За ней вошел отец. Высокий блондин в форме капитана 3 ранга. Увидев человека в офицерском мундире, я сугубо автоматически исполнил воинское приветствие: левую руку приложил к темени в качестве имитации головного убора, а правой «отдал честь». Капитан с интересом осмотрел меня, поставил на столик в прихожей сумки с продуктами, ответил на моё приветствие и представился. Господи! Ну почему это все происходит именно со мной! Оказалось, что он «Курсовой офицер Севастопольского Высшего военно-морского училища». По военному этикету я был обязан представится в ответ. Что-то придумать в том состоянии я был не в состоянии. Эх! «Семи смертям не бывать, а одной не миновать! Интересно, а какая в Севастополе гауптвахта?» Я набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: «Курсант третьего курса Военно-Медицинской Академии Сычев. Факультет авиационной и космической медицины». Папа посмотрел на меня с ещё большим интересом:
Ишь ты! Военно-Медицинской Академии. Это той, что в Ленинграде?
Так точно!
А к нам какими судьбами: в отпуск аль в командировку?
Вот теперь точно всё! Пришлось рассказать историю своего появления в Севастополе, обильно посыпая рассказ наречиями «наверное» и «видимо». В конце рассказа Лика попыталась заступиться за меня: «Пап, ну что ты к нему пристал? Это я пригласила» но под суровым взглядом отца убежала на кухню, помогать маме разбирать продукты. А меня начали воспитывать. Нет! ВОСПИТЫВАТЬ!!!
Начался воспитательный процесс довольно тривиально я отхватил солидный подзатыльник.
«А вот мой любимый шеф, Алексей Вячеславович, по отношению ко мне таких педагогических методик не применяет! А, возможно, зря» думал я, пока глаза втягивались назад в орбиты. Затем «кап-три» затолкал меня в зал и закрыл дверь. После чего последовала длинная витиеватая тирада, в которой цензурными были только предлоги! Выговорившись, он приказал:
Одевайся!
«В комендатуру поедем?» мысленно поинтересовался я, но не угадал мы пошли завтракать. За завтраком была поднята тема зарождения воинской дисциплины на Руси:
Дисциплина в полку удар по врагу!
Дисциплину держать значит побеждать!
Дисциплинированный воин похвалы достоин!
После завтрака воспитательная политинформация продолжилась. Мама попыталась прервать экзекуцию, подсунув мне альбом с фотографиями голожопенькой годовалой Лики, но под суровым взглядом главы семейства ретировалась. Вместе с альбомом. Когда мы дошли до великих побед в ходе Великой Отечественной Войны, достигнутых благодаря порядку и организованности, капитан посмотрел на часы и сказал:
Ну всё, собирайся.
«Ну, теперь-то точно на губу?» уже с облегчением понадеялся я, но опять не угадал. Я, Лика и папа сели в красную семейную «шестерку» и отправились в аэропорт Симферополя. Это были два часа ада! Похмелье моё никуда не делось, но в машине к нему добавилась ещё одна беда меня начало укачивать. А офицер и не думал прекращать свою словесную пытку. Лика, привычная к таким речам с детства, мирно посапывала на заднем сидении, досматривая последний сон, а я погибал! Самыми страшными клятвами я обещал себе никогда в жизни больше не напиваться до состояния Жени Лукашина. Припарковавшись возле здания аэропорта, садист закончил свою лекцию словами:
И запомни! Устав внутренней службы писан кровью наших дедов и отцов!
Мило улыбнулся на прощанье и был таков. А я, сдерживая рвотные позывы, поплелся за Ликой в сторону стоянки самолетов
На вечернюю поверку я в тот день успел, и никто так и не заметил моего отсутствия. Но вернуться в Ленинград у меня все-таки не получилось. Пока я «наслаждался» красотами Крыма, город переименовали в Санкт-Петербург. О чем, скорее всего, пытался мне намекнуть Шевчук на дискотеке, но я намеки понимаю плохо
Но, вернёмся в поезд «Саратов Санкт-Петербург». Три года мне удавалось исполнять данную самому себе клятву, но вот опять! Ведь только что: «А давайте выпьем за то, чтобы количество взлетов всегда равнялось количеству посадок» и вдруг я уже в поезде и куда-то подевалась суббота!
Прервал мои раздумья грубый мужской голос:
Аллё! Братан! Ты живой вообще?
Я открыл глаза. Надо мной нависал довольно крупный старший лейтенант каких-то инженерных войск.
Уже вечер! А ты даже не шевелишься.
Все нормально жить буду. Хотя сушняк дикий. Есть чем поправить здоровье?
Обижаешь! улыбнулся старлей и ушел. Через минуту солдат принес стакан водки. Я залпом выпил. Практически сразу перестало мутить, стучать по затылку кувалдой и снова потянуло в сон. Я ткнулся лицом в подушку, но долго понежится мне не дали.
Молодой человек
Противный писклявый женский голос зазвучал в правом ухе. Я перевернулся на спину. Рядом с моей полкой стояла несильно симпатичная, но гораздо более привлекательная, чем старший лейтенант, девица.
Молодой человек, а не хотите с нами поиграть в карты? ПОЖАЛУЙСТА!
Ого, как сильно ей хочется в карты поиграть! Ну пойдем. Мы прошли в соседнее купе, где сидела ещё одна «картежница» с выпученными от ужаса глазами. Вокруг купе, как акулы вокруг добычи, кружили около десятка солдат.
Фирменное проклятье от РЖД звучит так: «Чтобы ты ехал от Москвы до Владивостока, на боковой полке, возле туалета, в вагоне с дембелями!» Бойцы из нашего вагона дембелями не были, но повадками сильно не отличались. Они ехали из Саратова в Карелию на какие-то учения связистов, в большинстве своем были старослужащими, сильно истосковавшимися по женской любви и ласке. Старшим отряда был майор. Именно он до последнего момента сдерживал все похотливые порывы бойцов. Но ничто человеческое и ему не чуждо. Поэтому, забрав с собой старлея и остатки спиртного, он закрылся в купе с проводницами, потеряв к невинным шалостям своих подчиненных всяческий интерес. И только моё скромное присутствие уберегло двух моих новых подруг от группового изнасилования. Огромное количество лычек, как у капитана дальнего плавания, под моим шевроном и змеи на петлицах удерживали солдат на почтенном расстоянии.
И тут до меня дошло: «Да ведь меня только что сняли! Грязно и примитивно!» Стало обидно хотелось романтики.
Я сидел за столом, силясь вспомнить, что означают все эти крестики, сердечки, циферки и буквы на картинках в моих руках и обдумывал текущее положение дел. Так, что мы имеем: вернуться назад в Петровск вряд ли получится денег нет. Жаль! Столько всего недосказанного осталось. С другой стороны, если господа офицеры пошли на такой низкий шаг, пусть им теперь неудовлетворенные жены пару недель мозг выносят! А что делать мне? Идти прямиком в alma mater не самая хорошая идея. У начальника курса всяко возникнет вопрос: «А кто это такой недостажированный к нам пожаловал?» Машка, у которой я в тот момент квартировался, должна быть с родителями на даче. А вот где эта дача я не имел ни малейшего понятия. Носиться по бескрайней Ленинградской области в поисках одной единственной конкретной дачи с Машкой внутри не самая хорошая идея. Это что же получается, очень даже вовремя меня «сняли»? Будет где и с кем провести следующую неделю. И я по-новому посмотрел на своих будущих сожительниц. Или водка всосалась, или в новом свете они мне показались очень даже ничего! Симпатичные!
За остаток пути мы основательно сдружились и даже сблизились, на зависть остальным пассажирам нашего вагона. Девочки оказались студентками Института Технологии и Дизайна и возвращались на учебу из отпуска. С «тряпочкой» (а именно так на питерском сленге назывался институт) курсантов-медиков связывали давние, тесные и теплые отношения. Мне даже не пришлось напрашиваться в гости, всё как-то само-собой получилось. И когда мы вышли из поезда на платформу, меня донимал лишь один вопрос: «В какую общагу тряпочки мы сейчас поедем?» Лишь бы не на Луначарского! Там меня слишком хорошо знали и могли наболтать лишнего. Но мы вышли из метро на Сенной площади. Здесь находилась самая древняя, но самая элитная общага. Котировалась она потому, что была в двух шагах от самого института. Получить место в этой общаге было нелегко, и обитали в ней в основном одни «зубрилки». Именно поэтому я в ней ни разу не был. Меня судьба сводила с любительницами мало учиться, но хорошо отдыхать.