Хоть с кем-то «почесать» сполна
Полина хворая лежала,
Когда «сорока» к ней вбежала,
И знать, конечно, не могла
Но с первых слов всё поняла
И Зинку не любила с детства,
Хотя и жили по соседству,
За нрав её недобрый, злобный
И не дала той «всё подробно»
«Пересказать», а прогнала
«Чего ты, выпучив глаза,
К нам прибежала?! Хоть хвораю,
И без тебя, сама всё знаю!»
.
А у Степановой стены
Стук молотка и визг пилы
Далёко по селу слышны
И каждая вдова сама
Себе занятие нашла
И занавеска для окошка
И уже ходит важно кошка,
Обнюхивает стула ножку
Ведь ясно, дом не дом без кошки!
Времянку строили селом!
А дом мы выстроим потом,
Сказал колхозный землемер,
Вот здесь, у ели, например
И к полночи «дворец» был слажен
И быт Степана «весь улажен»,
И даже, где сварить и спечь,
Печник колхозный сладил печь!
Степану всяких благ желали
И с новосельем поздравляли
И разошлись все по домам,
Немало всяких дел и там
Полина, хоть давно хворала,
Но вечерком уж побывала,
Степана «в гости» пригласила,
О детях речи заводила
Сказала рада, что живой,
И возвратился «к ним, домой»
Степану было всё немило
Как будто всё внутри остыло
И где-то там саднит в боку,
Слагая из всего тоску
И он молчал, смотрел угрюмо,
Стараясь спрятать свои думы
За спешкой неотложных дел
А дел найти Степан умел
Так первый день и «пролетел»
Но вновь Полина у Степана,
Для этого поднялась рано
И, поднимая клюшкой пыль,
Шла рассказать Степану быль
Про «похоронку» вспоминала
Как Вера в горе умирала
И про младенцев, что едва
Не померли без молока
Как сын его и дочь кричали
Про все поведать их печали
Упрямая вдова решила
И вот опять к нему спешила
Со свежим хлебом, с молоком
Прикрыв от пыли всё платком
И рассказать про Тимофея
Вдова решилась, не краснея,
Сказав, что нет и в том стыда,
Если Степан, «хоть иногда»,
К «своим детишкам забежит»,
Что «жив отец, а не убит»,
Им радостно, «ведь два отца»
Степан менялся весь с лица
И избегать стал встречи с ней,
Один, как волк, в тоске своей
Но думал: «Вот ведь, Тимофей,
Мальчишка, но, скрипя зубами,
Привык к протезам своих «ног»,
И за сапожными делами
На курсах выучиться смог
И стал бухгалтером отличным,
И для колхозников привычным,
Что ходит по селу без ног,
Совсем мальчишка, а, ведь, смог »
.
Часть 8. Друг
.
И Тимофей не шёл к Степану,
Не мог себя переломить
«Вот, как я перед ним «предстану»,
Я кое-как могу ходить »
И вспоминал, как был мальчишкой,
Как бегал в поле, к тракторам,
Степан считал его братишкой,
И Тимофей так думал сам,
Как ждал из армии Степана,
Неделю поднимался рано
И за селом, у большака,
Был утро каждое, пока
Своёго брата не дождался,
Как он с ним вместе возвращался
В село , где ждал уж их отец,
Кивая сыну , молодец!
И вот теперь, такой, калечный
Степан-то, промолчит, конечно
Но лучше б он поколотил!
Степана Тимофей любил,
Любил, как брата и как друга
Как выйти из такого круга
«Вот, подойду к нему такой,
Совсем без ног, с одной рукой
Здесь, дескать, пожалеть лишь в пору,
Где уж «прижиться» тут укору
Я его право понимаю,
И все укоры принимаю
Во всём я уступлю ему,
Но жить без Веры не могу!
Вот, что Степану мне ответить?!
Для меня, Вера, всё на свете,
Источник жизни, силы, воли
Бальзам от нестерпимой боли
Я тело закалил своё
Только для Веры, для неё
Немыслимую боль терпел,
Пока протезом овладел
Да и теперь, один лишь взгляд,
Один лишь нежный Веры взгляд,
И я стерпеть все боли рад
И, стиснув зубы, «ковыляю»
В протезах по селу «шагаю»
Но и тебя я понимаю,
Степан,
Мой брат, мой лучший друг
Вот так война создала «круг»,
«Кольцом» преград нас разделяя
И как разъять «кольцо», не знаю »
И Тимофей ждал каждый час
Сам подойдёт Степан сейчас
.
Ну а, Степан, себя робея,
Умел в конторе не бывать,
Чтоб ненароком Тимофея
Там, где-нибудь не повстречать
Но если встреча с Тимофеем
Уж неминуема была,
Степан, краснея и бледнея,
Спешил за угол, до куста
И удалялся по кустам
Как будто потерял что там
И так он бегал, от Полины,
От Тимофея, от села,
Зарывшись с головой в дела
.
Часть 9. Полина
.
Но вот опять под воскресенье,
Со свежим лакомым печеньем,
С куриным свежим пирогом,
Пришла Полина вечерком,
Открыла двери без запора,
Найдя предлог для разговора,
Уселась с клюшкой у стола
Она жалела, как могла,
Своёго зятя, так считала
Вдова и устали не знала,
Больная ль, но опять прийти,
Степану снеди принести
И проследить, чтоб он поел
Степан из жалости терпел
Заботу старенькой Полины
К тому ж и вечер, скучный, длинный
И слушал он, а сам молчал
И ничего не отвечал,
Терпел, хоть мучился, страдал
Вот и теперь вдова седая,
Под чашкой скатерть поправляя,
Рассказ неспешно начала:
Война смешала все дела,
Ушёл и Тима из «художки»,
Хлебнув чайку из чайной ложки,
Кусочек сахара лизнула,
Зачем-то на стакан подула,
Хоть чай и так остыл давно,
Видать, ей было всё равно,
Холодный он или какой,
Ей главно обрести покой,
Хоть относительный, в своём
Усталом сердце и больном
Полина ещё раз лизнула
Кусочек сахара, хлебнула
Остывший с чабрецом, чаёк
Так вот, любимый мой зятёк,
Я про его отца, Панкрата
Его теперь пустует хата
Нет, нет, сынок, конечно, здесь
Ты будешь жить, удобства есть
Кровать, и стул, и стол, и печь!
И можно что-нибудь испечь
Я завтра, утречком приду
И прямо здесь сварю еду
Суп из куриных потрашков
Вон, сколько возле печки дров
Степан в сторонке нож точил
И ничего не говорил
Но что-то там, внутри, «свербело»
Тоскливо ныло и болело
Вдова немного помолчала
И начала рассказ сначала:
Так вот, сынок, я про Панкрата
Его, ведь, близко с нами хата
Вот Тимофей домой приехал
И сразу же на фронт уехал,
Так же, как ты, на грузовой
А что Панкрат? Хоть волком вой,
Хоть плачь, хоть бейся головой
И всё твердил: «Лишь бы живой »
И как сыночка проводил,
Всё за околицей бродил
До самой полночи глухой
Не мог идти в свой дом пустой
А когда весть пришла, собрался,
И тут же в госпиталь помчался
И там при сыне оставался
При госпитале так и жил,
Пока долечивался сын
И бережно привёз домой,
Весь постаревший
Сам больной
Но улыбался:
«Вот, дождался,
Мой сын живой!
Мой сын со мной!
А раны Раны заживут
Врачи протезы подберут
Живой, мой Тимофей, живой!».
И все кивали головой
Полина чаю отхлебнула,
На зятя своего взглянула,
Горюя втайне обо всём
О Вере, Тиме, и о нём:
«Как тяжело ему сейчас,
Но нет вины пред ним на нас
Уже закончилась война,
А Вера всё была одна,
Хотя колхозный бригадир
Со сватовством к нам приходил,
С ногами целыми, с руками,
Всё породниться метил с нами
И если б жив был сам Панкрат,
Что сыну был любому рад,
То Тимофей и жил бы с ним,
С отцом заботливым своим
И если здраво рассудить,
Мне как-то надо помирить
Теперь Степана с Тимофеем
Мы все о прошлых днях жалеем,
Когда нам было так легко
Но это прошлое ушло
Его назад не возвратить
И чтобы стало можно жить,
И это надо пережить »
Вдова краюшку в чай макала
И тихо, грустно, продолжала .
Нам с доченькой за то, так тяжко,
Что «похоронка» к нам дошла
Хоть бы треклятая бумажка
В наш дом дороги не нашла!
А Вера, в этом всё и дело
Лицо Степана «помертвело»,
Он сел подальше от стола
И весь «ушёл» в свои дела
Вот, затупилась и пила
Вдова немного помолчала
«Упрямо» дальше продолжала,
Что Вера видеть не смогла,
Как Тимофей в реке топился
Как жить на свете разучился
Вот так союз их получится
Но Тима жил сначала с ними,
Ни как там кто, а как с родными.
Вдова рассказами своими
Степану сердце бередила,
Но говорила, говорила
Так было жалко всех троих
Ей как-то «помирить бы их »
Вдова немного помолчала
И грустно дальше продолжала
Мы помогали ему жить,
В протезах по двору ходить
У него «ноги» так кровили,
Мы с Верой долго их лечили
Он по ночам скрипел зубами,
А утром с белыми губами,
Смотрел со страхом на протезы
А его раны, как порезы,
Всё кровоточили, но он
При нас глотал поспешно стон
Я ночью к Тиме подходила
И лист капустный всё ложила
На его раны, плакал он,
Но молча, сглатывая стон
Как только раны заживали,