Крылов расхохотался:
– А чего тут знать?.. Иначе бы девочка от тебя не убежала. Я бы, например, догнал ее в два счета… Да по тебе же сразу видно, что ты тут в первый раз. Как ты озираешься по сторонам!.. Потеха же!
Калинов переступил с ноги на ногу, и Крылов резко дернул арбалетом.
– Стоять! – прошипел он. – А то могу и…
– Почему же ты ее не догоняешь? – спросил Калинов. – Если это так просто…
– Была нужда… Я гордый! И потом… Хочу понять, что она в тебе нашла. Хлюпик хлюпиком…
Последнюю фразу Крылов произнес спокойно, голос его был бархатист и ровен, как ночное пасмурное небо. Но Калинов чувствовал, что где-то там, за сплошным облачным покровом, где всегда светят звезды и как правило сияет луна, уже растет еле сдерживаемое рыдание. Чем-то этот парень напоминал несчастного голодного вислоухого кутенка. И Калинову захотелось ласково погладить кудлатую лобастую головенку. Или хотя бы надрать щенку уши.
Калинов мотнул головой: мысль явно принадлежала Калинову-вчерашнему – члену Совета Планеты и всяческих там комиссий. Но, откровенно говоря, и Калинову-подростку так стоять должно быть очень унизительно.
– По-твоему, это честно? – спросил он. – Ты с оружием, я – без…
– То-то и оно, – прошептал Крылов. – Кабы ты был здесь не впервые, и у тебя было бы оружие. А насчет честности… Разве гулять с чужими девчонками – это честно?
Калинов пожал плечами. В последний раз он гулял с чужой девчонкой лет восемьдесят назад.
– Послушай, Игорь, – сказал он. – Я бы…
Он замолк: Крылов мгновенно весь подобрался и стал очень похож на испуганного съежившегося зверька.
– Откуда ты знаешь мое имя? – шепотом спросил он. – Шпионишь?.. Тебя подослала моя мать?
Он быстро оглянулся по сторонам, словно ждал, что мать, грозя пальцем, выйдет сейчас из-за ближайшего дерева. Все было тихо. Крылов снова посмотрел на Калинова. В глазах его появился странный блеск.
– Вообще-то у нас здесь не убивают, – сказал он. – Но ведь со шпионами во все века поступали именно так!
Он поднял арбалет на уровень груди, и Калинов понял, что сейчас, через мгновение, тяжелая стрела пронзит его сердце, и мысль о смерти показалась ему такой нелепой, что он удивился. Неужели это серьезно, подумал он, а в горле уже рождался крик, потому что он увидел, как стрела сходит с ложа арбалета и отправляется в смертоносный полет. Но тут кругом возник серый туман; он не поднялся от земли и не выплыл из-за деревьев, а именно возник, неожиданно и сразу, не клубясь и не сгущаясь, и не успел Калинов обрадоваться ему, потому что в тумане этом было его спасение, как тот исчез, исчез так же внезапно, как и появился. А Калинов обнаружил себя стоящим в джамп-кабине.
На пульте подмигивал красным сигнал «Вы ошиблись в наборе индекса». Калинов вывалился из кабины на улицу. На небе светило солнце, и было оно не синее и не оранжевое, а обычное, земное, и небо было земное, и вокруг стояли знакомые питерские дома, и стремился перепрыгнуть через Неву Медный всадник.
– Мальчик! Что с тобой?
Кто-то положил Калинову руку на плечо. Он оглянулся. Рядом стояла Лидия Крылова.
– Н-ничего, – пробормотал Калинов и попятился. Сбросил с плеча ее руку.
– Мальчик, подожди, – умоляюще попросила она. – Ты не знаком, случайно, с Игорем Крыловым?
– Н-нет! – Калинов бросился бежать.
– Мальчик, подожди-и-и! – догнал его надрывный крик, но Калинов бежал и бежал, пытаясь уйти от этого крика, и оглянулся только около угла.