Точка зрения. Дело № 34/1. Сточные вены - Шторм Милана

Милана Шторм

Точка зрения. Дело 34/1. Сточные вены

Этот мир стал опасным даже для мертвых костей

Энн Маккефри, Элизабет Скарборо «Народ Акорны»

ПРОЛОГ

Река Смоль черна и полноводна, и пусть ее воды прозрачны, как и у любой другой реки. Несмотря на кирпичную, мыльную и литейную мануфактуры, она остается чистой.

Пока чистой.

Никто не рискует купаться в Смоли. Слишком большое течение, ведь здесь, возле Рурка, находится устье. Смоль впадает в Обсидиановое Море, и именно поэтому она так и называется.

Злые языки, которым не нравится Рурк, говорят, что этот город черен, как обсидиан и смола.

Они не правы.

Черны здесь только дома Угольных Доков северной окраины.

Ночью здесь довольно тихо, лишь прибой Обсидианового Моря сонно ворчит о том, что утром на причале будет шумно. В особенности этим утром.

Потому что рассвет окрасит Угольные Доки в бордовый, а причал в кровавый.

Доски пропитаются кровью насквозь. И в этот день на причале будет особенно многолюдно.

Люди любят зрелища. А особенно кровавые. Ведь в такие моменты они осознают, что в их жизни все не так уж и плохо.

Они, по крайней мере, живы.

Толпа соберется большая. И, пожалуй, никто из тех, кто придет поглазеть на распятое на кривом кресте тело, не заподозрит в абсолютно голом и совершенно обескровленном трупе того, кто многие годы хранил их покой

***

Сегодня с самого утра в участке было столько дыма, что казалось, будто где-то здесь разгорелся пожар. Но пожара не было.

Просто на месте были почти все, даже те, у кого сегодня должен был быть выходной.

Гул голосов, запах табака и тревоги заполнили помещение. Слышался стук новомодных печатных машинок, шорох бумаги и звук льющейся жидкости.

Когда в участок вошли Шлюха и Поц, впервые за многое время на них никто не обратил внимания. Не до злорадства. Не до разглядывания откровенного декольте Киры. Не до обсуждения ярко-зеленого костюма Джека.

Сегодня у всех было что-то более важное.

Что-то более интересное.

И страшное.

Оглядев коллег, Кира и Джек направились прямиком к кабинету начальника. На табличке, прибитой к двери уже слегка поржавевшими гвоздями, было выгравировано: «Капитан Денвер Фрост».

Никто не заметил, что они не стучались.

Повернув ключ в замке, Джек бросил взгляд на напарницу, прислонившуюся к стене, а потом посмотрел на начальника.

Звук льющейся жидкости был отсюда.

 Абсент? С утра? Может, подождешь, когда соберемся?  спросил он.

Капитан, уже сделавший большой глоток зеленого пойла, поморщился.

 Мы не соберемся. У меня больше нет повода,  ответил он, даже не взглянув на вошедших.  Вы знаете, кого убили?

 Один из помощников градоправителя. Капитан, это очевидно связано с

 Джоран Шейк. Именно он работал со мной. Он давал отмашку. И он же нас финансировал,  Капитан сделал еще один глоток.  Я поручу это трем командам. И вы в этот список не войдете. Дело громкое, но у нас висит еще куча других. Вы нашли похитителя подростков?

Кира тряхнула своими густыми черными волосами и сложила руки на груди.

 Капитан, убийство в Доках

 вас не касается

  связано с Тварями, и ты это знаешь!

Капитан так резко поставил стакан на стол, что тот едва не треснул. Несмотря на то, что разговаривала с ним Кира, он уставился тяжелым взглядом на Джека.

 Это он давал нам деньги на то, чтобы я оплачивал ваш «отпуск за свой счет». И пока место Джорана Шейка кто-нибудь не займет, Призрачные Тени работать не будут. Потому что иначе наша деятельность будет признана незаконной. Объясни это ей.

Глаза Капитана блеснули, и он уставился на просвечивающее сквозь зеленую жидкость дно стакана. За все то время, что яркие напарники находились в кабинете, он не удостоил Киру даже взглядом.

Джек вздохнул, а потом повернулся на стоявшую с отсутствующим видом напарницу.

 Придется работать бесплатно,  пояснил он.

Капитан стукнул кулаком по столу.

 Вон отсюда! У вас есть дело о похищениях подростков от тринадцати до пятнадцати лет в районе Термитника. И пока вы не приведете мне этого похитителя, думать забудьте о деле Джорана Шейка.

Кира и Джек переглянулись.

Вернувшись в накуренное помещение, где вовсю шло обсуждение жуткого убийства одного из самых влиятельных людей Рурка, они протиснулись к своему столу, стоявшему в самом темном углу.

Устроившись на своем стуле, Кира достала мундштук, сигарету и закурила.

 Он ведь не серьезно, правда?  тихо спросила она у Джека.

Тот вздохнул и взял папку из довольно высокой стопки.

 Не знаю,  ответил он.  Как ты смотришь на то, чтобы поискать нашего похитителя среди Тварей?

Кира поперхнулась дымом и посмотрела на напарника, как на сумасшедшего. Потом в ее взгляде засквозило понимание. Она одарила Джека заговорщической улыбкой.

 Ты прав. Нам срочно нужна консультация.

 Переодеваться будешь? Сегодня ты прям скромницу из себя строишь.

 А может, я такая и есть?

 Это издалека видно по некоторым колыханиям.

 У тебя тоже видно

 Я не ношу узкие штаны!

 А кто говорит про штаны? У тебя пиджак топорщится!

 Там книга!

 Угу-угу!

 Ну извини, это ты у себя в сиськах можешь целый квартал спрятать, и никто не заметит разницы! Ты в курсе, что сначала заходит содержимое твоего декольте, а потом уже ты сама?

 Заткнись.

 Сама заткнись!

 Ты первый!

 Так ты пойдешь переодеваться, или нет?

Они спорили тихо, впрочем, сегодня это было не важно. Сегодня никому не было до них дела.

А им никогда не было дела до всех остальных. По крайней мере, так казалось.

Мэри

В Рурке все еще тепло, хотя с каждым днем осень становится все ощутимей. Рассветы приходят все позже, и Мэри больше не боится их проспать.

Рассветы становятся все серее.

И это ей не нравится. Она хочет насладиться красками, пока есть время.

Сегодняшний рассвет был прекрасен. Он был желтым, оранжевым и немного алым. Он окрасил пожухлую траву возле Крематория в яркие цвета, и Мэри улыбалась, глядя, как мир становится цветным.

Хороший знак? Нет, никакого знака. Все испортили глаза, потемневшие в миг наивысшей красоты. Проморгавшись, Мэри обнаружила, что рассвет закончился. А небо затянули тучи.

Каждый день. Теперь приступы кратковременной слепоты приходят каждый день.

Неотвратимость скорой тьмы пугает. Но иногда Мэри хочет, чтобы все уже случилось. Надежда, которая умирает и возрождается, приносит жуткую боль.

Она одна из жнецов Смерти. Но собрания культа давно не проводились: подкупленный ими смотритель Крематория приболел, и когда он снова сможет открыть им двери царства смерти, праха и пепла неизвестно.

Мэри этому рада.

Возможно, потому что сейчас, когда она еще видит, жизнь важнее смерти.

Пока важнее.

Сварив кофе, Мэри садится на кресло и пытается разглядеть картину, что нарисовала вчера вечером. На ней человек в белоснежных одеждах, который держит в руках что-то красное. К сожалению, рисовать красками она больше не может. Потому что чем ближе она подходит к предмету тем хуже его видит.

Поэтому она рисует мыслью.

Образы были совсем другими. Она представляла себе море, песок и солнце. Завтра в Горшечном Квартале будет ярмарка, и Мэри хочет продать как можно больше картин.

Деньги заканчиваются.

Она представляла идиллическую картину, а в итоге нарисовала человека на темно-бордовом фоне, который протягивает к ней ладони. На ладонях что-то красное.

Что? Ткань? Или кровь?

Нужен кто-то, кто ей об этом скажет.

Тот, кто видит.

И Мэри чувствует, что скоро ей помогут.

Они оба всегда излучают жизнь. Для них существование в этом мире радость. И они заражают этой радостью других.

Мэри улыбается, слушая их шаги по лестнице и привычную перепалку на совершенно дикие темы. Они поддерживают друг в друге эту жизнь. Они как одно целое. Но между ними нет чувственности. Дополняя друг друга, они не пересекают грань крепкой дружбы.