Я уже нанимал охрану! ору, швыряя бутылку в стену, лучшую! Но они не справились, помнишь?! Я не могу второй раз рисковать! Только не ей! Кем угодно, но я не подставлю девочку! Уж лучше сдохнуть от одиночества, не видеть ее, быть вдали, но знать, что она жива и в безопасности. Пусть и далеко.
И с другим. И под другим, друг давит голосом, но я уже взял себя в руки. Я все решил. Даже если это и раздавит меня.
Так будет лучше. Мне спокойнее, если я буду знать, что она под защитой отца и брата.
А Слава? У него же есть какие-то крутые связи, Давид не оставляет попыток отговорить меня. Давай я сейчас ему наберу?
Слава в Питере, контролирует строительство ресторана. Я уже пользовался этими его связями. Результат ты знаешь. Оставь это, друг. Бесполезно. Я все решил.
Ты идиот, Дава кривится, как будто ему противно на меня смотреть. И он снова выбешивает меня.
Ты не хоронил свою семью! Твоя жена не лежала с простреленной башкой, а твоя дочь не умирала на твоих руках! Ты не знаешь, о чем рассуждаешь, Дава! Они мне снятся, мать твою! Каждый, сука, божий день! И я не пройду через это еще раз! Только не с ней!
Давид меняется в лице. Становится серьезным.
Да, я не хоронил своих близких. Но я знаю, каково это терять родного человека. Я знаю, что такое боль. И поверь, мне ни хрена не понравилось. Ты сломаешь девчонку об колено. Уверен, что она переживет это?
Да, ей будет больно. Мне будет хреново. Тяжело, невыносимо без нее. Но она будет жива. И обязательно осчастливит кого-нибудь.
А ее? Ее кто-нибудь сможет осчастливить?
Б**ть, Дава, хватит мне мозги промывать! Я сам не рад, что такая хрень творится!
Я просто хочу, чтобы ты по-мужски решил эту ситуацию. И не надо будет предавать девчонку. Потому что такой поступок муда**ий я бы точно не простил.
Я все решил. Буду последней мразью, но не подставлю девчонку под удар. Только не ее. Она все поймет со временем. И будет счастлива.
Какой-то изощренный способ защиты у тебя.
Я не знаю другого такого, чтобы ее не тронули. Чтобы к ней он не пришел. Боль разлуки не разыграешь, если я все ей скажу, как есть, кто-то из нас проколется. Или не выдержит и сорвется. Тогда мы оба будем под ударом. За себя я не боюсь, а вот за ЭммуЯ не могу быть с ней рядом, пока он жив. А так как не смог найти его за эти годыТак будет лучше. Я должен сделать ей больно. И «лучший» способ жениться на Айлин. Тогда Эмма и близко не подпустит меня к себе. Эта свадьба не только возврат долга, но и гарантия того, что я не сорвусь и не подставлю малышку под удар.
И я свято верил в это. Пока не увидел ее глаза, полные отчаяния и боли. Они до сих пор рвут мне душу на ошметки. Стали моим персональным кошмаром, потому что снятся каждую ночь и смотрят с разочарованием и укором
Глава 7
Эмма
Замираю, с ужасом смотря в лицо бывшему. Меня выворачивает от страха и отвращения к этомукому? Потому что назвать Глеба мужчиной не поворачивается язык. В памяти все еще свежи воспоминания, как он украл мои работы, крупно подставив, и если бы не Тимур, я не знаю, чем бы все это закончилось для меня, Роберта и компании. Наверно, моей карьере пришел бы конец.
Тимур не рассказывал, как именно он решил этот вопрос он никогда не кичился своими поступками, просто молча делал, ничего не требуя взамен.
Но, судя по полыхнувшим яростью глазам Глеба, его крепко задело.
Краем сознания отмечаю про себя, что у бывшего очень странный взгляд: расфокусированный, с расширенными зрачками, постоянно блуждающий по мне. Глеб в этот момент напоминает психа.
Сердце бешено колотится, и, кажется, Захаров чувствует мой страх и упивается им, чувствуя свое преимущество. По крайней мере, силовое. Я, как маленький зверек, угодивший в плен к злому и опасному хищнику: ничего хорошего меня не ждет.
Его растерянность от неожиданной встречи быстро испаряется, и Глеб смотрит на меня сверху вниз, словно мечтает придушить, и лишь уголовный кодекс и наличие многочисленных свидетелей останавливают его.
Эмма, тянет он мое имя, и на его губах растекается грязная, отвратительная ухмылка. Здравствуй. Какими судьбами?
Глеб, все также глядя мне в глаза, начинает шарить руками по моему телу, гуляя ладонями по спине и ниже. Паника захлестывает меня с головой, умение мыслить здраво отключается, остаются лишь голые инстинкты и желание защитить себя и своего малыша.
Бежать, бежать, бежать!! красной кнопкой мигает в голове. Моя интуиция вопит об опасности. Ведь Глеб не тот за кого себя выдавал. И Глеб не из тех, кто знает, что такое совесть и прощение.
Пытаюсь вырваться, но куда там! Захаров даже не замечает моих жалких попыток, а лишь наслаждается, упивается своим превосходством. Все, что мне удается, это упереться ладонями в его грудь и отвоевать себе немного пространства, чтобы можно было хоть немного глотнуть спасительного кислорода.
Глеб, отпусти меня. Или я закричу.
О, как. Малышка подросла и показывает зубки? Брось, давай поболтаем. Тебе же нравилось. В конце концов, мы же не чужие люди, вспомним старые добрые, а?
Речь Глеба слегка заторможена, и он говорит невпопад. С каждой секундой он пугает меня все больше.
Все волнения за сегодняшний день не проходят для меня бесследно: низ живота снова резко обдает болью, и я, не сдержавшись, охаю и мысленно прошу сына потерпеть.
А ты здесь каким боком оказалась? Приехала с очередным папиком? Глеб смотрит на меня брезгливо, продолжая поливать грязью. Он не в себе, и мне не стоит огрызаться, поэтому я стараюсь разговаривать с парнем максимально корректно и спокойно.
Я здесь как дизайнер этого ресторана. Это моя работа. И прекрати оскорблять меня, Глеб. Ты выглядишь жалко.
Что, сломала мне жизнь и свалила подальше? Или же не смогла смотреть на то, как твой обожаемый е***ь выбрал не тебя? Попользовался и бросил?
Глеб бьёт прицельно по самому больному. Воображение незамедлительно подкидывает свежие картинки довольной Айлин с кольцом на пальце под руку с моим Тимуром. Вернее, уже не моим. Он, по сути, таковым никогда и не был.
Я снова пытаюсь вырваться. Если он так и дальше продолжит издеваться, то я не выдержу. Расплачусь. А я не имею права показать свою слабость и то, как меня задевают его слова. Только не перед Глебом.
Становится душно, воздуха катастрофически не хватает. Тошнота снова подкатывает, и если я не выберусь из липких и душащих рук Глеба, меня вывернет прямо на его пиджак.
Нет, раз уж нас снова столкнули лбами, ты выслушаешь меня, зараза, шипит Захаров, больно впиваясь в мои предплечья. Меня колотит так, что зуб на зуб не попадает, а ему все равно. Этот идиот не замечает моего состояния. Я был с тобой только ради твоей базы. Твоих проектов. Я не собирался на тебе жениться. Никогда. Максимум, чего хотел-это трахнуть. Потому что на большее ты и не тянешь.
Пусти! Пусти меня! Прекрати! Хватит! выворачиваюсь, но меня бросает вперед, и я наталкиваюсь животом на сильное тело Глеба, и мы оба замираем.
Он тут же переводит ладони на мою талию, ощупывая её, а я застываю каменным изваянием, находясь на грани потери сознания. Дыхание вырывается из меня короткими толчками, а низ живота полыхает огнем.
Длинные пальцы Глеба шарят по моему телу, я трепыхаюсь, чтобы вырваться, но он стискивает сильнее. Приходится зажмурить глаза и терпеть. Одинокая слеза все же сползает по моей щеке, но Захарову на это нет никакого дела.
Ты беременна? их уст Глеба это звучит как нечто противоестественное.
Не надо, пожалуйста
Ахахаха, боже, Глеб смеётся в голос, откидывая голову назад. Меня пугает не только его реакция, но и его поведение. Захаров определённо сошёл с ума. Он обезумел. Ты в курсе, что тобой попользовались и бросили? Ты оказалась не нужна. Ты не его круга, Эмма. А сейчас ещё и залетела. Только вот Кадыров-то женат. И твой, Глеб морщится, глядя на мой живот, как будто видит перед собой нечто омерзительное. Плод ему не нужен. Айлин родит ему, если нужно, десяток таких детей. Ей за счастье. А твой так и будет смотреть на отца со стороны. Боже, Эмма, ты такая дура! Выбрала не того мужика. Вот если бы со мной