Но болит. Тянет из меня жилы, наматывает на кулак. Да так, что хочется сдохнуть. Но не от этой боли, нет. Ей я как раз рад. Давно не чувствовал себя настолько живым. Настоящим.
Я сделаю больно ЕЙ.
Девочке, ради одной улыбки которой я готов расшибиться нахрен, но выполнить любое ее желание. Девочка, которая покорила одним своим взглядом.
Чистая. Непорочная. И вся моя. До кончиков ногтей.
Могла бы быть.
А я бухаю, замечаю меланхолично, отхлебывая прямо из горла. Указываю бутылкой на диванчик напротив: Присоединяйся. Там вроде ещё есть непочатая. Посмотри сам.
Давид тормозит напротив, как вкопанный, глядя на меня исподлобья. Его гнев испаряется, как пшик, а на лице явно читается беспокойство. Обводит взглядом журнальный столик, на котором царит беспорядок в виде пустых бутылок и закусок, возвращается снова ко мне и глядит уже по-другому. Чем выбешивает меня на раз.
Сядь уже, раздраженно рявкаю. И выпей. И учти: сегодня ни слова о делах. Не в настроении.
Да я, как вижу, еще и не в состоянии, хмыкает Дава, опускаясь напротив и откупоривая бутылку. Повторяет за мной, отхлебывая из горла и откидываясь на спинку дивана. Ты же, приятель, совсем в дрова. Случилось чего?
Молча отхлебываю и на минуту прикрываю глаза. Подсознание само воскрешает образ Эммы. С приоткрытыми губками после моего горячего поцелуя, с легким румянцем на щеках и смущением в глазах.
Смущением, б***ь! Я думал, таких девушек уже не бывает. А она вполне реальна. И даже отвечает мне взаимностью, она, сама того не понимая, все свои эмоции передавала через прикосновения, взгляды, отклик тела
Понятно, пока я витаю в своих мыслях, Давид делает собственные выводы. Учитывая, что ты сидишь тут и бухаешь в одинокого, вместо того, чтобы подписывать новый контракт за бугром, случилось. И, похоже, из ряда вон. Мне Степанцев весь телефон оборвал, дозвониться до тебя не может.
В задницу пусть идет.
Снова отхлебываю, не чувствуя вкуса. Такое ощущение, что воду пью. Вторая по счету бутылка пошла, а я не опьянел ни на миг. А хочется иметь возможность отключиться и не знать, в какое дерьмо я вляпался и еще втянул в него девочку.
Так в чем дело?
Нормально все. Разберусь.
Послушай, Тимур, Давид снова заводится и на эмоциях делает внушительный глоток. Я, б***ь, протащился через весь город, собрал нахрен все пробки, а ты тут играешь в героя-одиночку? Ни черта так не выйдет!
Молча сверлю взглядом друга, едва сдерживаясь, чтобы не втащить ему. Смачно так, от души. До хруста. Потому что последнее, что мне сейчас нужно, промывка мозгов от Давы.
Погоди, это что, из-за девчонки той? Как ее, Эмма, кажется?
Еще один бесполезный глоток. Этот засранец как будто тупым ножом ковыряет незажившую рану.
Точно из-за нее, нагло ухмыляется гаденыш, растягивая губы в кривоватой улыбке. Да ладно тебе, Тимур! Что ж ты сразу в стакан полез-то? Ну, посрались, бывает. Потом будетгорячее примирение!
Не будет.
Да что ты, как баба, раскис?! Да, девчонка с характером, это невооруженным взглядом видно, но
Дело не в Эмме, перебиваю Давида, откидывая голову на спинку дивана и прикрывая глаза.
Ненароком всплывают картинки из самого жуткого прошлого. В этот раз не тянусь даже к бутылке. Знаю, что их ничем не заглушить. Это мой персональный адовый котел, в котором я варюсь вот уже пять лет.
А в чем?
Во-первых, в Ильшате Айдарове.
Давид хмурится, вздергивает бровь и смотрит на меня, как на идиота.
А он тут причем? Ну, влиятельный мужик, да, с характером, чтит традиции свои, но
Проблема не в нем. А в его дочери. Айлин. Которая решила, что у нас отношения и ей обязательно надо за меня замуж. Решила надавить через папочку.
Да ну нахрен?! И ты прогнулся?! Слушай, даже в моих горах давно никто не живет по таким законам. Да и они чего-то попутали, это жених приходит и просит руки девушки, а не наоборот!
Я должен Айдарову.
Цена вопроса? На меня долг перекинь, не задумываясь, спрашивает Дава, прокручивая телефон в ладони. Назови сумму, я займу. Подниму сейчас главбуха, в течение часа вся сумма будет у тебя на счету.
Горько усмехаюсь, качая головой. Если бы я мог предвидеть, что когда-нибудь он попросит вернуть долг таким образом, я бы лучше сгнил в тюрьме.
Мой долг не измеряется деньгами. Я жизнью обязан Ильшату Расимовичу.
Когда ты успел так налажать?!
Помнишь тот случай? Я еще тогда только поднимался, на меня напали, хотели отжать бизнес. Я оборонялся, насмерть в буквальном смысле. Мне приличный срок светил, никто даже не собирался разбираться, что это была самооборона. Так как мы тогда должны были на следующий день договор заключать с Айдаровым, а я не явился на сделку, он приказал меня найти и из-под земли достать, чтобы ответил за свое кидалово. А когда узнал, в какое дерьмо я влип, помог мне. Денег не взял, сказал, что потом сочтемся. А теперь пришло мое время отдавать долги.
И ты пойдешь на это? Откажешься от девчонки, котораяЧерт, брат, да ты рядом с ней прежний! Как самый обычный мужик! Неужели не поборешься? Объясни все Айдарову, он должен понять.
Не поймет. Счастье единственной дочери дороже всего на свете. А после смерти жены особенно. Если она попросит, чтобы луна светила ради нее одной, то Айдаров так и сделает. Да и в моем кругу принято возвращать долги. Особенно такие.
Б***ь, Тимур, это за гранью! Нахрен, я такое не понимаю! Тебе же потом жить с ней, спать, а через годик папаша внука попроситКак будешь в таком случае? Паранжу на нее оденешь и с закрытыми глазами переспишь?! Нахрена себя ломать-то?
Давид снова в бешенстве, еще больше, чем когда только пришел, и глушит эмоции алкоголем, не закусывая. И я, не в силах все носить в себе, еще добиваю друга, заставляя его поперхнуться:
Во-вторых, он вернулся.
Глава 6
Тимур
Давид забористо и витиевато матерится, зарываясь пальцами в волосы. Достает пачку сигарет и прикуривает, несмотря на то, что знает про запрет курения в ВИП-комнатах клуба. Но и я сегодня нарушаю это правило.
Дай мне тоже.
Ты же не куришь? но пачку все равно кидает.
Сегодня курю, выпускаю струйку дыма в потолок. Легкие обжигает с непривычки, а в голове гулкая пустота. И беспросветная темнота. Потому что выхода из дерьма, в которое я вляпывался планомерно на протяжении многих лет, просто нет.
Уверен? Все же столько лет прошло, Давид тушит сигарету и пристально смотрит на меня. Как будто я под его тяжелым взглядом решу, что мне показалось.
Достаю из внутреннего кармана пиджака и молча швыряю на стол пачку фотографий. Их я получил по почте пару дней назад прямо в офис. И на них моя Эмма. С разных ракурсов, в разных местах. Он знает о нас. И следил за ней. И теперь моя девочка в огромной опасности.
И что ты думаешь делать? Давид снова затягивается. Он всегда много курит, когда нервничает. Женишься? Пойдешь на это унижение?
Я ад вдоль и поперек пройду, не только унижусь, лишь бы Эмму не задело. И она была жива.
Да.
То есть ты женишься на Айлин, только чтобы прикрыться девчонкой?! Ты уверен, что это мужской поступок?
Я женюсь, чтобы вернуть долг. У меня нет другого выхода. Ильшат Расимович мне нож к горлу приставил в буквальном и переносном смысле. И Айдаров, уверен, защитит свою дочь. У него куча связей. А я буду искать гниду.
Ты больше пяти лет ищешь, а результат равен нулю! Может, пора успокоиться, Тимур?!
Я не смогу сидеть спокойно, спать, зная, что он ходит по одной земле с Эммой! Зная, что ей грозит хоть и скрытая, но угроза.
Так найми, черт возьми, охрану! Окружи девчонку. Попроси помощи у ее отца и брата! Роб же нормальный мужик, поймет! Зачем переступать через себя и идти на поводу у ополоумевшей бабы?!
Эти слова становятся спусковым крючком. Давид лучше всех знает о моем прошлом. Он помогал мне искать эту мразь, но сдался через три года. И сейчас предлагает мне наступить на те же грабли.