Долго идти не пришлось. Следы оборвались у асфальтовой дорожки, ведущей к кейплтонской конюшне. Навстречу нам из ворот выбежал конюх с криком:
Чего это ради вы тут шатаетесь?
Мне хотелось бы задать только один вопрос, заявил Холмс, засунув большой и указательный палец в карман жилета. Если я приду завтра в пять утра повидать вашего хозяина, мистера Сайласа Брауна, это не будет слишком рано?
Господь с вами, сэр, уж кого-кого, а мистера Брауна всяко застанете: он ранняя пташка. А вот он и сам, задавайте ему свои вопросы. Нет-нет, сэр! Денег я при нем не возьму, иначе меня отсюда вытурят. Попозже, если угодно.
Не успел Шерлок Холмс спрятать монету в полкроны обратно в карман, как из ворот, широко шагая, к нам двинулся немолодой мужчина свирепого вида с охотничьим хлыстом.
Что это такое, Доусон? заорал он. Сплетни разводите? А ну, марш работать! А вам какого черта тут понадобилось?
Всего лишь поговорить с вами, дражайший сэр. Десяти минут мне достаточно, елейным тоном протянул Холмс.
Некогда мне болтать со всякими бездельниками! Посторонних мы не пускаем. Вон, а не то я собак на вас спущу.
Холмс подался вперед и шепнул что-то на ухо тренеру. Тот отшатнулся и побагровел.
Это ложь! выпалил он. Наглая ложь!
Отлично. Обсудим это на публике или побеседуем у вас в гостиной?
Ладно, пройдемте, коли желаете.
Холмс улыбнулся:
Побудьте минутку здесь, Ватсон. Итак, мистер Браун, я к вашим услугам.
Прошло целых двадцать минут, и закатные лучи уже померкли, когда Холмс появился вновь в сопровождении тренера. Мне никогда не доводилось видеть в человеке столь разительную перемену за считаное время. Лицо Сайласа Брауна сделалось пепельно-серым, на лбу выступили крупные капли пота, а руки дрожали так, что хлыст мотался, будто ветка на ветру. Куда только девалась его недавняя хамская бесцеремонность? Он искательно заглядывал в глаза Холмсу, будто побитый пес.
Ваши указания будут выполнены. Все будет сделано как надо, твердил он.
Ошибки быть не должно! Холмс круто повернулся к Брауну, и тот съежился под его грозным взглядом.
Что вы, что вы! Это исключено. Доставлю куда скажете. Переменить ли?
Холмс, подумав немного, расхохотался:
Нет, не надо! Я вам напишу подробней. И смотрите, без всяких там штучек, а то
Можете на меня положиться, Богом клянусь!
Позаботьтесь о нем так, словно это ваша собственность.
Можете на меня положиться.
Что ж, попробую. Завтра получите мою записку.
Холмс отвернулся, словно и не заметив протянутой к нему трясущейся руки, и мы пошагали к Кингз-Пайленду.
Ну и молодчик этот Сайлас Браун наглец, трус и подлиза в одном лице! Такую бесподобную смесь нечасто встретишь, устало заметил на ходу Холмс.
Лошадь, значит, у него?
Он сначала из кожи лез, стараясь отвертеться, но я с такой точностью описал все его действия во вторник утром, что он вообразил, будто я таскался за ним по пятам. Вы, конечно, обратили внимание на следы его сапог с необычными квадратными носками; эти сапоги на нем и сегодня. И конечно же, на такой поступок человек, находящийся в подчинении, вряд осмелился бы. Я напомнил Брауну, как он, по привычке поднявшись спозаранку, увидел на пустоши незнакомую лошадь. Обрисовал далее, как он подошел к ней, с изумлением различил на лбу лошади белую звездочку и понял, что судьба послала ему единственного соперника того жеребца, в которого он вложил крупную сумму. Я рассказал Брауну, что первым его побуждением было отвести Звездного в Кингз-Пайленд, но лукавый подбил его скрыть лошадь до окончания скачек. Он так и поступил: повел Звездного в Кейплтон и там спрятал. Когда я закончил мой отчет, Браун сдался и начал думать только о спасении собственной шкуры.
Но ведь его конюшню осматривали!
О, у этого прожженного лошадника полный короб всевозможных уловок.
И вы не боитесь оставить лошадь в его руках? Он же очень заинтересован в том, чтобы причинить ей вред.
Друг мой, он станет беречь ее пуще зеницы ока. Браун может рассчитывать на милосердие только в том случае, если предъявит ее в целости и сохранности.
Полковник Росс не произвел на меня впечатления человека, склонного к милосердию.
Дело не в полковнике Россе. Я следую моему собственному методу и сообщаю ровно столько, сколько считаю нужным. В этом преимущество моего независимого положения. Не знаю, заметили ли вы, Ватсон, но полковник отнесся ко мне несколько свысока, и я настроен слегка над ним потешиться. Не говорите ему ни слова о Звездном.
Разумеется, только с вашего позволения.
Впрочем, все это сущие пустяки по сравнению с вопросом, кто убил Джона Стрейкера.
Вы намерены немедленно приступить к расследованию?
Напротив, мы оба возвращаемся в Лондон первым же ночным поездом.
Слова Холмса меня ошеломили. Мы пробыли в Девоншире всего несколько часов, и я никак не мог взять в толк, почему он намерен прекратить расследование, столь блестяще начатое. Однако добиться от него пояснений мне так и не удалось, пока мы не вошли в дом покойного тренера. Полковник и инспектор ожидали нас в гостиной.
Мы с приятелем возвращаемся в Лондон ночным экспрессом, объявил Холмс. Приятно было хоть немного подышать вашим чудесным дартмурским воздухом.
Инспектор широко раскрыл глаза, а полковник насмешливо скривил губы.
Итак, вы отчаялись изловить убийцу несчастного Стрейкера, бросил он.
Холмс пожал плечами:
С этим делом действительно сопряжены серьезные трудности. Впрочем, совершенно уверен, что во вторник ваша лошадь выйдет на старт, и прошу вас передать жокею, чтобы он был наготове. А не могу ли я взглянуть на фотографию мистера Джона Стрейкера?
Инспектор вынул снимок из конверта и протянул его Холмсу.
Дорогой Грегори, вы предупреждаете все мои желания. С вашего позволения, господа, я на минуту вас оставлю: мне нужно задать служанке один вопрос.
Должен признаться, что ваш лондонский консультант сильно меня разочаровал, напрямик заявил полковник Росс, как только мой друг вышел из комнаты. Не вижу, чтобы мы с его приезда хоть на шаг продвинулись вперед.
Но он, по крайней мере, заверил вас, что ваша лошадь примет участие в скачках, вмешался я.
Заверения-то он дал, возразил полковник, недовольно поведя плечом. Но я предпочел бы лошадь.
Я собрался было защитить моего друга, но он как раз вернулся:
Ну что, джентльмены, в Тэвисток?
Когда мы садились в коляску, дверцу придержал один из конюхов. Холмса, казалось, осенила какая-то мысль: он перегнулся через борт и тронул паренька за рукав:
У вас в загоне есть овцы. Кто за ними следит?
Я, сэр.
Вы не замечали, не творится ли с ними в последнее время что-нибудь неладное?
Да нет, сэр, ничего особенного: разве что три вдруг начали прихрамывать, сэр.
Холмс хмыкнул и, чрезвычайно довольный, потер руки.
Ловко, Ватсон, очень ловко! Он подтолкнул меня в бок. Грегори, позвольте мне обратить ваше внимание на эту удивительную эпидемию среди здешних овец. Вперед!
Полковник Росс по-прежнему сохранял на лице кислое выражение свидетельство, как невысоко он ценит мнение моего компаньона, но по виду инспектора ясно было, что он крайне взволнован этим замечанием.
Вы считаете это немаловажным? осведомился он у Холмса.
Более чем.
Есть ли другие частности, над которыми я должен задуматься?
Например, странное поведение собаки в ночные часы.
Странное поведение? Но она никак себя не вела.
Вот это и странно, заключил Холмс.
Четыре дня спустя мы с Холмсом снова сидели в поезде на Винчестер, где происходили скачки на кубок Уэссекса. Полковник Росс ожидал нас, как было условлено, на станции, в запряженном четверкой экипаже, в котором мы и отправились за город, к скаковому кругу. Полковник был мрачен и держался с нами крайне холодно.