Летим бизнес-классом мой Верхний не признает эконома, к тому же, с его габаритами и больной ногой тяжело отсидеть почти пять часов в маленьком кресле с небольшим расстоянием между рядов. Мне-то все равно, но не спорить же с ним
Олег дремлет, откинув спинку, а я читаю прихваченную книгу, но никак не могу сосредоточиться на сюжете тошнит. А через полчаса еще и едой запахнет, ну, тогда вообще труба К счастью, кроме нас, в бизнесе только два человека, так что мои забеги в туалет побеспокоят не слишком большое количество народа. К тому же, оба крепко спят на втором ряду. Зря я не попросилась пересесть, чтобы Олега не тревожить, теперь буду скакать через него
Так и происходит едва стюардесса скрывается в помещении кухни, как я, уловив запах мяса, вскакиваю и буквально перепрыгиваю через ноги Олега.
Что, малыш? сразу просыпается он. Плохо?
У меня нет сил ни ответить, ни головой кивнуть, скрываюсь в туалете. Когда выхожу, стюардесса заботливо спрашивает, чем помочь.
Спасибо мне бы водички и, если можно, я пересела бы на свободный ряд.
Да, девушка, будьте добры, давайте я пересяду, а она останется на нашем ряду, вмешивается Олег, вставая с места. Ей нехорошо, и, возможно, станет еще хуже.
Надеюсь, ничего серьезного? беспокоится стюардесса.
Химиотерапия, выдавливаю я, стараясь дышать поглубже.
О с оттенком сочувствия произносит она. Может, вам еще что-то нужно, кроме воды?
Нет, спасибо, этого достаточно.
Но девушка приносит воду и стакан, на дне которого что-то мутноватое:
Это лимонный сок, добавите воды говорят, хорошо от тошноты помогает.
Я смотрю на нее с благодарностью. Это действительно отлично помогает справиться с тошнотой, и я даже выдерживаю до конца полета, растянув волшебный напиток почти до посадки.
В апрель вхожу на цыпочках, боясь спугнуть. Прошла половина месяца и пока все еще в порядке, и есть крошечная надежда на то, что обойдется хотя бы в этом году ну, кто знает, а вдруг? Десять дней провели в Москве, еще четыре я разгребала дома все, что накопилось за время отъезда, постоянно была чем-то занята и падала от усталости. Может, еще и поэтому психозу просто некуда было вклиниться.
Однако Олег напряжен и повышено внимателен я это замечаю, и мне почему-то неприятно. Каждый год одно и то же, каждый год Что с этим делать непонятно. Даже он, знающий меня как свою ладонь, опытный психолог, и то никак не может справиться. Может, и правда все проблемы от большого количества свободного времени, не занятого ничем, потому и есть возможность постоянно в себе копаться? Но тогда почему я не делаю этого в другие месяцы? Почему именно апрель превращает меня в заторможенную вялую идиотку, бредущую на руины этого клятого гаража с упорством маньяка?
Я ведь ни на минуту не забываю о случившемся много лет назад, но именно в апреле все это фонтаном вырывается наружу. Олега жалко именно в апреле он как никогда понимает, что ничем не может мне помочь. Все остальные месяцы я принадлежу ему а в апреле снова Денису, хоть убейся.
и в конце концов мой психоз в очередной раз берет надо мной верх. Я просыпаюсь в холодном поту от ужаса снова тот же сон, те же чужие руки, те же стены подвала, выложенные кирпичом, тот же ковер на полу, крюки в стене. И Денис в белой рубашке, с бокалом красного вина сидящий у камина в кресле. Глаза у него такие страшные в этот момент, что от их взгляда я и просыпаюсь, давясь собственным криком. Они такие же, как были тогда, много лет назад, когда он, потягивая вино, наблюдал за происходившим
С трудом заставляю себя выбраться из постели сил после лечения и так немного, а тут еще и это Шлепаю на плиту джезву, трясущимися руками высыпаю в нее кофе, попутно сдобрив коричневым порошком все поверхности в пределах досягаемости. Ну, хоть воду не проливаю, уже хорошо Как назло, в пачке последняя сигарета, а мне бы лучше не выходить сегодня из дома, но вот как когда все против?
Первые дни, конечно, самые легкие во всем этом процессе, я еще относительно вменяема и могу что-то делать, а вот дальше Дальше я превращаюсь в безвольное нечто, способное только лежать в темной спальне и пялиться в потолок. Я даже курить не хочу в такие дни, и единственное, что делаю выхожу на улицу, неизменно оказываясь на руинах чертова гаража. Как, ну, как мне избавиться от этого, если не помогает ни психотерапия, ни препараты?!
Олег, разумеется, вычисляет мое состояние мгновенно по голосу в телефонной трубке, по вялому «алло», по длинным паузам:
Опять?!
Ну, а что я могу..?
Мари, жестко говорит он тоном, не предполагающим никаких возражений, я еду с работы, буду у тебя через полчаса, собери вещи.
Я
Я все сказал, отрезает Олег и сбрасывает звонок.
Приходится подчиниться. Я стою над распахнутым нутром дорожного саквояжа, больше похожим на разинутую пасть, и никак не могу решить, что нужно взять с собой. Пока в саквояже только небольшой кофр с бельем и косметичка, а я тупо смотрю на свободное место и не понимаю, чем его заполнить.
Олег звонит в домофон, отвлекая меня от созерцания полупустого саквояжного чрева.
Ну, ты готова? спрашивает, входя в квартиру, но по моему растерянному виду понимает, что вряд ли. Так, понятно. Я сам, отстраняет меня с дороги, идет в спальню и распахивает шкаф.
Я наблюдаю за ним безо всякого интереса, меня даже не смущает, что он небрежно перебирает вешалки и одежду на полках. Спортивный костюм, пара футболок, джинсы, свитер Еще одни джинсы, футболка и толстовка с капюшоном протягиваются мне:
Одевайся.
Я послушно беру вещи и даже не спрашиваю, куда и на сколько он меня увозит. Сейчас я, похоже, идеальная нижняя не задаю вопросов, не возражаю, молча выполняю приказания Но у Олега, конечно, мое состояние радости не вызывает, скорее, наоборот.
Он подхватывает саквояж и сумку с ноутбуком, кидает в нее еще книжку с тумбочки в ней торчит закладка, значит, именно ее я сейчас читаю, и подталкивает меня к выходу из комнаты:
Все, поехали. Сейчас ко мне заскочим, я тоже вещи возьму, и готово.
Я послушно следую за ним, закрываю входную дверь на два замка, ключи как-то машинально протягиваю Олегу, и тот, взглянув удивленно, убирает их в карман:
Даже не спросишь, куда я тебя везу?
Нет. Мне все равно, только бы подальше отсюда.
Свободной рукой Олег притягивает меня к себе, крепко обнимает и целует в макушку:
Ничего не бойся, Мари, я с тобой. Мы переживем это в очередной раз, что делать.
Я молчу. Внутри, если честно, мне ужасно ну, почему он должен переживать это со мной? Почему должен бросать все и крепко держать меня в руках, чтобы не выскользнула, не натворила глупостей, которые потом будет не исправить? Почему он взваливает это на себя, зачем?
Затем, что ты моя, раздается над головой, и я вздрагиваю:
Что?!
Ты спросила, зачем я взваливаю это на себя я ответил.
Да не спрашивала я, просто вырвалось, видимо
Машина припаркована прямо у подъезда, на улице такой ветрище, что это кстати можно сразу нырнуть в салон. Олег кидает мой саквояж на заднее сиденье и садится за руль:
Думаю, за сорок минут управимся, чтобы в пробках не стоять.
Время еще не пиковое, но уже через час все в городе встанет колом часа на три-четыре, потому, если мы собираемся куда-то выезжать, лучше поторопиться.
В квартиру к нему я не поднимаюсь, остаюсь в машине нет сил шевелиться лишний раз, да и тошнит ужасно последствия терапии. В кармане куртки всегда лежат эвкалиптовые леденцы, помогающие справляться с тошнотой, засовываю один в рот и жмурюсь невольно от резкого привкуса эфирного масла. С опаской смотрю на часы не хватало еще наткнуться здесь на Дениса, возвращающегося с работы. Но вот уже из подъезда выходит Олег в кожаных штанах и косухе, закидывает в багажник свою сумку и пинает заднее колесо берцем.