Это всегда в наших силах. Этому мы хорошо научились!
Как просто, подумал он. Взять и закрыть!.. Ни думать, ни беспокоиться не надо… Меры приняты и, заметим, меры очень своевременные и энергичные, требующие смелых решений!.. А потом вдруг выясняется, что надо было не спешить, что надо было подумать, осмыслить проблему – да не раз – и только после этого… Видимое безделье всегда дается нам труднее, чем видимое действие: могут не так понять… И потому мы сначала делаем, а потом думаем… А потом напускаем на свои физиономии глубокомысленный туман и с утробным удовлетворением заявляем: «Не ошибается тот, кто ничего не делает!»
– Нет, Дин, – сказал он. – Закрыть – это слишком просто и слишком глупо. И уж во всяком случае, преждевременно!.. Надо сначала разобраться, что это такое и с чем его едят, а то как бы снова открывать не пришлось. В еще больших масштабах и с гораздо большим расходом энергии.
Паркер молчал. Калинов почесал кончик носа.
– Судя по вашей первой новости, этим индексом пользуется не один мой беглец, – произнес он. – А там, где человек не один, всегда есть возможность наличия организации.
– Разобраться? – Паркер словно не слышал. – А как разберешься? Разведчика внедрить?
Калинов усмехнулся и встал со скамейки.
– И внедрю, – сказал он. – Мелькнула у меня одна мысль… Дисивер использовать надо.
Паркер посмотрел на него с тревогой:
– Дисивер?!. Но ведь его можно применять только со специального разрешения!.. А если вам откажут?
Калинов еще раз усмехнулся и сказал:
– Мне не откажут!
Фейбия Салливан оказалась сотрудницей Оксфордского университета. Работала она вместе с мужем, супруги занимались селекцией растений для создания марсианской флоры и, судя по имеющейся информации, довольно часто пропадали на четвертой планете. Сейчас оба, к счастью, находились на Земле.
Калинов встретился с Фейбией в одном из университетских кафе. Миссис Салливан оказалась миловидной сорокалетней особой, очень живой и непосредственной, по-видимому, с удовольствием знакомящейся с людьми. Однако когда она узнала о цели предстоящего разговора, энтузиазма у нее поубавилось.
– Да, я действительно интересовалась этим индексом. По возможности я стараюсь узнавать, с кем проводит время моя дочь. Правда, возможностей этих не слишком много. Мы с Вэлом так заняты!.. Вэл – это мой муж.
Калинов изобразил на физиономии заинтересованность, и Фейбия продолжала:
– Все дело в том, что мы не можем уделять нашей дочери столько внимания, сколько бы ей хотелось. Да и нам тоже… Вот и получается, что ее воспитывают, в основном, бабушки и дедушки. Видите ли, работа требует нашего систематического присутствия на Марсе… Но когда мы здесь, дочь живет с нами и мы стараемся уделять ей всяческое внимание. Правда, Вэл очень занят, да и у меня времени не так много… Но Флой всегда была очень хорошей девочкой и не доставляла нам никаких хлопот… Вот и тогда… Оказалось, я ошиблась с этим индексом…
– Простите, миссис Салливан, – перебил ее Калинов. – А как часто вы работаете на Марсе?
– Ну… – Миссис Салливан подняла глаза к потолку. – В общей сложности, наверное, месяцев пять-шесть ежегодно.
Калинов мысленно присвистнул:
– А почему бы, в таком случае, вам не переселиться туда совсем? Раз ваша работа так сильно связана с необходимостью бывать там…
Фейбия покачала головой:
– Ну что вы, сэр… Мы не хотим, чтобы наша Флой выросла марсианкой. Мы люди Земли… И потом: ведь на Марсе живут только те семьи, которые непосредственно заняты на тамошних производствах, а мы-то научные работники.