И оказалась права. На кухне одиноко, с телефоном в руке сидела Васька и горевала. А то, что она именно горевала, а не просто задумчиво сидела было написано на ее невыспавшемся лице так ясно, что я тут же забыла и про кофе, и про вчерашние предсказания.
При моем появлении Василиса оторвала взгляд от телефона и с горечью и со страхом в голосе сказала:
Таня, Алик пропал. Я его всю ночь прождала, пробовала еще звонить
И тут она не выдержала и заплакала. Так жалостливо и так обиженно одновременно, что у меня даже под ложечкой защемило.
Василис, ты погоди расстраиваться, может, все еще нормально будет, и появится твой Алик целым и невредимым.
Васька шмыгнула носом и стала наливать кофе. Пили мы его в полном молчании и в задумчивости. Не знаю, о чем думала Василиса, но мне эта история с пропажей мужа все больше и больше не нравилась. Успокаивало лишь обещание гадальных костей, которые напророчили, что у меня все будет нормально. Было бы что-то страшное, они бы мне подсказали. Да и интуиция хоть и подавала мне тревожные звоночки, но не настолько, чтобы всерьез беспокоиться. Вот только как Ваське все это объяснить?
Нет, я так больше не могу! неожиданно прервала мои размышления одноклассница. Буду звонить в полицию.
И что ты скажешь? Я попыталась успокоить подругу и направить ее мысли в разумное русло. Муж не пришел домой ночевать! Тебя и слушать никто не будет. В полиции принимают заявления, только если человек отсутствовал больше суток и никто не знает, где он находится. То есть если его нет ни в больницах, ни в морге
Вот, блин! Зачем только я это сказала! Глаза у Васьки полезли на лоб и наполнились такими крупными слезами, что казалось, будто сейчас из них прольется целый водопад.
Эй, эй, поспешила я ее обнять, я не имела в виду, что он будет обязательно в в этом учреждении, пыталась выкрутиться я. Просто нужно еще подождать немного
Не успела я договорить, как где-то в глубине квартиры хлопнула входная дверь, и Василиса, опрокидывая все на своем пути, включая кота, понеслась вон из кухни. А я облегченно вздохнула вернулся блудный муж. Но оказалось, что радовалась я рано, и все еще только начинается
Первое, что я услышала, это было удивленное восклицание Василисы, засыпавшей мужа кучей вопросов:
Алик, что случилось?! Где ты пропадал?! Что с твоим телефоном?
Потом наступила пауза, весьма выразительная. Я не стала выходить из кухни и решила подождать, когда меня позовут. А пока пусть там сами разбираются: что и кто, и где, и почему
Перси тоже ушел встречать хозяина, и я сидела теперь в полном одиночестве и пила уже почти остывший кофе. Голоса в дальнем конце квартиры зазвучали снова, но уже приглушенно и невнятно. Мужской голос звучал глухо и словно бы просяще. Голос же Василисы был беспокойным и настойчивым. Потом голоса опять удалились в сторону входной двери и вскоре совсем смолкли. Я услышала щелчок захлопывающегося дверного замка, за которым наступила такая звенящая тишина, что я невольно поежилась.
Василиса долго не появлялась, и я вдруг подумала, что все ушли и оставили меня одну в этой огромной квартире. Но тут Васька тихонько вошла в двери и, прислонившись к косяку, усталым голосом сказала:
Таня, ты извини, но Алик сказал, что плохо себя чувствует, и ушел к себе в студию. Я вас потом познакомлю, когда мы вернемся. Хорошо?
Без проблем, пожала я плечами. Вась, если я мешаю, я могу опять в гостиницу перебраться, предложила я.
Ой, нет, что ты! Останься, пожалуйста, попросила она умоляющим голосом. Мне с тобой как-то проще все это, она неопределенно махнула рукой, переварить. Он не сказал, где был, стала она внезапно рассказывать. Но боже! В каком он явился виде! Я даже подумала, что он пьяный, но запаха не почувствовала Весь помятый, всклокоченный, с опухшими глазами, словно Как будто
Она не успела договорить, как дверь, что вела на кухню из кабинета, распахнулась, и на пороге появился Васькин муж собственной персоной и в том самом виде, в котором она его описала. В глазах его, блуждающих и бесцельно шарящих по кухне, стояло что-то очень похожее на безумие. Уж я-то знаю такой взгляд, не раз наблюдала у своих клиентов.
Где? прохрипел Алик так, словно в горле его пересохло. Василиса, где картина с котами?
Картина? растерялась та. Какая картина, Алик? Она непонимающе посмотрела на него, потом на Перси, а потом и на меня.
Та, которую я на заказ рисовал, она сохла еще продолжал хрипеть художник, понемногу сползая вниз по косяку и высматривая своим безумным взглядом, где тут, на кухне, может прятаться похититель картины.
Василиса совсем растерялась и стояла, как столб, наблюдая, как муж без сил садится на пол. Тогда я решила взять инициативу на себя и, подхватив художника под мышки, резко поставила его на ноги. И сама себе удивилась ну надо же, силища у меня, оказывается! Я, конечно, девушка тренированная и держу себя в форме, но поднять на ноги мужика весом за сто килограммов это надо еще постараться.
Так, бодро начала я командовать. Садитесь-ка, Александр, как там вас по батюшке, на этот стул. И я плюхнула почти бесчувственного художника на стул возле стола. Васька, хватит стоять, как соляной столб, неси нашатырь или, еще лучше, коньяку из вашего бара. Я подтолкнула Василису к выходу.
Сама же стала искать рюмку или стаканчик, чтобы, значит, налить туда коньяку, но не нашла, и когда Василиса принесла пузатую бутылку с «Хеннесси», я налила изрядную порцию в обычную кофейную чашку и протянула Алику.
Пейте залпом, приказала я ему тоном, не терпящим возражения. Василиса, нам бы тоже сейчас не помешало, добавила я, посмотрев на бледную Ваську, и налила и нам по коньячку в чашечки.
Мы с ней выпили, закусили лимоном, а художнику я и давать ничего не стала. Пусть его торкнет как следует. Иначе, если так и дальше пойдет дело, то «Скорую» придется вызывать, чтобы его откачивать.
Однако, чуть погодя, Алик все же пришел в себя и даже стал проявлять признаки заинтересованности посмотрел на меня, словно с трудом вспоминая, что ему вроде бы уже сообщали о присутствии гостей в доме.
Таня Иванова, представилась я, не дожидаясь, когда меня представит его жена. Мы с Васькой, то есть с Василисой, вместе в одном классе в Тарасове учились.
Художник уже более осмысленно посмотрел на меня и кивнул.
Александр, сказал он.
Но тут он опять вспомнил о своей беде и, вскочив со стула, опять понесся в свою студию, крича:
Картина! Моя картина исчезла! Я пропал! Что мне теперь делать?!
Не успели мы с Василисой отреагировать и пойти вслед за ним, как он снова появился в дверях и засыпал жену вопросами:
Василисушка, что делать-то? Ты должна была слышать хоть что-нибудь! Кто к нам приходил? Ты кого-нибудь впускала незнакомого? Может, кто-то в студию заходил? И снова: Что делать? Я не представляю! Я пропал! Мне уже в эти выходные картину отдавать надо заказчику! Василиса, может, все-таки слышала что-то?
Василиса же на все его вопросы только растерянно качала головой и умоляла успокоиться.
Чтобы хоть как-то прекратить эти бессмысленные стенания, я громко и четко, чтобы меня услышали, сказала:
Надо в полицию заявление написать о краже. Расскажите толком, повернулась я к художнику, какая-нибудь из входных дверей была взломана?
Тот молча помотал головой, как бы давая понять, что все двери целы.
Василиса, обратилась я к Ваське. Что-то еще пропало в доме? Ты говоришь, что всю ночь плохо спала. Может, ты слышала что-то подозрительное? Ты из комнаты ночью не выходила?
Мы с Аликом уставились на Василису в ожидании ответов на мои вопросы. У Васьки после порции коньяка слегка порозовели щеки, и я поняла, что в обморок ни она, ни ее Алик падать уже не будут.