теплому деревянному полу в
светлицу вошла. У бабушки дом очень старый, не знаю сколько
ему лет, но таких домов во всем Загребе не найдешь - всего три
комнаты, да в один этаж, и печь здесь не дом греет, а стену. Очень
старый дом, но пахло здесь всегда травами, да чаем травяным, а уж
когда бабушка пекла булочки, мы через всю деревню запах
чувствовали и к ней бежали.
- Не стой, садись, - бабушка к столу подтолкнула, - и раздевайся,
тепло у меня.
Пока пальто, шапку и шарф снимала, бабушка налила нам чаю,
Царапке в блюдечко сметаны набрала, и теперь сидела и просто
смотрела на меня.
- Ты изменилась, - вдруг сказала она, - взгляд другой, осанка, и
даже улыбка. А еще в глазах твоих любовь светится, Дэя. Любишь
ты кого-то больше жизни, да гордости, да желаний своих. Скажешь
мне имя счастливчика?
Тут я шарф выронила и, бледнея, испуганно воскликнула:
- Счастливчик!
Бабушка удивленно смотрит, а Царапка на стол запрыгнула,
сметану лизнула и недовольно так:
- Что с ним сделается? Поохотится в лесу, да и к тебе утром
вернется, смерть-то ему уже не грозит.
Тут бабушка не выдержала:
- Опять духа привела! - и смотрит на меня так… гневно.
- Что значит «опять»? - переспросила я, присаживаясь на скамью.
- А я, по-твоему, из лесу приковыляла? – Царапка фыркнула. - Ты
меня принесла, мелкая была, годка три всего, а мимо котенка не
прошла. Ух и ругалась Эриса, мать твоя, да Орон поддержал,
говорит: «Прокормим, зато у Дэюшки сердце доброе, пожалела
котенку».
Смотрю я на Царапку – вымахала она знатно, но все равно не
помню, чтобы ее домой приносила.
Кошка словно поняла, о чем я думаю, уставилась на меня желтыми
глазами, и объяснять начала:
- Возродиться не каждый дух может, силы много уходит, а если маг
за тобой следует, да изматывает, тут уж прыгнешь и в котенка
новорожденного, лишь бы слабый был, чтобы его дух изгнать,
место в теле занять.