Хозяина квартиры пришлось отпаивать на кухне валерьянкой, он клялся и божился, что впервые видит этого гражданина. Он не отрицал того, что квартиру сдавал. Но приличной женщине-пенсионерке, правда, она сказала, что снимает её для своей племянницы, молодой женщины из маленького городка. Пенсионерка объяснила, что родственница свалилась ей как снег на голову.
И что? не сразу понял капитан. Квартиру-то она зачем сняла?
Я тоже так же у неё спросил, ответил, утирая пот со лба, хозяин квартиры. Она мне ответила, мол, на улицу родню не выгонишь, а жить вместе я не могу.
Почему же это? не унимался Турусов.
Сказала, что привыкла жить одна.
И вас это не насторожило? уточнил капитан.
Нисколько. Мало ли какие у кого в голове тараканы, уже спокойнее заговорил пенсионер, если у человека есть лишние деньги, то добро пожаловать. Тем более что она дала задаток и потом платила всегда исправно.
И долго она снимала у вас квартиру?
Третий год пошёл.
А племянницу, которая стала жить в вашей квартире, вы видели?
Нет, покачал головой Игнатьев, зачем мне на неё глядеть. Деньги мне на карточку приходили.
Ну дела, раздражённо проговорил капитан. У вас хоть данные этой пенсионерки есть?
Конечно! Она предъявила свой паспорт. Всё чин-чинарём.
Турусов вырвал из записной книжки листок, сунул его Игнатьеву под нос.
Пишите.
Что писать-то? удивился Севастьян Павлович.
Имя, отчество фамилию, телефон, адрес этой самой вашей пенсионерки.
Да пожалуйста, сердито ответил мужчина, Лилия Вадимовна Арефьева она.
Вы пишите!
Пишу, пробурчал Игнатьев и начал писать.
Капитан вышел из кухни. Судмедэксперт уже произвёл первичный осмотр.
Ну что? спросил Турусов.
Зарезали ножом. Вернее, перерезали горло.
По лицу капитана пробежали тени.
Хочешь посмотреть? спросил судмедэксперт.
Нет, я верю тебе на слово, ответил Турусов быстрее, чем ему хотелось бы. Подходить к полуразложившемуся трупу без острой необходимости ему не хотелось.
Судмедэксперт одарил его снисходительным взглядом.
И он не сопротивлялся? спросил капитан.
Судя по всему, нет.
То есть не ожидал нападения? Или даже знал убитого?
Это не моя забота, ответил судмедэксперт.
Орудие убийства нашли?
Никак нет, ответил один из оперативников.
Что же, убийца его с собой унёс?
Не исключено, ответил криминалист.
И капитан сразу переключился на него:
И что там у нас с пальчиками?
Пальчиков хватает.
Не пропустите ничего.
Учи учёного, пробормотал криминалист себе под нос, но так, чтобы капитан услышал. Однако Турусов счёл за лучшее притвориться глухим.
Один из оперативников протянул Турусову паспорт:
Нашли у убитого в кармане.
Капитан развернул его Морозов Евгений Юрьевич. Местный. Не женат.
Чёрт, вырвалось у капитана, парню всего тридцать восемь лет.
Вы поглядите на фото, посоветовал оперативник, какой был красавец.
По трупу этого не скажешь, обронил Турусов.
Так он уже дня четыре пролежал как минимум, предположил оперативник.
Правда? обратился капитан к судмедэксперту.
Что-то около того, отозвался тот, но все уточнения после вскрытия.
И так всегда, с некоторой грустью констатировал капитан.
А что ты хотел, пожал плечами судмедэксперт.
Чего я хотел, сыронизировал капитан, чтобы у него в кармане лежала записка с именем, фамилией и адресом убийцы.
Или хотя бы визитная карточка преступника, вздохнул лейтенант Уваров. Парень не так давно был на оперативной работе и всё ещё не мог понять, является ли служба в полиции его призванием. Не то чтобы работа отталкивала его или он боялся трудностей, просто ещё не был уверен в своих силах.
Турусов понимал внутреннее смятение своего сотрудника и при случае его поддерживал. Вот и теперь, едва улыбнувшись краешком рта, он заметил:
Чего, Дмитрий Михайлович, нос повесил? Не боись, мы и без визитки его найдём.
Так точно, товарищ капитан, бодро отчеканил Уваров.
Молодец! Так держать.
Когда увезли труп, квартиру опечатали, хозяина отпустили, попросив не уезжать из города.
Куда мне ехать-то? ответил подавленный свалившимся на него печальным событием Игнатьев.
Мало ли, ухмыльнулся участковый, я, например, повидал на своём веку немало любителей намылиться и смыться.
Севастьян Павлович, погружённый в свои мрачные мысли, ничего ему не ответил и побрел к лестнице, забыв попрощаться с соседями.
Бедный дед, пожалел старика студент Мишин.
Ничего, он крепкий, справится, ответила ему Ираида Матвеевна Ключевская.
Оперативники к тому времени начали проводить поквартирный опрос. Выходило как всегда не знаю, не видел, моя хата с краю.
Дьявол бы их всех побрал, ругался сквозь зубы капитан Турусов.
Но всё-таки в двух квартирах оперативникам повезло. На первом этаже лейтенанту Уварову открыла дверь старенькая бабулька.
Заходи, милок, пригласила она его без предисловий.
Чего же это вы, решил повоспитывать старушку оперативник, распахиваете дверь первому встречному, даже не спросив, зачем он пришёл.
А чего мне тебя спрашивать, хитро прищурилась она, и так уже весь подъезд знает, что вы тут ходите.
Кто вы?
Полиция, вестимо.
Уваров думал, что она по привычке скажет милиция. Но нет, то ли народ начал привыкать к переименованию, то ли бабулька ему попалась продвинутая.
Тебя как звать-то? между тем спросила старая женщина.
«Ёлы-палы, подумал про себя лейтенант, забыл представиться».
Дмитрий Михайлович Уваров, отрапортовал он.
Дима, значит, кивнула старушка, а я Валентина Кузьминична, можно просто баба Валя или Кузьминична.
А по фамилии? спросил лейтенант.
Зачем тебе моя фамилия? удивилась старушка.
Так положено, произнёс оперативник суровым голосом.
Ну, если положено, улыбнулась Кузьминична, то пиши Гаврилова.
Вы постоянно здесь проживаете?
Последние семьдесят пять лет да, гордо кивнула баба Валя и просветила лейтенанта: А до этого мы с родителями жили в бараке.
Сколько же вам лет? вырвалось у оперативника.
Ты что, жениться на мне, что ли, собрался? хихикнула старушка.
В смысле? растерялся Уваров.
В том смысле, что годами моими интересуешься. И того, видать, не знаешь, что у женщин про возраст спрашивать неприлично.
Так я для протокола, нахмурился лейтенант.
Ну, если только для протокола, то пиши восемьдесят пять.
Ого! присвистнул лейтенант.
Чего свистишь-то, теперь нахмурилась Кузьминична, денег не будет.
Так это у меня от восторга вырвалось, начал смущённо оправдываться он.
Если от восторга, тогда ладно, махнула рукой старушка, люблю, когда мной восторгаются. Она внимательно посмотрела на него и добавила: Небось думаешь, что старая в маразм впала.
Ничего я такого не думаю.
И правильно делаешь. Заруби на своём носу, что женщине в любом возрасте приятно, когда ею восхищаются.
Валентина Кузьминична, жалобно проговорил лейтенант, давайте уже к делу перейдём. Я, между прочим, на работе.
Ишь ты, шустрый какой! Жалко ему пару минуточек уделить старой женщине.
Мне-то не жалко, вдохнул оперативник, только вот начальство мне шею намылит, если я буду заниматься не делом, а пустыми разговорами.
Неужто оно у тебя такое строгое? сделала вид, что не поверила, баба Валя.
Очень, заверил её оперативник, тщетно пытаясь скрыть улыбку.
Спрашивай, великодушно разрешила баба Валя, только я сразу предупреждаю, что представления не имею, кто убил эту свиристёлку.
Какую свиристёлку? даже не попытался скрыть своего изумления оперативник.
Жиличку Севастьяна.
Вы имеете в виду квартирантку Игнатьева? уточнил он.
Кого же ещё?! Сам-то Севастьян жив-здоров. Видела, как он сначала вошёл в подъезд, слышала, как он топал по лестнице, точно за ним полчище чудищ мчалось. А недавно он вышел. И уже не торопился. Правда, лица на нём не было.