Нет, все было тихо, и я ничего не слышала. И из комнаты я не выходила, сказала Василиса. Да и зачем? Ванная комната у нас в спальне отдельная, и воду в бутылке я всегда на тумбочке держу, если вдруг пить захочется. Я читала всю ночь и Алику пыталась дозвониться
Повисло молчание. Никто из хозяев не знал, что делать дальше, поэтому мне снова пришлось брать ситуацию под контроль.
Так что, в полицию звонить будем? спросила я Алика.
Картина ведь его, и ему решать, как быть и что делать дальше.
Глава 7
На кухне повисла тяжелая молчаливая пауза, во время которой Алик взял бутылку с коньяком, налил себе в чашку изрядную дозу «Хеннесси» и выпил ее залпом, опять же не закусывая.
Нет! решительно, громко и хрипло, так что Василиса даже вздрогнула от неожиданности, рявкнул художник. Нет, это невозможно! Я не могу пойти в полицию! И не спрашивай меня почему, уже чуть спокойней заявил он Василисе, которая открыла было рот, чтобы узнать причину такого категоричного отказа. Не могу, и всё! Не хочу, чтобы они тут ходили по моей студии и вынюхивали
Его последние слова меня насторожили.
«Вынюхивали что?» мелькнула мысль.
Ну, хорошо, хорошо, пролепетала Василиса и, успокаивая Алика, положила ему руку на плечо. Тогда, может быть, тебе поговорить с заказчиком и попросить его сдвинуть сроки сдачи картины, пока ты другую такую же не нарисуешь? Это ведь
Что?! Другую?!! внезапно взъерепенился художник.
По его лицу пробежала волна праведного гнева и недоумения, словно Васька предложила ему сделать что-то неприличное. Глаза его опять стали отливать безумным блеском.
Ты, ты стал заикаться Алик. Ты вообще представляешь, что ты говоришь?! Нет, ты не представляешь!
Внезапно он махнул рукой, словно ставя точку в вопросе о том, что стоило бы предпринять в этой ситуации, и стремительно выбежал из кухни по направлению к супружеской спальне. Васька посеменила следом, успокаивая его. За хозяевами, подняв пушистый хвост трубой, потрусил и Перси.
Я снова осталась на кухне одна. Поставив на плиту кофейник (новая порция хорошего кофе мне бы сейчас не помешала), я принялась по привычке анализировать все, что я тут наблюдала.
Ситуация с похищением картины и реакция художника на это неприятное во всех смыслах происшествие все больше и больше мне не нравились.
«Конечно же, рассуждала я, неприятно, когда твою работу крадут неизвестные личности, да еще и картину, за которую тебе обещают заплатить бешеные деньги, но страшного-то в этом ничего нет. Ну, не желает Алик, чтобы полиция топталась в его святая святых в мастерской. Допустим, это понятно. Но почему бы ему и вправду не переговорить с заказчиком и не нарисовать другую, точно такую же картину? Не хочет, чтобы было две одинаковых? Нет, что-то тут не сходится. Слишком уж бурно Алик отреагировал на пропажу и слишком уж категорично отказывался от вмешательства полиции и от замены пропавшего шедевра новым».
Я налила себе в чашку горячего кофе, отпила глоток, блаженно прикрыв глаза, и тут меня, словно молния, пронзила мысль о том, о чем мы с Василисой как-то забыли, ошарашенные известием о пропаже картины. А где, собственно, сам Алик был все это время? Почему он не отвечал на звонки любимой супруги и вообще не захотел внятно объяснять ей мотивы своего странного отсутствия?
Я хотела было подробней обкатать эту мысль, но тут на кухню вошла хмурая, но уже относительно спокойная Василиса.
Таня, я ничего не понимаю, с ходу заявила она мне, присела рядом и начала нервно теребить край скатерти. В полицию он идти не желает, рисовать новую картину не хочет, все время твердит, что он пропал Даже так что мы пропали. Он и я. Но ничего не хочет мне объяснять
А он тебе хоть сказал, где все это время пропадал? задала я вопрос, который интересовал меня сейчас намного больше, чем вопрос, кто украл картину. Мне почему-то кажется, поспешила я поделиться с Васькой мыслями, что эти два события как-то между собой связаны.
Васька подняла голову и посмотрела на меня так, словно я с неба спустилась и у меня крылья за спиной.
Таня! Какая ты Какая ты молодец! Я совсем забыла из-за этой дурацкой картины, что Алик всю ночь где-то пропадал! Таня, ты гений!
Внезапно ее охватило волнение, и она, вскочив с места, налила себе кофе и плюхнула туда еще и коньяку. А потом, не спрашивая разрешения, плеснула и мне. Я смотрела на нее и видела в ней теперь ту самую Ваську, которую я знала еще в школе ершистую, задиристую, с мальчишескими замашками, и в очередной раз удивилась такой ее метаморфозе.
Василиса, ты чего? осторожно спросила я, уже начиная подозревать, что кости меня не обманули, и сейчас она сделает мне то самое выгодное предложение, которое мне было обещано. Так и получилось.
Танечка, тоном, не терпящим возражений, начала она, только ты можешь нам помочь выпутаться из этой истории. Ты у нас опытный детектив. Вот, сразу же увидела связь между двумя происшествиями. Мы с Аликом будем тебе очень благодарны. Мы тебе хорошо заплатим, только, пожалуйста, она внезапно с искренней надеждой посмотрела на меня, помоги нам найти того, кто украл эту дурацкую картину, и вернуть ее.
И Васька, все-таки не выдержав напряжения, свалившегося на нее, разрыдалась. Слезы, потоком хлынувшие у нее из глаз, и всхлипывания, звучавшие так по-детски жалобно, сразили меня наповал. Я метнулась к ней, обняла и, прижав к себе, твердо пообещала:
Найду я вам эту картину, обязательно найду, только перестань так горестно рыдать! Все будет хорошо.
Так мы и сидели с ней, пока она не успокоилась окончательно. На отпуск я уже махнула рукой. Не судьба, видать, отдохнуть мне от любимой работы.
Когда все слезы окончательно высохли и кофе, остывший в очередной раз, был выпит, я отправила Василису поговорить с мужем о моем участии в раскрытии кражи картины, а заодно и посмотреть вдруг в доме пропало что-то еще. Сама же отправилась в студию-мастерскую, чтобы посмотреть на место преступления и решить, что мне делать дальше.
Первым делом я осмотрела, конечно же, замки на двери, которая вела в кабинет, но ничего не обнаружила. Очень было похоже на то, что дверь не взламывали и открывали ключом, а не отмычкой.
Потом я спустилась в студию и огляделась. Я не очень хорошо помню, какие там были картины, надо потом спросить у Алика или у Василисы. Но вот картины, которая стояла на треноге, то бишь на мольберте действительно не оказалось, так же, как и тряпки, которой она была прикрыта.
Солнце хорошо освещало студию, и я, подойдя к середине зала, где стоял этот самый мольберт, внимательно стала осматривать и его, и все пространство вокруг него. Несмотря на то что пол в студии был выстлан очень светлым ламинатом, я ничего такого подозрительного на нем не обнаружила. Не было видно ни отпечатков следов подошвы, ни других намеков, что кто-то проходил в студию в уличной обуви.
«Разувались они, что ли?», подумалось мне, и я вернулась в кабинет.
На пороге двери, которая вела из подъезда в кабинет и замки которой я только что осматривала, сидел Перси и с задумчивым видом что-то гонял лапкой по коврику. Я вдруг вспомнила, что когда входила сюда из кухни, то совсем забыла закрыть за собой дверь. Вот рыжий и воспользовался моей рассеянностью. Хорошо, хоть в студию за мной не побежал.
Я решительно подошла к коту и нагнулась, чтобы взять его на руки и выдворить вон из запретной для него зоны, но тут увидела, чем, собственно, игрался котик, и забыла о своих намерениях. На полу, а вернее, на коврике перед дверью, лежало что-то маленькое и блестящее. При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой ромбик золотистого цвета. Подумав, я решила, что эта штучка, скорее всего, похожа на обломанное звено от браслета. От золотого браслета, точнее говоря. Аккуратно завернув находку в салфетку, которую я с умыслом, специально для такого вот случая прихватила с собой из кухни, я спрятала ее в карман.