Они развернулись, приготовившись покинуть палату.
Как он? бросил я вслед.
Главврач проигнорировал мою реплику, военный тоже.
Минутку, услышал я из коридора голос безопасника, вышедшего первым.
Он пропустил остальных и вернулся в палату.
Кто он? его глаза внимательно изучали моё помятое лицо и кровавое пятно.
Та пойдёмте, Олесь Михайлович, представление закончено, сказал военный, тоже заглянув в дверь.
Да, сейчас. Так про кого ты говоришь?
Представление? То есть они реально считают, что я симулировал обморок, и, может, имитировал членовредительство? Тупые солдафоны!
Вы сами прекрасно знаете, сказал я с неожиданной злобой. Шамана. Того беднягу, который сегодня повесился в моей палате.
Олесь Михайлович переглянулся с главврачом. На лице врача было недоумение, на лице офицера азарт.
Подождите выписывать, завтра ко мне его, сказал он, и дверь захлопнулась окончательно.
***
Спал я плохо, дёргался, накручивая себя, несколько раз просыпался от звуков стрельбы и взрывов. Утро пошло не по тому сценарию, который я себе нарисовал. В коридорах была какая-то возня, брань, диалоги на повышенных тонах. Потом в дверном проёме появились два силуэта в папахах и с автоматами. В одном из них я с удивлением узнал Саню Мигулина, в другом ополченца с позывным Лампас.
Как выяснилось, за ночь многое изменилось. Военных, стоявших в Новошахтёрске, вчера почти полным составом перебросили для блокады Славянска, и в городе почти не осталось сил для его удержания. Этим воспользовались казаки, и под утро зашли в город, вернув Новошахтёрск почти без усилий. Потери были с обеих сторон, но несущественные. Саня как-то выяснил, что я в дурдоме, и пришёл меня вызволять, чему я был несказанно рад.
Собирайся. К Дыру поедем. У него к тебе поручение есть.
Какое?
Ну, ты ж грамотный жук. Умеешь мысли подать правильно. Ему нужен помощник.
И шо делать?
Ну не знаю. Может правильно освещать нашу деятельность в интернете. На провокации отвечать, сторонников на нужный лад настраивать. Это он сам тебе подробно расскажет. В общем, не хочешь стрелять найдём тебе другое применение.
Несмотря на то, что Саня торопил, сначала я отпросился домой, проведать своих и сообщить, что судьба сделала крутой вираж. Я отказался от того чтоб меня подвезли хотелось пройтись и размяться после пребывания в палате.
Май вошёл в силу, и жарило уже дай бог. Я шагал, стараясь держаться в тени деревьев по правой стороне улицы, где и столкнулся с Богданом Хоменко. При нём был кожаный портфель и объёмный рюкзак на плечах. Поняв, что перед ним действительно я, он немного попятился и стал озираться вокруг. Кажется, очередная смена власти в городе его не воодушевляла. Я протянул ему руку в знак добрых намерений. Он пожал её с опаской, будто это была не ладонь, а колючая ветка.
А ты везучий, сказал он. Легко отделался, не тронули.
Ты, кажется тоже, сказал я. Куда собрался?
На его лице отразилось сомнение стоит ли посвящать меня в свои планы. Видимо, доверие к бывшему однокласснику всё же оказалось выше опасений, так как он признался:
Мне надо уехать из города. С моими взглядами тут сейчас стало опасно.
Понимаю. Ладно, давай. Может, увидимся, когда всё наладится.
Не наладится, покачал он головой. Это всё теперь надолго.
Мы разошлись он отправился своим путём, я а своим, и вскоре уже был дома. Атмосфера там царила довольно гнетущая, если не сказать больше. Батя в майке-алкоголичке сидел на кухне с бутылкой водки, уже пустой на треть, и хмельным взором сверлил телевизор, пока мать, шмыгая носом от слёз, суетилась вокруг стола. На лице у него красовался фингал, нос был слегка перекошен и опух, на теле и руках виднелась россыпь синяков. Как выяснилось, он вернулся домой немногим раньше меня ополченцы выпустили его из подвала, куда его вчера запёрла безпека4. Их интересовал мой круг общения, мои повадки, интересы и странно, тавтология, но пусть останется так странности. В этом он вряд ли мог им помочь, поскольку моим внутренним миром особо никогда не интересовался, а последние события в моей судьбе прошли мимо его внимания, так как мы не разговаривали. Мать отделалась домашним допросом, но, судя по её постаревшему лицу, ей хватило и этого.
Я чувствовал вину за то, что они попали под раздачу из-за меня. Но ни утешать, ни просить прощения я толком не умею, всегда только ещё хуже получается. Поэтому я просто посидел с ними, дёрнул с батей рюмку и как мог, объяснился. Думал, он будет, как обычно, сквозь зубы меня поучать, но он только кивнул, как-то скорбно сжав губы. Кажется, он меня понял. Возможно, после пережитого и сам был близок к тому, чтобы присоединиться к ополченцам. В общем, мы примирились. Мать я успокоил тем, что буду просто помогать в штабе, и ни в каких боевых действиях принимать участие не собираюсь. По словам Мигулина, мне ещё и какое-никакое денежное довольствие полагается а это в сложившейся ситуации совсем не лишнее. Да и вообще. Надо же мне было найти себе применение, пока в стране неразбериха, а с учёбой полный туман.
В общем, к Дыру я попал только ближе к обеду, чем вызвал его явное неудовольствие. Он, оказывается, ждал только меня, чтобы вместе выдвигаться за город. Мы выехали в сторону респираторного завода, когда-то функционировавшего, но заброшенного. Впрочем, его частично растасканный на стройматериалы остов был вполне пригоден для создания укрепсооружений, прикрывавших въезд в город с севера и запада, в точке сходившихся здесь просёлочных дорог. Необходимость оборудования укрепа была вполне оправданной: АТО, объявленная властями, постепенно набирала обороты, и карательные рейды воинских формирований и добровольческих батальонов против сил донбасского ополчения становились всё более ожесточёнными.
Примечания
1
Обидно. Завтра сепаратисты вернутся в город. Я не должен здесь быть. Это ошибка (укр.).
2
Оно решило меня забрать (укр.).
3
Ты уверен, что хочешь увидеть? (укр.).
4
Безпека безопасность (укр.). Имеется в виду СБУ.