Это Зорька значит. А ты ? женщина нагнулась, взяла кошку на руки, начала её гладить. Вот приснится же такое! Где хозяйка ваша, звери? обратилась она к кошке. Та лишь заурчала, устраиваясь у Натальи на руках.
Солнце почти опустилось за кромку леса, удлинились тени, стал опускаться туман.
Наталье стало очень и очень не по себе.
Санечка! позвала она в пустоту. Саня!
Лес стоял недвижим, опустилась прохлада и потянуло сыростью. Корова издала протяжное: "Мууу", напоминая, что её нужно подоить.
Да где ж твоя хозяйка неразумная шастает, а? Наталье стало жаль бедное животное и она вошла в дом в поисках ведра, полотенца, скамеечки и воды для обмывания вымени.
В сарайке стояли свечки и лежали спички. Зорька послушно стояла, не мешая себя доить. Наталья вспомнила, как баба Фрося учила её доить их корову, Марту.
Сначала, с непривычки, было тяжело руки устали, пальцы начало сводить, но Наталья справилась. Унесла молоко в дом, вернулась, чтоб налить корове воды и кинуть свежего сена.
Когда женщина подходила к дому, увидела в окнах свет. В доме на широкой лавке за столом сидел Санька, макал горбушку хлеба в миску с молоком и с хлюпом втягивал в себя.
Санька! Ты откуда взялся? Наталье враз стало так спокойно, так уютно. Ты, кстати, не знаешь, где хозяйка ходит? Уже почти ночь!
Санька не отрывался от своего занятия, молоко текло по худеньким кистям, до локтей.
Тёть Наташ, да как вы не поймёте, что это ваш дом?! Вы вон, давеча, на комаров жаловались, так нет их больше. Дом хотели? Получите! Корову хотели? Есть! Санька облизывал свои руки. Вон и Мурка голодная есть!
Словно в подтверждение, в ногах опять заласкалась кошка, мяукая от голода, выпрашивая молока. Наталья опустила на неё потрясённый взгляд и, не шевелясь, долго на неё смотрела.
Саня, позвала она тихонько.
А? мальчишка с самым серьезным видом наливал себе в миску ещё молока. Чего?
Сань, отведи меня завтра на станцию пожалуйста, Наталья говорила почти шёпотом, боясь, что если Саня сейчас откажет или скажет очередную шутку про "её" дом, она не сдержится и наорёт на пацана.
Ладно, легко согласился он. Надо, значит надо. Я тогда сегодня у вас переночую, хорошо? Зорьку уже запускать будем, легче будет. Мальчишка встал, вымыл руки под умывальником, налил в блюдце молока и дал кошке.
Тёть Наташ, вы молоко-то хоть в банку слейте, да в погреб спустим, а утром с собой возьмёте.
Наталья, как сомнамбула, взяла с окошка банку, слила молоко и Санька умчал в сени, там слез в погреб.
Я спать на печку залезу, мешать не буду, откуда-то издалека она слышала его голосок.
А дома тебя не потеряют? спросила его.
Да нее! Я ж тут везде свой! Сама, тем временем, оглядела единственную кровать: "Будет ли уместно, если я в неё лягу спать?"
Кровать была не застелена, новое бельё лежало тут же, стопкой.
Опять снилась баба Фрося:
Ты, миленькая, когда другой раз придёшь, посуды принеси какой, да тюли новые повесь, а то эти совсем старые.
Бабуль, а зачем мне приходить сюда? Завтра уеду и поминай, как звали.
А ты, миленькая, подумай хорошо такой подарок тебе достался: дом в тиши лесной. Сначала мне, теперь тебе.
А от кого?
Да поди знай! Барин богатый этой землёй владел, у него такой, как мы, Видящий, вроде егеря был. Он на охоте того барина спас, когда на него кабан-подранок кинулся, так барин одарить хотел, а егерь-то и сказал: "А отдай ты мне, батюшка, тот кусок земли, где с кабанчиком мы встретились." Так что земля по праву Видящим принадлежит, за жизнь спасённую дадена, жизнью другой оплачена земля жертву кровью кабанчика взяла, теперь нам, ведуньям и служит. Так что, прежде чем отказаться, подумай, дитятко: дом твой, кусок земли твой, он и исцелит и излечит раны душевные и раны телесные. Дочки твои не наши они, а вот Миланья такая, как мы Видящая. После тебя ей всё перейдёт, если захочешь оставить, что ты сохранишь да приумножишь, а нет так сама и останешься хозяйкой дома в лесу.
Ранним утром Санька разбудил её, едва только сошёл ночной туман. Подоив Зорьку, Наталья погладила коровку по круглым бокам:
Ну что, родимая, недолго ходить осталось? С месяц, наверное, да?
Корова ответила протяжным "Мууу". Мурка выпросила в миску парного молока. Наталья налила побольше, до прихода хозяйки. Санька уже вывел корову с сарайки, увести пастись в лес. Наталья прибрала посуду, вытерла со стола крошки и, выйдя из сеней, тихонько прикрыла за собой дверь.
Выйдя за плетень, несколько раз обернулась на избушку такой она ей показалась родной и уютной. Поймала себя на мысли, что и правда отдохнула от города, от людей, от суматохи. А вот и Санька!
Ну что, идём? маленький сорванец был сегодня серьёзен. С его плеча съехала потрёпанная рубашечка и Наталья увидела старый некрасивый шрам.
Санечка, что это, миленький? ужаснулась она.
Саня быстро поправил рубашечку:
Ой, тёть Наташ, да зажило уже! Пошлите, торопиться надо!
Дойдя до окраины леса, Санька худенькой рукой показал направление:
С километр прямо пройдете, там и станция будет.
А ты, что ль, не пойдёшь меня провожать? Наталья вдруг поняла, что за такое короткое время мальчонка стал ей дорог. Этакий маленький взрослый строгий и серьёзный помощник.
Не могу я, тёть Наташ. Я отсюда посмотрю, пока видно будет. А вы в какой день вернуться-то хотите?
Как понять: в какой?
Ну сегодня или когда ушли? мальчишка смотрел на неё своими хитрыми глазами из под выжженной солнцем челки.
Да сегодня, Наталья усмехнулась, разве что-то можно изменить?
Ну, а если можно было бы? Вы б что выбрали? не унимался мальчишка.
Санечка, к чему эти разговоры? Вот сейчас и поеду!
Наталья повернулась к мальчонке, порывисто обняла его:
Береги себя, Санька!
И пошла по тропинке, что вывела её к станции. Она несколько раз оборачивалась и махала Саньке, что стоял, улыбаясь, у крайних деревьев и махал ей в ответ.
На секунду будто взгляд расфокусировался, как пленку сморгнула, повернулась мальчонки нет уже.
***
Утренняя электричка была полна народу, смешанным запахом духов, перегара, пота, невыполосканным ароматом порошка и табачного дыма.
Открыв своими ключами дверь, она тихонько переступила порог, аккуратно поставив рюкзак, чтобы не разлить банку с Зорькиным молоком. Наталья услышала нервный голос мужа (он же должен быть на работе), плачущую младшую дочь и Свету, говорящую по телефону с какой-то больницей. Наталья вошла в зал:
Что здесь происходит?
Мама! Иришка первой бросилась матери на шею и залилась горючими слезами. Мамочка! Ты где была?!
Светка с телефоном в руках так и осела молча на ручку кресла, а муж взъерошил волосы:
Ну, знаешь! Это безответственно! Думаешь только о себе! начал кричать он. Неужели нельзя было позвонить? Предупредить! Мы все больницы все морги а она!!!
А что я? Ты был бы рад найти меня в больнице? Или лучше в морге? спокойно спросила Наталья. Связи в лесу не было. А потом телефон разрядился. Заблудилась я. В лесном домике ночевала, мальчишка меня вывел.
Какой домик, какой мальчишка, ты себя слышишь? муж не унимался. Нашла себе кого-то? Так и скажи! А то придумала: поход! Сиди дома и пеки пироги! Нечего замужней бабе шастать, где попало!
Муж ушел, хлопнув дверью.
Да, мам, ты того, этого, как-то пятую точку свою прижми, начала Светка, мне свекрови с её болезнями хватает, теперь этот твой закидон
Знаешь, доча, езжай-ка ты домой, к своей любимой, вечно болящей свекрови, к своему развеселому мужу, которому его маменька не нужна, скинул все заботы на тебя-дурочку. Езжай. Они без тебя не смогут, а я вот без твоих нотаций как-нибудь, да проживу.
Светка молча положила телефон в сумку, перекинула ремень через плечо и, обогнув мать со всхлипывающей Ирой на шее, вышла в прихожую. Скоро раздался звук захлопываемой двери.
Ириш, ну чего ты рассопливилась? А? Девочка ты моя! Наталья убрала волосы с лица заплаканной дочери. Давай, ты чайник поставь, я в душ и поболтаем, а? Иришка кивнула, соглашаясь, и поплелась, шмыгая, на кухню.